– Вскрытие закончено, – отрапортовал он. – Гвоздева, Киселевы и Евдокимов умерли от отравления тетродотоксином.
– Что за зверь этот тетродотоксин? – поинтересовалась я.
– Сейчас зачитаю страничку из «Википедии». Эй, слушаешь?
– Да, – подтвердила я, садясь в микроавтобус, – очень внимательно.
– Цитирую! – завел Леня, перед которым явно стоял ноутбук.
Дальнейший текст Мартынов оттарабанил без запинки, он определенно влез в «Википедию» и сейчас знакомил меня с одной из статей.
«Фугу – традиционное, очень популярное блюдо японской кухни. Чаще всего для приготовления фугу используется рыба вида бурый скалозуб. Она содержит смертельную дозу тетродотоксина, концентрация которого должна быть уменьшена до допустимой в процессе приготовления. Фугу считается деликатесом, ее употребляют как с целью «пощекотать себе нервы», так и для получения легкого эйфорического эффекта, вызываемого остаточным количеством сохранившегося в блюде яда.
Прием в пищу неправильно приготовленного фугу опасен для жизни. Поэтому начиная с 1958 года японские повара проходят специальное обучение и получают лицензию. В прошлом в Японии существовала традиция, согласно которой в случае отравления фугу повар, приготовивший блюдо, должен был его сам съесть либо совершить ритуальное самоубийство.
На протяжении долгого периода в Японии запрещалось употреблять фугу в пищу, даже существовал мораторий на отлов рыбы. Аналогичные запреты действуют сейчас в некоторых странах Юго-Восточной Азии, впрочем, они не всегда эффективны. Так, несмотря на запрет фугу в Таиланде с 2002 года, ее до сих пор можно приобрести на местных рынках. Рыба фугу содержит смертельную дозу тетродотоксина во внутренних органах, в основном в печени, икре, желчном пузыре и коже. Печень и икру рыбы фугу нельзя употреблять в пищу вообще, остальные части тела только после тщательной специальной обработки. Яд блокирует натриевые каналы мембран нервных клеток и парализует мышцы, вызывая остановку дыхания. Несмотря на лицензирование работы поваров, готовящих фугу, ежегодно некоторое количество людей, съевших неверно приготовленное блюдо, погибает от отравления. В настоящее время не существует противоядия, единственная возможность спасти отравившегося состоит в искусственном поддержании работы дыхательной и кровеносной систем до тех пор, пока не закончится действие яда.
Сейчас существует возможность массово выращивать рыбу фугу, не содержащую яда. Исследования показали, что фугу накапливает тетродотоксин, поедая естественную для нее пищу, поэтому при искусственном разведении можно уменьшить концентрацию яда просто за счет смены режима кормления. Впрочем, против этого существуют коммерческие соображения (повара-асы не хотят терять высокооплачиваемую работу), возражения ревнителей традиций (которым не хотелось бы, чтобы рыба лишишась романтического ореола риска) и даже возражения самих потребителей, которые, с одной стороны, любят пощекотать себе нервы, а с другой – реагируют на остаточные микродозы яда как на своего рода наркотический источник необычных ощущений обездвиженности и бесчувственности тела».
– Спасибо за лекцию, – язвительно поблагодарила я Леню, когда тот наконец-то озвучил весь текст. – Я теперь настоящий профи по фугу. Могу сделать вывод, что гости «Кинуки» пришли туда не в добрый час.
Мартынов рассердился:
– Дослушай до конца, а уж потом торопись с выводами. Наличие тетродотоксина в крови жертв объяснимо, они ели фугу. Но содержимое их желудков говорит о другом: фугой, уж не знаю, изменяется ли слово по падежам, там и не пахнет. Прости, конечно, за кретинский каламбур. Наши эксперты и ваша Фатима голову дают на отсечение, утверждая, что компания лопала особый вид морского окуня, безобидного, как кусок яблочного пирога.
– Да ну? – засомневалась я.
– Вот тебе и «ну»! – закричал Леня. – Я помчался в «Кинуки», зажал в угол фальшивую япона-маму, пригрозил скандалом, и падла признался: они гостям фугу не подают.
У меня немедленно закружилась голова.
– Что значит «фугу не подают»?
Мартынов зачастил:
– Там сплошной обман. Обслуга – якобы японцы, а на самом деле люди с примесью азиатской крови из Средней Азии. На кухне москвич. Глаза у него как у совы, волосы рыжие, кучерявые! Ну типичный житель Токио!
– Ага, – ошалело согласилась я.
– Под видом фугу они преподносят окуня, – несся дальше Леня. – Ну где простому человеку понять, от какой рыбины филе? Еще посетитель заворожен церемонией, заказ он делает шепотом и абсолютно уверен – ему подадут нечто незаконное. Официанты расставляют ширму, приносят под крышкой еду, рассказывают про фугу, думаю, зачитывая все тот же текст из «Википедии», а в конце получают астрономический счет.
– Ловко! – воскликнула я. – Хозяин «Кинуки» наживается на любителях адреналина. Неужели его ни разу не уличили?
– Разновидностей фугу много, – засмеялся Ленька. – Всегда можно сказать: «Вы ели иной вид, оттого и вкус другой».
– Ай да Максим! – восхитилась я. – Сберег тайну, решил, пусть уж лучше разразится скандал с отравлением настоящей фугу, чем признание в обмане. В первом случае народ бросится в «Кинуки», идиотов полно, захотят полакомиться смертельным блюдом. А во втором клиенты разозлятся, и тогда конец бизнесу. Постой, а откуда в трупах яд?
– Кто-то подмешал его в еду, – ответил Леня, – и это был человек, который не знал, что в «Кинуки» мошенничают. Убийца полагал: смерть всей компании спишут на фугу. В рыбе тетродотоксин – в телах он же. Но окунь безвреден.
– Это не случайная смерть, а спланированное убийство, – перебила я Мартынова.
– Точно, – подтвердил Леня, – остались сущие пустяки, надо понять, кто и почему решил одним махом избавиться от всей компании. Орудовал очень близкий к семье Гвоздевых человек.
– Полагаешь? – спросила я.
– Сомневаюсь, что Степанида Андреевна направо и налево сообщала о своем желании поужинать в «Кинуки» в узком кругу, – заявил Леня. – Ей предстояла деликатная беседа с Киселевыми и адвокатом, про подобные мероприятия не кричат на каждом углу.
Я приложила трубку к другому уху.
– Возможны варианты. То, что Степанида любит посещать «Кинуки», ни для кого не секрет. О походе с Леной и Аней она договорилась утром, а ужинали они вечером. С момента назначения встречи до самой трапезы прошло много времени. К владелице центра в течение рабочего дня обращается масса людей, она, вполне вероятно, сказала кому-то: «Сегодня вечером я иду в «Кинуки» на деловую встречу, вашим вопросом займусь завтра». У Гвоздева есть помощница Светлана, милая, но не очень красивая. Во время нашей беседы в центре «Светлое детство» шефиня гоняла девушку, как савраску, безостановочно делала ей замечания. Помню, я, когда уходила, подумала: «Степанида до сих пор не хочет видеть сына женатым, наверное, специально подобрала ему в секретари толстую бабу».
– Тань, – перебил меня Леня, – ты считаешь себя тумбой и полагаешь, что народ вокруг относится к толстушкам с брезгливым предубеждением. Ошибаешься, киса, лично я в восторге от девушек с четвертым размером бюста. Надеюсь, ты понимаешь, что в комплекте с пышной грудью идут аппетитная попка и пухлые ножки? Прекрати идиотничать. Обмотанная платьем метла – это обмотанная платьем метла, ей никогда не превратиться в сладкую ватрушку.
– Ты прямо поэт, – хмыкнула я, – любая девушка придет в восторг от сравнения с булкой с творогом.
– Алле, гараж, вернемся к теме, – раздраженно остановил меня Леня. – При чем тут фигура секретаря?
– Ни при чем, – призналась я, – к слову пришлось. Ты прав, размер ее лифчика нам неинтересен. Но сильно сомневаюсь, что Степанида Андреевна сама заказывала столик, не царское это дело. Гвоздева дала поручение Светлане. Теперь представь. Помощница беседует с метрдотелем «Кинуки», уточняет время, а вокруг туда-сюда бегают сотрудники центра, в кабинет к начальнице постоянно рвутся подчиненные, дилеры по продаже лекарств и оборудования, просители, родители. Любой из них мог услышать Светлану и понять, где Степанида собралась скоротать вечерок. Знаешь, как надо действовать?
– Ну? – мрачно спросил Леня. – Говори, умная ты наша.
Я не обиделась на Мартынова: мужчинам трудно расписываться в собственной беспомощности, они не способны признать, что некоторые женщины одарены умом и сообразительностью.
– Тетродотоксин мог попасть в окуня либо на кухне, либо уже в зале ресторана, других вариантов нет. Или рыбу отравили повар – официант, или кто-то из посетителей. Необходимо еще раз очень тщательно допросить метрдотеля Максима. Задать ему несколько вопросов: не менялся ли у вас шеф? Не появился ли на кухне новый поваренок? В день убийства никто из посторонних не входил в блок, где готовят еду? Может, нанимали незадолго до происшествия официантов? Потом, полагаю, следует проинтервьюировать обслугу. Кто из гостей вел себя в тот вечер странно? К столику Гвоздевой подходили знакомые? Степанида Андреевна отходила от компании? Как в деталях проходил ужин? Подчеркиваю, в деталях, самых мельчийших. Кстати, у них нету камеры? Очень часто в ресторанах, тайно от гостей, а порой и от персонала, ведется видеонаблюдение. Хозяин не желает, чтобы его обманывали, вот и присматривает за подчиненными. И последнее. Полагаю, тетродотоксин нельзя купить в аптеке. Где достали яд?
