вспомнила о надвигающемся кризисе.
– Что, нет прогресса?
– Нет.
– Они выдвинули в качестве требования технологию ядерного синтеза?
– Они так не сказали. Но совершенно ясно, что от своего они так легко не отступятся.
– А наш ответ каков?
– Мы тоже пока не сказали ничего определенного. – Руди помедлил, но выражение его лица стало странным. Он вдруг стал похож на охотника, заметившего добычу. – Если бы я был во главе… я бы согласился с планом дяди Хуана и первым нанес удар. Это самое правильное решение.
– Дядя Хуан хочет начать войну?
– Конечно.
– Но ведь его бабушка погибла в той войне.
– Это совсем другое дело. Дядя Хуан не предлагает, чтобы мы повели себя так, как эти презренные земляне, все до единого мясники. Он считает, что мы должны захватить базы на Луне за счет внезапной атаки, быстрой и бескровной. Затем мы уничтожим или захватим все земные спутники на орбите. Тогда Земля будет у нас в руках. Дядю Хуана не привлекает бойня. Мы такое не любим.
– Но как захват баз на Луне может пройти бескровно?
– Мы способны это сделать, – убежденно ответил Руди. – Думаешь, все эти годы мы попусту теряли время? Да ты просто представить не можешь, какие колоссальные вложения были сделаны в космическую отрасль, в разработку оружия. Научные центры работали без остановки, и никакие землянские изыскания, движимые только коммерческими интересами, с нашими не сравнятся. Наши боевые корабли, даже не имеющие ядерных двигателей, мощнее земных. Я не преувеличиваю: при наличии наших систем навигации и совершенства наших лазеров, думаю, мы сумеем завладеть Лунными базами за две недели, не встретив особого сопротивления.
У Люинь сердце ушло в пятки. Две недели. Какую войну можно выиграть за две недели?
Она вспомнила один старый дом на Земле. Они с друзьями там тоже говорили что-то насчет двух недель. «Дайте нам две недели – и мы всё вернем назад!» Так говорила Лили-Рута, девушка постарше Люинь. Люинь просто обожала ее. «Через две недели мы захватим это место и вернем его Богу, не падшему миру». Лили-Рута лежала на полуразвалившемся диване, забросив ноги на спинку. Ее светлые косички были грязными. Она закрыла глаза и сделала очередную затяжку из заряженной марихуаной хуки. «Верь мне. Две недели – это даже много».
Они были правоверными еретиками, эти почитатели божества по имени Природа. Они считали претензии богачей на участки земли незаконными. Для них это было осквернением Земли как таковой. Люинь присоединилась к ним в этой попытке захвата ранчо, и им сопутствовала легкая и быстрая победа. Но две недели спустя Лили-Рута и ее приятели оказались в осаде в дряхлом доме, без еды и воды, а снаружи дом окружили вооруженные полисмены и через громкоговорители потребовали, чтобы нарушители немедленно сдались. Они ждали, что на выручку им прилетят друзья из Берлина, но не знали, что тех тоже окружили и взяли в осаду.
В итоге всех арестовали. Протестная акция была подавлена в мгновение ока. Всё это движение завершилось. Люинь понимала: запланированная внезапная атака может принести успех, но она уже больше не верила, что не будет контратаки или эскалации конфликта.
– Как только начнется война, она не закончится только потому, что мы этого захотим, – сказала Люинь.
– Только в том случае, если мы не будем достаточно сильны, – ответил Руди.
Вот что еще изменилось в ее старшем брате. В детстве он презирал войну.
– Есть какой-то способ избежать войны? – спросила Люинь.
– Конечно, если мы получим от переговоров то, что хотим.
– Нам действительно нужно иметь эти технологии?
– Да. Доставка воды на Марс – не просто великая инженерная мечта. Это вопрос выживания нашего народа.
– Но почему мы должны доставлять воду с Цереры? Разве мы не можем…
– Да что с тобой такое?
Руди со стуком поставил кружку на стол и вскочил.
– Теперь дело уже не в том, что «мы должны». Мы уже это делаем! Мы проделали такой долгий путь, что уже невозможно остановиться. Сама посмотри! Мы притащили Цереру сюда, и она вращается над нами, как спутник. Ради этого плана мы выселили из своих домов десять тысяч человек на этой карликовой планете. Как же мы можем теперь остановиться? – Его голос задрожал. – Ради этого отправился в космические дали друг нашего деда, Ронен! Ради своей мечты о таком Марсе, где есть вода! Он умер за это, ты не знала? Он даже пределов Солнечной системы не покинул до своей гибели. Он был так стар, что ему не следовало находиться на звездолете, но ему пришлось лететь.
Руди сделал глубокий вдох, чтобы совладать с собой. Он помолчал, а когда заговорил снова, его голос зазвучал спокойно.
– Мы не можем остановиться. Какова бы ни была цена.
У Люинь опустело сознание. Внутри нее словно бы взорвалась бомба.
– Ронен… Дедушка Ронен погиб?
– Да.
– Когда?
– Вчера.
Дедушка Ронен мертв. Мертв. Эта новость была непостижима. Ронен, с белыми, как у Санта-Клауса, волосами и бородой, который так любил рассказывать ей разные истории, умер.
* * *
Миновало полмесяца со дня возвращения домой, и всё это время Люинь не давали покоя сомнения и вопросы. Она словно бы сидела верхом на необъезженной лошади. Но неожиданное известие о смерти Ронена погрузило ее в воспоминания, в голубое свечение прошлого. Люинь сидела на подоконнике в своей спальне, прижавшись спиной к похожей на створку раковины оконной раме. Она смотрела на цветы и лужайки в саду и воскрешала в памяти детство.
Среди старейшин Марса дедушка Ронен был самым близким ей человеком. Ее любили родители, но они умерли, когда она была еще совсем маленькая, и воспоминания о них стали туманными.
Дедушка Ронен был другим. В возрасте от восьми до тринадцати лет, когда она была в самом подавленном состоянии, он оставался рядом с ней, рассказывал ей истории, слушал, как она признавалась в своих страхах и неудачах, рекомендовал ей книги и помог ей избавиться от одиночества своей любовью к природе и верой в судьбу. Он всегда был полон энергии и оптимизма, проявлял интерес ко всему. Она чувствовала себя ближе к нему, чем к собственному дедушке.
Все умирают.
Так ей говорил Ронен. Он не хотел замалчивать гибель ее родителей. Она тогда уже могла понимать, что такое смерть, одиночество и любовь. Почему – этого она не знала, но знала, какие чувства все это вызывает. Ронен был единственным, кто говорил с ней так, будто она была взрослая, он уважал ее чувства.
«В Древнем Китае верили, что жизнь человека – результат сгущения “ки” – энергии. Такое сгущение может длиться
