Посмотрели на потемневшую статую Петра «Великого», унизившего Русь-Россию мутной волной иностранного образа жизни, встряхнувшего страну так, что и триста лет спустя она не могла опомниться от нашествия «цивилизаторов».
Мелькнула мысль: не был ли Петр Первый Поводырём? То, что он являлся проводником их политики, не вызывало сомнений. Вполне вероятно, что его аккуратно зомбировали, отчего он и предал Русь, несмотря на заявления продажных историков и купленных идеологов «демократического» образа жизни о «рыцарской справедливости императора». Точно так же предал Великую страну «святой» Владимир, владыка Киева, вдруг провозгласивший христианизацию Руси «спасительным благом» для народа. Вероятно, и его закодировали «пастухи» человечества, медленно, но верно реализующие свою программу.
— О чём задумался? — шепнула Юна.
— О прошлом, — очнулся он.
— Надо думать о будущем.
Роман привлёк девушку к себе, поцеловал.
— Ты права, думать о будущем приятней.
В гостиницу они вернулись в начале одиннадцатого, когда начал накрапывать мелкий тёплый дождик. Погода менялась на глазах, объявляя себя провозвестником грядущих событий.
Ылтыын позвонил после десяти часов утра, когда они уже позавтракали в кафе гостиницы:
— Выезжаем.
Роман пережил толчок сердца, отвёл Юну в номер.
— Ты меня послушаешься?
— Конечно, — ответила она простодушно.
— Никуда из номера не выходи. Пока я не приду.
— Хорошо. Вы куда с ним?
— Есть важное дело. Часа на три-четыре. Не звони, я сам позвоню, смотри телик и жди.
Юна испытующе заглянула ему в глаза, но расспрашивать дальше не стала.
— Иди, буду думать о тебе.
Он нежно провёл пальцами по её щеке.
— Страшно представить, что меня могли поселить в другом доме. Мы могли бы не встретиться.
— Не могли, — серьёзно возразила она.
Ылтыын ждал его у машины.
— Поступила вводная: наш общий приятель Арчибальд замечен в крутом отеле «Голден Гарден» на Владимирском проспекте. Номер снял непростой — Люкс Король, за двадцать две тысячи рублей в сутки. Мало того, Фурсенюк в данный момент находится на открытии экологического Конгресса и, скорее всего, после заседания направится к себе, во дворец Юсуповых.
— Едем, — коротко сказал Роман, занимая место рядом.
Ылтыын смерил его оценивающим взглядом.
— Ты уверен, что готов к операции?
— Вопрос излишен.
— Позволь один совет.
— Валяй, наставник.
— Я не наставник, но тебе хочу напомнить одну необходимую вещь. Никто не рождается воином, это состояние воспитывается. Никто не рождается бесстрашным, это состояние тоже воспитывается. А рецепт очень простой: никогда не бойся сделать ошибку в учении и не злись во время дела. Страх и гнев мгновенно разрушают биополевую защиту человека, отчего даже закалённый боец зачастую терпит поражение. Тебе же предстоит сражаться не просто с воином, а с магом, который тут же уловит твои колебания и обратит их против тебя.
Роман сжал зубы.
Всё, что говорил сейчас Алтын, он знал, но одно дело — знать в теории, другое — применять на практике.
— Банальные истины, — кивнул Ылтыын. — Но они работают! Да и много ли мы знаем не банальных? Вот почему нужен настрой, преодоление, может быть, не лени и пессимизма, а неоправданной гордыни. Обиделся?
— Нет, — после внутреннего колебания ответил Роман.
— Не обижайся, мне тоже говорили такие слова в давние времена.
Машина выехала на Галерную улицу, влилась в поток автомобилей, двигавшийся чуть ли не со скоростью пешеходов. Наступил обычный рабочий день, и город заполнился транспортом и прохожими до предела.
К отелю «Голден Гарден» подъехали в двенадцать часов дня.
Ылтыын поговорил с кем-то, не поднося ко рту мобильный телефон, повернул голову к пассажиру.
— Пойдёшь один, я на подстраховке. В холле гостиницы сядешь на диванчик слева, где стоят фикусы, рядом с девушкой. Это твой напарник, зовут Анной. Рация включится, когда войдёшь в холл.
— Понял. — Роман почувствовал возбуждение и нетерпение. — Где Феллер?
— В номере. Как только выйдет — наступит твоя очередь. В ментал не выходи, он может почуять, и нам придётся работать на форс-мажоре, что недопустимо в самом начале операции.
— Понял.
— Тогда ни пуха.
— К чёрту! — Роман вылез из машины и двинулся к парадному входу в отель.
Швейцар взял под козырёк, распахнул двери.
Возможно, он никакого отношения к команде захвата не имел, но Роман почему-то взбодрился, посчитав вежливого дядьку в ливрее за своего человека.
Холл отеля выглядел модно: вычурные колонны, зеркала, стекло, хром и никель, мраморный пол, очень удобные диваны, кресла вокруг столиков и не менее красивые и удобные стойки администрации.
Роман вошёл и, не оглядываясь по сторонам, как завсегдатай, направился к левому диванчику, где сидела красивая блондинка в шортах и полупрозрачной кофточке, со шляпкой на голове. Она листала глянцевый журнал. Рядом стояла салатового цвета сумочка.
— Добрый день, Аннушка, — сказал Роман, присаживаясь рядом, подумал, что в холле многолюдно: у стоек толпились хорошо одетые иностранцы, на диванчиках справа расположились японцы, а в глубине, у выхода к лифтам, переговаривались девушки в ярких экзотических нарядах.
— Добрый, — отозвалась блондинка, изобразив ослепительную белозубую улыбку, добавила, не меняя выражения лица: — Не крутите головой. Здесь не все люди работают на нас.
— Я не кручу. — Роман надел на себя маску вежливого бесстрастия. — Как поживаете?
— Лучше некуда. Он снял номер Люкс Король. Те двое, что скучают за столиком с чашками кофе, — его бодигарды.
— Вижу, спортсмены. Среди тех девиц, у лифта, ещё двое.
Блондинка надломила бровь.
— Это бразильянки.
— Там шесть девушек, но две из них ч ё р н ы е, у них очень грязные ауры.
— Понятно, подстрахуемся. — Анна картинно переложила журнал из руки в руку, проговорили быстро: — «Сотый», двое бразильянок меченые, проследите. — После этого она как ни в чём не бывало заговорила о погоде.
— Мне питерская не нравится, — признался Роман. — Я человек ярославский, мне бы летом под двадцать три, а зимой — под минус пять.
— Это дело вкуса, — согласилась Анна. — Для меня тоже лучше холодно, чем жарко. Как только он выйдет.
— Не волнуйтесь, я помню. Те двое.
— В очках? Наши, как и те две свистушки из Латвии, у стойки. Кстати, японцы тоже с
нами.
— Бывает.
— Хорошо, с погодой уяснили. Не угостите меня кофе? Справа стойка бара.
Роман встал, заказал два капучино, сел обратно.
Через три минуты миниатюрная официантка принесла заказ.
И тотчас же в ухе заговорил наушник рации:
— Внимание! Он выходит! Подойдите к первому лифту.
Роман хлебнул кофе, встал, вместе с Анной направляясь к лифту.
По холлу прошло общее, незаметное незаинтересованному глазу движение.
Поднялись два парня в полуспортивных костюмах, также двинулись к лифту.
Быстро-быстро заговорили японцы, жестикулируя и перебивая друг друга, плавно
переместились к лифтам.
Две девицы из бразильской делегации покинули своих спутниц, приблизились к колонне у лестнииы, начали внимательно разглядывать присутствующих в холле людей.
Парни, японцы и Роман с Анной подошли к лифтам одновременно.
Звякнул сигнал остановки, дверь раздвинула створки, из лифта вышел Арчибальд Феллер в сопровождении крутоплечего мужика с наголо обритой головой. Увидев Романа, остановился, впиваясь в лицо экстрасенса заледеневшими навек глазами.
В принципе, задача Романа и сводилась к тому, чтобы американец его увидел, «закладка» после этого срабатывала автоматически, подавляя волю кодиранта. Но вокруг были люди, готовые защищать своего босса как цепные псы, и Роман сказал с почти искренним удовлетворением, по-английски:
— Джордж? Какая приятная встреча! Вот уж не ожидал увидеть вас в этом отеле. Пойдёмте поговорим?
Два бугая выступили из-за спин японцев.
— А они пусть подождут, — перевёл на них взгляд Роман.
— Ждите, — оглянулся на гарантов своей безопасности Феллер.
Роман вздохнул с облегчением: «закладка» сработала, воля американца была подавлена (что было видно на ментальном плане как стянутый сеткой «букет свечения»), никаких злобных и хитрых замыслов он не готовил.
Сели за столик в холле, где до этого сидели японцы.
Впрочем, это и в самом деле были совсем не японцы, а оперативники Ё-группы, как говорила Анна. После того, как Феллер послушно сел на диван, по холлу снова прошло общее движение, «японцы» удалились, лопоча по-своему, бразильские девушки тоже, их место заняли чопорные англичане и демократично одетые — джинсы, рубашки навыпуск, шляпы, коммуникаторы на запястьях, заменяющие фотоаппараты и телекамеры, — американцы. Кто из них представлял одну сторону — триэновцев, а кто другую — охранников Феллера, понять было трудно. Да Роман и не старался это делать. Сказал, не глядя на Анну:
