Между тем Азра с Дином и Шрамом собрали наше белое стадо и погнали его вперед, следом за Янусом.
— Почему роща до сих пор зеленая? — спросил я у Тени, пятками прибавляя газу своему разленившемуся полусонному транспорту, который на ходу умудрялся с хрустом вырывать клочья бурой травы. — Да еще так тепло!
Берн, услышав мой вопрос, насмешливо и громко фыркнул и ответил вместо нашего молчаливого друга:
— А зеленые елки тебя в лесу не удивляют?
— При чем здесь елки, — не понял я.
— А при том, что они такие же вечнозеленые, умник. Оливковые деревья никогда не сбрасывают листву! А тепло здесь, потому роща — окультуренная, и урожай должна давать два раза в год!
— Подземные начертания, — пояснил Тень. — Они создают тепловой пузырь нужной температуры. Сейчас роща отдыхает, поэтому довольно прохладно. Потом начертания обновят, и в роще наступит второе лето. Если солнце, конечно, в этом году не подведет.
— А-аа, теперь понял...
— А я вот не поняла, где великий змей? — подала голосок вынырнувшая из-за моего правого плеча Ника. — Никаких следов боя не видно.
Я собирался было ей ответить, но тут слева от меня раздался бархатный голос Ли.
— Бедная детка, враг не вышел встречать ее с золотыми знаменами. Боги, какое разочарование!
— Просто роща огромная, как рассказывал Ян, — пропустил я мимо ушей ехидство демоницы. — За три дня не объехать. Вон наши коней останавливают. Похоже, все-таки пожрать решили соорудить.
— Тебе бы поспать хоть немного, — уже серьезно сказала мне Лилит. — Выглядишь, как восставший из мертвых.
Я улыбнулся.
Все-таки приятно, черт возьми, когда кому-то есть дело до тебя.
— Ничего, бывало и хуже, — заверил я. — Будет возможность — в седле немного покемарю, и нормально.
Ника нахмурилась.
— Выглядит он и правда скверно, — мрачно сказала она, впервые на моей памяти в чем-то соглашаясь с Ли.
Я уже собирался пошутить по этому поводу, но тут меня внезапно накрыло мерзкое чувство потерянности в пространстве. Перед глазами потемнело, голова закружилась. Судорожно ухватившись за лошадиную гриву, чтоб не вывалиться из седла, я втянул голову в плечи, в то время как внутри моего черепа опять оглушительно громко зазвучали голоса, причем среди знакомых отчетливо выделялся один новый — мужской, баритонистый.
И вместе со звуком голосов в черепной коробке запульсировала боль. Она нарастала, и, казалось, пыталась разорвать мою башку на части.
Я старался не вслушиваться в звуки. Пытался выкинуть их прочь из своей головы. В конце концов, она у меня не проходной двор!
А потом сквозь весь этот гомон и гул я различил странный шипящий звук...
Тут меня слегка отпустило, и я смог, наконец, вздохнуть.
— Давай, давай его сюда! — донесся до меня встревоженный голос Яна.
Справа от себя я увидел Лилит — она шла пешком, придерживая меня за колено. Ника тоже топала на своих двоих — она вела под уздцы моего коня.
— Чтоб я так жил! — с нескрываемой завистью в голосе вздохнул Рыжий, отвлекшись на секунду от обустройства очага. — Шрам, ты только глянь! Еще бы пару восточных рабынь позади с павлиньими опахалами — и воплощенный рай!
— Нахрена опахала? И так не жарко, — пожал плечами воин.
— Э-эээ, плоско ты мыслишь, Шрам, — с укором проговорил Рыжий. — Приземленно, как червь насущный. Никакого полета в тебе нет!
— Хорош слюной давиться, лучше аккуратно стащить его помоги! — строго приказал Рыжему Янус.
— Уснул, что ли? — бросив топор на траву, направился ко мне Рыжий.
— Да не уснул он, — злобно зыркнула в его сторону Лилит.
Тут уже я запротестовал.
— Не нужно. Сам сползу...
Я попытался спрыгнуть, но непослушные ноги по-дурацки заплелись, и я шлепнулся коню под копыта.
Лошак повернул удивленную морду и понюхал мне лицо — мол, ты чего, человек? Совсем плохой стал?
Ян подхватил меня и подтащил к занимающемуся костру, с тревогой вглядываясь в лицо.
— Ну ты как?..
— Пожрать бы — сразу лучше станет, — отшутился я, чувствуя, как нестерпима для моей шеи тяжесть черепа.
Приехали, Даня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А ну-ка возьми себя в руки, не раскисать!.. Впереди — бой!
— Да разведите вы костер нормальный, что вы тут из трех лучин за посмешище сложили? — возмутился Азра, приблизившись к нашему костерку.
— Нельзя здесь живое дерево рубить, — пояснил Янус со вздохом. — Роща не простая, а священная. Каждое дерево какому-то мелкому божку посвящено. Так что только мертвые ветки с земли для костра годятся.
— Да тут их и нет нигде, — заметил Азра, окидывая взглядом чистую траву.
— Вот потому, что нашли — то в костер и положили, — проворчал Шрам. — А то ишь — «из лучинок» ...
— Убираются тут, похоже, — проговорил Рыжий, осматриваясь. — Вот только куда весь сушняк утаскивают... А вон, кажется, кто-то из местных, — махнул он рукой в сторону.
— Где? — нахмурился Ян.
— Да вон же. Пойду-ка я спрошу — может, есть где поблизости яма с валежником?
Я взглянул в ту сторону, куда указал рукой Рыжий, и в расплывчатых разноцветных пятнах, плывших перед глазами, разглядел худого маленького старичка с тощей седой бороденкой до пояса, в простых штанах и рубахе из небеленого полотна.
Судя по всему — жрец.
— Эй, отец! — крикнул седобородому Рыжий. — А не подскажешь ли, где найти дров для костра?
Старик пригладил бородку и невыносимо медленно растягивая слова, проговорил:
— Отчего же не подсказать. Само собой — найти их можно на дереве...
Он положил свою тощую ладонь на серую кору стоявшего рядом гиганта, и дерево с шелестом содрогнулось, роняя здоровенные сухие сучья.
Рыжий сначала вздрогнул, опасаясь получить палкой по макушке, а потом радостно воскликнул:
— Спасибо, отец! Удружил!
— Так может, в благодарность пустите меня к своему огню? — медленно выговаривая слова, сказал дедок, обращаясь уже не к Рыжему, а к нам ко всем, собравшимся у огня.
— Подходи, не стесняйся! — по простоте душевной со всей искренностью откликнулся Шрам, уступая гостю свое место. — Присаживайся, отдыхай!
Янус молчал. Он смотрел на старика немигающим взглядом — точно так же, как и старик в свою очередь смотрел на него.
И тут меня будто прострелило.
Я разглядел глаза старика.
Поначалу они показались мне обычными, но когда я сконцентрировался на них, то вдруг отчетливо увидел, как радужки вспыхнули ярко-желтым светом, а в середине, будто черное веретено, заблестел острый вертикальный зрачок.
Как у змеи...
У меня отвисла челюсть.
Вот только все остальные продолжали смотреть на нашего «гостя» так, словно не замечали никаких странностей. Лишь одна Лилит замерла в ожидании, и ее рука на моем плече вцепилась коготками в куртку.
— Может, тогда уж и пары овечек на завтрак не пожалеешь, коль уж к костру своему пригласил? — все так же растягивая слова, проговорил старик, останавливаясь напротив Яна.
— Прости, отец — овцы у нас для дела, — буркнул Берн. — Можем вот лепешкой угостить...
— Режь, — перебил его Янус, все так же не сводя взгляда со старика.
— Чего? — не понял Берн.
— Овец, говорю, режь!
На бесцветных губах старика проступила тонкая улыбка.
Глава 18. Будущее берут силой
Поскольку бедняга Берн все никак не мог сообразить, чего от него в точности хотят, Янус отвлекся от своего зрительного поединка. Отодвинув молодого и зеленого недотепу, подтянул к себе за рукав первого попавшегося ученика постарше.
Это оказался Шрам, только что уступивший свое место старику.
— Забить двух овец, вырезать у них сердце с печенью и принести сюда на тарелке! И позовите Та‘ки. Если медведь будет прикидываться, что не слышит, разрешаю воткнуть ему в ухо стебель дурмана и пару раз там хорошенько провернуть. Исполняй!
Отпустив прифигевшего Шрама, Ян обернулся к нашему желтоглазому гостю.
— Все так? Сердце и печень? — сдержанно осведомился Ян, и в его голосе и на лице я не почувствовал той почтительности, которую стоило бы ожидать.
