вкладывала всё больше себя в собственные движения, напрягалась и вращалась, вращалась, вращалась, позволяя своему костюму превращаться в гало мерцающих и переливающихся красок.
Ударили барабаны. В это время Люинь находилась в воздухе, в высшей точке самого высокого прыжка. Она рухнула вниз, приземлилась, коснувшись пола одним коленом, и ее рукава закачались в воздухе, словно вуаль.
Музыка умолкла. Наступила полная тишина.
Люинь тяжело дышала. Ее глаза заволокло слезами. Она опустила голову. Она не знала, видел ли ее выступление с высоты другой жизни дух дедушки Ронена, но ей хотелось сказать ему: «Я постаралась изо всех сил».
– Браво! Браво!
Кто-то один громко аплодировал. Звук аплодисментов эхом разлетелся по гигантскому залу. Люинь подняла голову и увидела, что это Теон. Он приближался к сцене. Его лоб блестел в лучах прожекторов, на лице играла добрая улыбка. Он остановился перед сценой и низко поклонился.
– Вы правда принцесса Марса, лесная нимфа! Мне грустно от того, что не ходил на ваши выступления на Земле.
Люинь смотрела на него с подозрением.
Говорил Теон тепло и обаятельно, но цветистые похвалы не могли спрятать его холодного взгляда. Люинь увидела в его глазах намек на насмешку – и на что-то еще более сложное. Она не могла понять, что ему нужно.
– Прошу вас, вы не могли бы назвать мне имя того гения, который сконструировал ваш костюм?
Люинь указала на стоявшую поодаль Джиэль.
– О, какая милая юная леди, – проговорил Теон и театрально раскинул руки. – Моя дорогая, вы не отказались бы продемонстрировать этот ваш шедевр на Земле?
От волнения Джиэль вытаращила глаза.
– Правда? Вы серьезно? Позвольте, я назову вам свой…
Но Люинь не дала подруге сделать это.
В мгновение ока Люинь осознала, что происходит. Она поняла, что Джиэль сейчас назовет Теону номер своего счета и реквизиты локации ее дизайн-проектов и пояснений к ним. Фактически, она собиралась сказать: «Можете хоть прямо сейчас их загрузить».
Люинь понимала, как Джиэль жаждет такого внимания к себе. Интерес Теона к ее изобретениям мог привести к более широким изысканиям и большому числу загрузок ее дизайн-проектов. Но Люинь не хотелось, чтобы Теон так легко и просто завладел изобретением Джиэль. Она увидела в этой ситуации возможность для переговоров.
Дизайн одежды и ткани представляли собой технологии, а технологии можно было продать, они могли стать объектом для переговоров. Был ли тут шанс заключить сделку, которая позволила бы обойти договор по управляемому ядерному синтезу, что помогло бы избежать войны?
Люинь пыталась оценить шансы на успех. Ткань, из которой был сшит ее костюм, выглядела привлекательно. Она казалась прозрачной, но на самом деле это было не так. Люинь подумала, что такая ткань будет пользоваться высоким спросом у модников, а уж особенно – у таких людей, как Теон. Мода тоже представляла собой технологию и для Теона являлась одним из основных источников прибыли.
А Теон был одним из тех, кто способен был повлиять на всю земную делегацию. Он был могуч настолько, что был способен изменить крепость стены – той стены, что и толще, и прозрачнее марсианского стекла. Группа «Thales» была крупнейшим на Земле сетевым коммерческим оператором. Бессчетное число людей заходили на платформы «Thales» за развлечениями, в поисках новостей, по делам бизнеса, при желании завести дружеские связи для того, чтобы продать или купить информацию. Кто угодно мог войти на этот глянцевый рынок, держа в руках тоненький экран. Это была стена столь же плотная, как атмосфера Земли, окутывающая всю планету и пересекавшая границы стран. Все люди – от президентов до религиозных ортодоксов – полагались на сеть для того, чтобы продавать себя. Более грандиозного ресурса для взаимообмена не существовало, поэтому именно Теон был единственным человеком, способным повлиять на остальных делегатов.
Люинь смотрела на Теона, чья обаятельная улыбка появлялась на домашней странице всех социальных сетей. Он был неглуп. Напротив – он казался очень умным. Люинь понимала: он – ее единственный шанс повлиять на исход переговоров между двумя мирами.
Мастерская
Люинь и Джиэль договорились на десять утра. Место встречи – район Рассел, мастерская по пошиву одежды Буджукси.
Погода выдалась превосходная. Не было ветра, а потому за куполом Марс-Сити не носились тучи песка. На темном небе ярко светило солнце, всё было тихо и мирно.
Эко сидел рядом с Теоном в поезде. Они оба смотрели на прозрачную стену вагона и не разговаривали. Эко всё еще сердился на Теона. Поезд плавно скользил по стеклянному туннелю, мимо домов и дорожек. Но Эко не обращал внимания на виды за окнами вагона. В уме у него вновь и вновь проигрывался вчерашний неприятный спор, закончившийся тем, что он ушел, хлопнув дверью.
* * *
– И ты ничего не сделал?
Эко, охваченный возмущением, вскочил со стула.
– Нет.
– Даже регионального тестирования не провел?
– Я провел пробное тестирование в Кружке Критиков Нью-Йорка. Ах да, еще в Королевской Академии Искусств в Лондоне.
– Ты им отдал технологию или продал?
– Были продажи. Но продавались только чипы, а не сам дизайн. У нас была сделка на девять миллионов долларов, и еще одна – на семь и шесть десятых миллиона фунтов.
– Значит, ты получил прибыль.
– Небольшую. Были ошибки в округлении сумм.
У Эко ком встал в глотке. Он смотрел на Теона, утонувшего в мягком диване и державшего тремя пальцами ножку бокала с вином. Теон бесстрастно взирал на жидкость в бокале. Эко вспоминал искореженную страданиями фигуру Артура Давоски и страдальческий взгляд Джанет Брук, и его сердце сжалось от боли. Он не мог понять, как Теон мог быть настолько холоден – он словно бы говорил о бухгалтерских подсчетах. Сдержав гнев, Эко продолжал разговор.
– За эту технологию мой учитель отдал жизнь.
– У меня не было другого выбора. Земля не Марс, и там есть кое-что… что не годится для рынка.
– Ты говоришь о прибыли.
– Не стоит так небрежно относиться к прибыли. У группы «Thales» миллионы работников по всей планете. Все они напрямую зависят от прибыли.
– И сколько получаешь ты, в среднем, от одного IP-торговца?
– Пенни, не больше и не меньше.
– Но ты даже от пенни не откажешься.
– А ты вообще в курсе, сколько продавцов на нашей платформе?
– Но ты имеешь доход и от магазинов, и от тематических парков, и от рекламы. Почему бы тебе не отказаться хоть от малой толики? Ты же понимаешь, что открытое, общинное творческое пространство выгодно для всех.
– Неужели? И ты полагаешь, так считает любой творческий человек?
– Все творческие люди, достойные этого звания,
