так долго. Он предельно твердый и вены на стволе еще более рельефные, чем в предыдущие разы.
Капля смазки скапливается на большой, налившейся головке и от одного вида мой рот наполняется слюной, а внутри все сжимается от желания.
Случайная мысль возникает в голове. Почему он еще не трахнул меня этой штукой?
Я хочу, чтобы он перегнул меня через стол и направил в мою киску этот огромный член. Хочу, чтобы он растягивал, пока не станет больно. Хочу, чтобы вбивался в меня, пока не закричу.
Он щелкает пальцами снова, выводя из члено-наблюдательного ступора.
Я лезу в ширинку, достаю его прелестные яички и начинаю играть с ними пальцами. Профессор раздвигает ноги шире, что я принимаю это как позволение продолжать.
Двигая языком от основания члена, я обвожу контуры выступающей вены, которая уходит в сторону. Возвратно-поступательными движениями пробегаю по нижней стороне его ствола к точке, где он переходит в головку.
Здесь есть чувствительная зона, которая всегда выжимает из профессора стоны, если уделить ей внимание языком. Мои нежные тягучие ласки заставляют его бедра дрожать.
Это на самом деле забавно.
Устав от этого места, я осыпаю поцелуями его сочную головку, наблюдая, как капля смазки увеличивается все больше, пока не создается ощущение, что она вот-вот упадет. Как раз перед этим я слизываю жидкость языком. Чтобы убедиться, что ничего не пропустила, хорошенько вылизываю щель, нежно погружая в нее кончик языка.
Профессор Сегал сжимает ногами мои плечи и прочищает горло.
— Вы в порядке, Мариус? — спрашивает доктор Ксандер.
— Мы теперь обращаемся друг к другу по имени?
— Ох, — доктор Ксандер кажется расстроенным. — Я подумал, что после вчерашнего… вы помогли мне с лекцией, да и наши планы на выходные…
Голос мужчины затихает, и я представляю, как профессор Сегал прожигает его глазами. Глазами, которые могли бы заставить меня кончить, если бы он смотрел достаточно долго.
Я обвожу языком головку, профессор запускает пальцы в мои волосы и одобрительно поглаживает по голове. Я буквально мурлычу от молчаливой похвалы.
Когда обхватываю его губами, готовая взять на всю длину, пальцы в моих волосах напрягаются. Я отодвигаюсь и смотрю на руку, позволяя его толстому влажному члену покачиваться в воздухе.
Он покачивает ладонью верх-вниз. Уверенна, это просьба сбавить темп.
Мои глаза расширяются. Он это не всерьез.
Ни за что, черт возьми, я не смогу продолжать это до конца пламенной речи доктора Ксандера. Он уже по полной программе дает лекцию по экономике и давно ушел в отрыв, как делает это в аудитории перед группой.
Я щелкаю зубами, чтобы показать свое раздражение, но теперь профессор Сегал барабанит пальцами по бедру.
На универсальном языке нашего общения это значит: «Если ты заставишь меня ждать еще секунду, я буду шлепать тебя, пока зад не станет цвета космоса».
Послав доктору Ксандеру мысленную просьбу сворачивать свою мини-лекцию и уходить, я сжимаю губами ствол и начинаю слегка посасывать.
Его пальцы поглаживают мои волосы, и гордость заливает все в груди от этого одобрительного жеста.
Но когда поднимаю руку, чтобы обхватить его, он дергает меня за волосы.
— Черт, — я шиплю сквозь зубы.
— Что это было? — говорит доктор Ксандер.
Желудок сжимается в комок. Вот он.
Момент, когда доктор Ксандер наклонится и найдет под столом меня, ублажающую нового профессора.
Блять.
Все уже знают меня, как девушку, сосавшую банан. Если нас поймают сейчас, то слухи разойдутся по университету, и меня точно отчислят.
А потом папа появится из неоткуда и скажет, что всегда был прав. Что я такая же, как и остальные женщины. Мои мысли несутся галопом, как стая диких жеребцов, как вдруг голос профессора прерывает мои размышления.
— У меня постоянно проблемы с этим стулом, — отвечает он так, будто ужасно раздражен офисной мебелью.
— Отдел технического обслуживания должен его заменить, — доктор Ксандер необычайно полон надежды. — Если Вы пожелаете, я мог бы…
— Я напишу им о проблеме сам, — отвечает профессор, нетерпеливо касаясь моей головы. — Давайте продолжим заниматься тем, чем занимались.
Доктор Ксандер делает паузу, и я представляю его растерянность, ведь они не занимались ничем, кроме обсуждения экономики.
Это было адресовано мне. Негодяй хочет, чтобы я продолжала, но не торопилась.
Так что я облизываю, касаюсь, тихонько причмокиваю, обхватываю губами его ствол, но не сосу. Когда челюсть начинает ныть, я спускаюсь дорожкой поцелуев вниз к его яичкам и губами уделяю им внимание.
Профессор делает долгий, довольный вздох. Кто бы мог подумать, что он так любит, когда ему посасывают яйца?
Но, поласкав их, по моим подсчетам, около десяти минут, челюсть снова дает о себе знать, и я перехожу к стволу, вылизывая его снизу вверх. Чтобы язык не занемел, провожу им вокруг головки члена.
Дыхание профессора ускоряется, как и мой пульс. То, что я делаю, работает. Голос доктора Ксандера едва ли прорывается сквозь шум крови в ушах.
Я определенно заставлю профессора Сегала кончить.
Ускоряя движения, я стимулирую чувствительное место, где головка переходит в крайнюю плоть.
Его пальцы в волосах напрягаются, так, наверное, жокей тянет поводья в попытках остановить мчащуюся лошадь. Он хочет, чтобы я замедлилась. Я хочу, чтобы он кончил. Ускоряюсь и лижу, не обращая внимание на боль, напряжение, и наказание, которое ждет меня за поведение.
Профессор Сегал вот-вот кончит по моей команде.
Я кладу руку на его бедро, чтобы удержать равновесие и все естество внутри напрягается от твердости мускулов под ладонью.
Он так близко, я намерена выжать все до капли.
— Спасибо. Я думаю, материала достаточно, чтобы провести лекцию, — говорит профессор напряженно.
Я удваиваю напор. Этот сукин сын хочет спокойненько кончить, не глядя другому человеку в лицо.
Ха.
Не со мной.
— Вы уверены? — говорит доктор Ксандер. — Вы выглядите напряженным.
Я обхватываю губами его головку и, опускаясь вниз, беру почти на всю длину. В другой раз я могла бы начать двигать головой, но не хочу удариться о стол. Вместо этого я втягиваю щеки и нежно сжимаю его яйца.
Профессор Сегал издает сдавленный горловой звук и прячет его за кашлем. Теплая жидкость ударяет в заднюю стенку моего горла. Сглатываю вокруг члена, пока он кончает, и продолжаю массировать.
К моменту, когда он перестает кончать, у меня в ушах звенит, а челюсть, кажется, вот-вот развалится. Член обмякает во рту, и я отодвигаюсь.
— Спасибо, профессор, — говорит доктор Ксандер, поднимаясь со стула.
— Да-да, — отвечает он слишком расслаблено для человека, который только что прослушал лекцию о криптовалютах. — Не забудьте, что теперь Вы — мой должник.
— Конечно, — шаги удаляются
