Ему бы следовало поехать и отпраздновать прекрасное начало операции. Но в тот бар он не вернется. Не хотел видеть неудачливую художницу.
Он остановился у винного магазина, купил бутылку виски, спрятал в пакет из оберточной бумаги, открутил крышечку и сделал несколько глотков.
– За вас, миссис Джексон, – произнес он, поднимая бутылку. – Я стану вспоминать вас в своих молитвах.
Он отчетливо видел Лидию в зеркале, а вот она его не видела. К тому времени, когда он пришел в себя от вызванного шахматами ступора, она уже взяла себя в руки. Но он успел заметить шок узнавания, на миг сковавший ее лицо. Он был последним, кого она ожидала здесь увидеть. Шляпы долой в честь столь поразительного женского самообладания и выдержки.
Он снова поднес к губам бутылку в пакете.
Глава 21
Кинотеатр за Хэверингом входил в комплекс огромного торгового центра, кондиционеры которого так сушили кожу, что потом ее можно было сбрасывать, подобно змее.
Лидия сунула руку в сумочку и достала бальзам для губ. Зал был на три четверти пуст, тем более показывали комедийную мелодраму для подростков, но она понятия не имела, что происходит на экране.
Майя отхлебнула свою кока-колу и рассмеялась. Лидия вторила ей, не желая, чтобы Майя подумала, будто ей неинтересно. Но когда глянула на девочку, оказалось, что Майя целиком поглощена происходящим.
Как это могло случиться? Как этот человек оказался в Кенсингтоне? Ужас, который она испытала, увидев склонившегося над шахматной доской Грабовски, был подобен удушью, словно ее легкие быстро наполнялись водой. Хорошо, что этот высокомерный человек не подумал сразу вскочить, когда их знакомили. Просто сидел и смотрел на доску. Иногда и плохие манеры бывают полезны. Это дало ей несколько секунд, чтобы отдышаться.
Она ела поп-корн и смотрела на экран. Безнадежно пытаться понять сюжет…
Нужно взять себя в руки. И что такого, если бы он увидел, как она взволнована? Нужно прекратить эту паранойю.
Он не узнал ее. Разумеется, не узнал. Этот час, который они провели за разговорами, не имеет ни малейшего значения. Она все время перебирала в памяти каждое слово, каждый жест, каждый взгляд. Похоже, ничего подозрительного.
Она узнала его, едва войдя. Он оказался рядом с самого начала, еще до того, как она обручилась. И до последних дней был постоянной ее тенью. Правда, отнюдь не худшей. Всегда называл ее «мэм». Даже после развода.
И вот он появился. Десять лет спустя. Как это возможно?! Что привело его сюда, к ней?
Нет, она все преувеличивает. Нет чего-то такого, что бы привело его к ней. Он не искал ее. Поскольку был уверен в ее смерти.
Что бы сказал Лоуренс по этому поводу? Она не знала. Не могла придумать. Где этот Лоуренс, когда он нужен больше всего на свете?
– Лидия, – окликнула Майя, – что сделал тебе этот несчастный поп-корн?
Лидия опустила глаза на полупустой пакет с глазированным поп-корном. Она так выкручивала его, словно хотела свернуть шею.
Потом в кафе-мороженом Майя делилась своими впечатлениями о фильме, поедая тройную порцию мороженого с шоколадной крошкой, политого горячей помадкой.
– Глуповатое, конечно. Сразу понимаешь, что будет в конце. Все так очевидно!
– Ты права, – согласилась Лидия.
– Все равно довольно интересно и не скучно, хотя я все знала заранее.
Майя походила на Сьюзи темными волосами и глазами. Бледность она унаследовала от Майка, поэтому сочетание получилось поразительным. Сегодня на ней была красная толстовка на молнии с капюшоном. Разговаривая, она болтала обутыми в кроссовки ногами. Они сидели на табуретах около узкого карниза, идущего по боковой части кафе. Если Майя и была расстроена, то старалась этого не показать.
– Думаю, нам неплохо бы прогуляться у реки, – предложила Лидия.
Майя облизала края вазочки для мороженого, подбирая остатки помадки.
– В темноте?
– Нас никто не тронет, – заверила Лидия. – И мы не станем заходить слишком далеко.
Майя пожала плечами.
– Нет, я имела в виду, что там ничего не видно. Фонарей-то нет! Слышала о Леоне Крамере? Его брат свалился в реку и подцепил тиф, или малярию, или что-то в этом роде. Пробыл в больнице целый месяц.
– Может, Леон тебя дурачит, – предположила Лидия. – Так или иначе, никуда мы не свалимся.
Дорога у реки, скорее, напоминала набережную. Вдоль тротуаров попадались маленькие деревянные причалы. Они миновали пару гуляющих, идущих навстречу, и остались совершенно одни. Майя поспешно подняла молнию под самый подбородок, сунула руки в карманы и громко зашлепала по доскам.
– У тебя все нормально? – спросила Лидия. Сама она понимала, почему Грабовски выбрал именно Кенсингтон. Разве название не заинтриговало и ее тоже?
– Конечно. Ой, комары кусаются. Шея чешется.
– Иногда помогает, если с кем-то поговорить. Тебя что-то беспокоит?
– О Господи, – пробормотала Майя, схватив ее за руку.
– Что там? – насторожилась Лидия. Сердце ее заколотилось. Неужели это он пришел за ней?
– Нет, не смотри, – выдохнула Майя, прежде чем потащить ее вперед. – Какая мерзость!
Они пробежали мимо парочки тинейджеров, возившихся на скамейке.
– Видела, как они делают ЭТО? – прошептала Майя. – До чего же вульгарно!
Лидия рассмеялась:
– Ты только сейчас видела, как это делают в кино!
– Это совсем другое, – отмахнулась Майя. – Это тебе мама сказала, верно?
– Она тревожится за тебя.
Может, лучше всего уехать из города, пока Грабовски не уберется?
– Мать такая тупая! – прошипела Майя и, спустившись с тротуара, направилась к краю воды.
Лидия пошла за ней. Что сказать девушке? Как помочь? Она больше не принцесса, рассыпающая волшебные блестки. И больше не умеет одним прикосновением исцелять душевные и сердечные боли.
– Это была моя идея, – призналась она, – пригласить тебя в кино. Не вини мать.
Майя подняла камешек и швырнула в реку.
– Я дружу с кем хочу, и она мне не запретит! Я имею в виду школу.
Но зачем ей нужно уезжать?
Лидия набрала целую пригоршню камешков. Почему она должна бежать? Почему этот человек должен обладать какой-то властью над ней? Пусть сам проваливает!
– Полагаю, не может, – подтвердила Лидия.
– Она тупая, – повторила Майя. – И меня тупой считает.
– Никто этого не говорил.
Когда-то Грабовски следил за ней до самого дома ее психотерапевта. Это было до того, как всему миру стало известно, что она ездит на сеансы психоанализа. Он хотел снять ее выходящей из этого дома. Пришлось сидеть там несколько часов и время от времени просить кого-нибудь проверить, не ушел ли он. Когда Грабовски вышел из машины, чтобы отлить или купить что-нибудь поесть, она выскользнула наружу, сунула за дворники записку «Вы проиграли и ничего не получите». На сеансах психотерапии они говорили о том, какие методы можно использовать, чтобы успокоиться. Но к тому времени, когда она села в машину, внутри все кипело от злобы и ярости. Однако теперь она выше этого. Ему ее не достать.
Она швырнула камни в реку.
Майя настороженно оглядывала ее. И даже откинула капюшон, словно это помогло ей лучше видеть.
– Ма говорит, если сердишься, лучше всего пойти домой и поколотить подушку.
– А вот это действительно глупо, – фыркнула Лидия. – Лучше посуду побить. Забавнее как-то.
– Ты не злишься на меня?
– Что ты, конечно, нет!
Майя расстегнула и сняла толстовку.
– Смотри, – сказала она, протягивая руку, – видишь? Вот отчего ма слетела с катушек. Из-за этих царапин.
– Выглядят отвратительно, – поморщилась Лидия. – Что случилось?
По руке Майи шли три длинные красные царапины.
– Соседский кот застрял в водосточной трубе. Я вытаскивала его! Тварь неблагодарная!
– Почему не рассказала маме?
– А зачем? Не успела я рот открыть, как она тут же начала орать. И я не анорексичка, если она и об этом успела тебе донести. Думала, что Зоэ Романова реально крутая! Люди говорят, будто она – белая ведьма и вместо брелока для ключей носит кроличью лапку, хотя сама вегетарианка. Я сидела с ней за одной партой. Примерно неделю. Все, о чем она способна говорить, – это калории. Такая тоска! Довольно с меня этого и дома.
– Уверена, твоя ма не хотела на тебя набрасываться, – покачала головой Лидия. – Просто немного расстроилась. Была под стрессом.
Майя обхватила себя руками. В воздухе заметно похолодало.
– Ну да, знаю. Она всегда расстраивается. И всегда под стрессом. А меня это достает. Из-за чего, спрашивается?
Когда Майя легла спать, Лидия рассказала Сьюзи обо всем, что узнала.
– Я редкостная идиотка, – сокрушалась Сьюзи.
– Ты волновалась за дочь. Что же тут идиотского?
– Я чемпионка мира по идиотизму! – настаивала Сьюзи. – Мне следовало знать свою дочь. Следовало больше ей доверять. Майк говорил, что я склонна слишком преувеличивать. Я совсем его не слушала. Пойдем откроем бутылку вина.
– Мне нужно пораньше лечь, – отказалась Лидия.
