стратегически низкое декольте летнего платья натянулось на груди с имплантами.
Она из тех девушек, которые привыкли привлекать внимание мужчин, но не понимают, что красота — всего лишь иллюзия.
Глаза цвета красного дерева пылают таким же вызовом, как и глаза моей матери, когда много лет назад я пытался убедить ее бросить Криуса. Это разрисованная маска, скрывающая разлагающуюся личность.
— После того, как Вы прочитаете учебник и дадите свое определение ВНД, мы обсудим его в аудитории. Это понятно?
— Да, сэр, — шипит она и поворачивается на каблуках.
Вернувшись к бумагам, я не стал смотреть, как она уходит. Не сомневаюсь, что два ее пажа следят за мной, чтобы увидеть реакцию.
— Сэр? — Феми Олорун, парень с афро-прической, подбегает трусцой. — Если у криптографии такой огромный потенциал, то какой смысл заниматься чем-то еще?
Мой взгляд скользит над его плечом туда, где Феникс поднимается со своего места в сопровождении невероятно внимательного мальчишки Бестлэссона. Я возвращаюсь к мистеру Олоруну и даю разумное объяснение.
Люди в этом бизнесе имеют значительное состояние, но также и непомерные аппетиты. У Криуса обширный список недвижимости в Великобритании и за ее пределами, что обеспечивает значительный доход. Большинство людей на его месте жили бы за счет ренты и прироста капитала, но Криус пристрастился к власти.
Власть над женщинами, власть над другими мужчинами, власть делать все, что ему заблагорассудится.
Пока мистер Олорун потирает подбородок, обдумывая мои слова, я собираю вещи и ухожу.
Вернувшись в кабинет, звоню Квинн с одноразового телефона.
— Мне нужно, чтобы ты кое-где покопалась.
— Ни «привет», — говорит она. — Ни «как ты»?
Я расслабляюсь в кресле.
— Привет, Квинн. Как ты?
— Ах, забудь об этом, — огрызается она. — Что нужно?
Мои губы изгибаются в полуулыбке.
— Я хочу, чтобы ты поискала места рядом с Марина Виллэдж, которые не связаны ни с одной из крупных семей.
— Хорошо, — отвечает она. — Но ты приблизился к тому, чтобы найти Криуса?
— Даже близко нет. — выдыхаю свое разочарование. — Ты?
— Он не посещает ни один из своих борделей. По крайней мере, не те, о которых мы знаем.
Моя челюсть сжимается. Проглатываю злость. Не на Квинн, а на самого себя в молодости за то, что растерял способность к эмпатии.
— А для чего вообще нужно это место? — ее голос возвращает меня к сути разговора.
— Я хочу устроить концерт студенческой группы.
— Зачем?
— Наш объект — ее солист.
Квинн делает паузу. Мне не нужно находиться рядом, чтобы слышать движение шестеренок в ее голове. Она уже поняла, что я планирую выманить Вира Бестлэссона из охраняемого кампуса обещанием более широкой аудитории.
— Ты подумываешь о том, чтобы установить слежку за местом похищения, — говорит она.
— Верно.
— Нет. Криус не настолько глуп, чтобы самостоятельно хватать объект на улице, — говорит она.
— Нет, но план состоит в том, чтобы последовать за ними туда, где будут держать мальчика. Он не сможет не навестить своего заложника, — отвечаю я с улыбкой.
Она довольно мычит.
— Тогда еще поговорим.
Дверь открывается, и мой взгляд замирает. Феникс врывается в кабинет, ее щеки восхитительно краснеют. Она стоит, уперев одну руку в бедро, а сумка свисает с плеча джинсовой куртки под странным углом.
Мой взгляд падает на ее стройные ноги, одетые в гольфы по колено в тон черной мини-юбке.
— Сообщи о своих успехах, — бормочу я Квинн, прежде чем повесить трубку.
Я выпрямляюсь в кресле и полностью сосредоточиваюсь на Феникс.
— Принято стучать в дверь профессора, прежде чем войти.
Она приоткрывает губы, чтобы возразить, но я поднимаю палец.
Ее рот захлопывается.
— Закрой дверь, — говорю я.
Она оглядывается через плечо и обнаруживает, что дверь приоткрыта. Когда она подходит к двери, чтобы захлопнуть, я добавляю:
— Поверни ключ.
Плечи Феникс напрягаются, но она подчиняется.
Открываю ящик стола и достаю небольшую коробку с игрушками и пачку салфеток. Согласно ее расписанию, у меня есть три часа, которые я намерен использовать с умом.
Она оборачивается, глядя на меня сверкающими глазами.
— Сдуй эту штуку, прямо сейчас.
— Ты не в том положении, чтобы отдавать приказы.
Я беру пульт.
— Пожалуйста.
— Я хочу, чтобы ты держалась подальше от этого блондинистого идиота с гитарой.
Ее брови сходятся.
— Вира?
— Так его зовут? — я машу пультом. — Он обнимал тебя за талию, как будто ты принадлежишь ему.
Она морщит нос.
— Он даже не друг.
— Он хочет большего, — огрызаюсь я. — И дурно влияет.
— Ревнуешь? — она переносит вес на одну ногу.
Я нажимаю кнопку на пульте и улыбаюсь тихому шипению воздуха. Глаза Феникс расширяются, и ее ладонь с хлопком ложится на промежность.
— Что я тебе сказал? — спрашиваю я.
— Держаться подальше от Вира Бестлэссона, — говорит она дрожащим голосом.
Я удовлетворенно киваю.
— Сиди со своей тихой подружкой Шарлоттой.
Феникс тяжело дышит, ее бедра трутся друг о друга, как будто она пытается усилить давление на клитор. Вид ее такой нуждающейся заставляет все мысли о грядущем похищении исчезнуть.
— Иди сюда, — говорю я.
Она делает шаг к столу, но я протягиваю ладонь, чтобы она остановилась.
— Ползи.
Черты ее лица напрягаются.
— И делай это с меньшим гонором, если хочешь когда-нибудь кончить.
Все неповиновение тает и утекает с ее лица, и она смотрит на меня с восхитительной смесью отчаяния и голода. Феникс с глухим стуком роняет сумку на пол, а затем становится на четвереньки.
Видимо, у моего члена тоже есть собственный пульт, потому что он каменеет при виде ее на четвереньках. Взяв коробку с игрушками и салфетки, я встаю со стула и иду по ковру к кожаному дивану.
— Сюда, — похлопываю по крепкому подлокотнику.
Феникс ложится, юбка задирается вверх. Легчайшие розовые следы красуются на верхней части ее бедер, что уже значительно лучше, чем синяки, которые были раньше.
Мысленно делая пометку запастись заживляющим гелем, сажусь рядом с ней на журнальный столик и открываю коробку, в которой лежит упаковка из трех презервативов и пробка из чистого серебра с кристаллом. В отличие от своего аналога из сверхпрочного силикона, это интимное украшение рассчитано на длительное использование.
Я сдуваю анальную пробку при помощи пульта, выпуская воздух между ягодицами, заставляя ее вздрогнуть.
— Это не я, — говорит она, повышая голос.
— Расслабься, — кладу руку на ее левую ягодицу и массирую нежными поглаживаниями. — Ты отлично справилась.
Она издает протестующий звук.
— Как все прошло?
— Ужасно, — отвечает она, фыркая.
— В самом деле? — ухмыляюсь и провожу пальцами по подолу юбки. — Что я найду, если задеру юбку?
Феникс стонет, и я уже знаю, что она промокла насквозь. Подвернув ткань к талии, я оттягиваю ее
