И отвечал Генерал: «Госпожа моя, я помогу победить тебе страх. Нашу армию мы вылепим еще более страшною. Ведь с деревянными их саблями и стеклянным вечным дыханием ныне льет оловянную кровь наша армия».
И шептала Принцесса, глядя на вышитое знамя, уже слыша звон бубенцов, предвещавших падение королевства: «Прости меня! От зари до исхода дня. Наша армия. Армия».
После жуткой метели пришли страшные известия о падении Старого Города и наступлении неприятеля. Оставалось одно: занять укрепленные местности у подножия гор, чтобы враг устремился на открытое плато. И создали Генерал и Принцесса за двадцать шесть дней и ночей Армию в десять тысяч воинов, и вывели на поле боя. Сама Принцесса шла впереди воинства, сражаясь с захватчиками со своей Оловянной Армией.
Но пала Армия под натиском Семи корон, и волок Генерал раненную вражеской стрелой Принцессу через лес по снегу. Спотыкался он меж дымящихся луж и осколков. И вновь и вновь налетала неизбежная милосердная вьюга, заметавшая алые следы крови.
Семь корон, семь башен, семь знамен воцарились в покорённом королевстве, и никто не осмелился противостоять их силе. И только Армия ― с вороненными их саблями и с морозным белым дыханием продолжала сражаться.
И едва слышно шептала Принцесса, слушая вой ветра: «Льется кровь неизменно алая. Нашей армии, армии». И обратилась она к Армии с мольбой: «До исхода дня спаси меня!» И билась под шёлковым выцветшим знаменем ― до последнего, до единого ― их армия.
«Наша армия, ― шептала Принцесса, уже видя вечные сны. ― Армия, армия, армия… До последнего, до единого…»
И выбил Генерал на саркофаге своей возлюбленной Принцессы заветные слова «Спи, пока пройдут на свете двадцать шесть тысячелетий»⁵. Нанёс Генерал на саркофаг тончайшей вязью древние руны, запечатывающие того, кто внутри в вечном сне-смерти. Надел на свою возлюбленную Принцессу прекрасную серебряную маску, чтобы не видела она ужасов мира. И произнёс Слова заклинания, и закрылась крышка саркофага из смешанного с серебром метеоритного железа.
Генерал сражался вместе со своей Армией до конца. И пали все до единого оловянные воины с алой кровью. Но прежде похоронили своего Генерала и отца в таком же точно саркофаге, как он ― свою Принцессу. Воины полегли, но так и остались подо льдами поля битвы. Там они спят вечным сном и сейчас, потому как на доспехах каждого из них выведены рукой Принцессы руны, запечатывающие их смерть на двадцать шесть тысячелетий.
И лежат они, и ждут того момента, когда Полярная звезда вновь окажется там же, где была в час их гибели, и придут за ними Принцесса и Генерал, и позовут на битву, для чего они и были созданы…
Анна не сразу заметила, что плачет. Слёзы беззвучно лились из глаз, скатывались по щекам, а она глотала их. Голос Альфреда проводил за грань времён, Анна почти видела мраморные улицы и умирающую на руках возлюбленного Принцессу. На мгновение ей показалось, что где-то далеко играет музыка, звенят струны и звякают бубенцы. Странным был этот вечер, хотя у Анны, кажется, других и не бывало. Она всё время улавливала едва слышный ― на самой границе восприятия ― аромат снега и яблок, исходивший от Тамары и Генриха. Этот запах был настолько неуловимым, что Анна сомневалась, а есть ли он вообще. Откуда взяться снегу дымным летом? Или голос Альфреда уносил её в ледниковый период?
Она украдкой вытерла слёзы и с удивлением обнаружила, что не она одна: Тамара вытирала глаза салфеткой, а Генрих слишком пристально наблюдал за медовухой в стакане. Один только Альфред сидел сурово и прямо, точно каменное изваяние. В его янтарных глазах тонул полумрак, вдруг заполнивший комнату.
Поймав взгляд Анны, муж чуть улыбнулся и вопросительно изогнул бровь. Затем поднялся с кресла и щёлкнул выключателем. Комната озарилась ярким электрическим светом, заставив Генриха и Тамару встряхнуться и заморгать. При первом же взгляде на их бледные сосредоточенные лица Анна поняла, что легенда Альфреда произвела впечатление.
Муж тем временем взял со столика пачку черно-белых фотографий и сложенный вчетверо лист старой на вид бумаги и протянул их Анне.
― Как посмотришь, передай, пожалуйста, их нашим гостям, Аня, ― произнёс Альфред, усаживаясь в своё кресло.
Анна улыбнулась краешком губ: сейчас Альфред был прежним величественным колдуном. Всё же дело было не в наличии магии, а в уверенности в себе и своей правоте. Она быстро пролистала фотографии веером. Убедившись, что на них запечатлено примерно одно и то же, Анна передала карточки притихшим Генриху и Тамаре.
На первой фотографии был изображен сам Альфред ― молодой, не старше тридцати, с густой шевелюрой, спускавшейся ниже шеи, и ещё трое мужчин. Анна узнала Рыжего Лешего, остальные двое были ей незнакомы. Молодой человек восточного типа ― высокий, атлетически сложенный, с пронзительным взглядом тёмных глаз и более пожилой мужчина с усами, который стоял, опираясь на трость. В чертах лиц незнакомцев угадывалось несомненное сходство, и Анна предположила, что это, должно быть, отец и сын. Она перевернула карточку. Так и есть: дата стояла двадцатипятилетней давности. В.С. Ильин, А.А. Дрелих, П.К. Дорохов, К.Л. Дорохов.
На других фотографиях был запечатлен саркофаг. Внушительный, явно сделанный из какого-то металла. Крышка так плотно прилегала к основанию, что Анна не сразу нашла тонкую полоску, отделявшую одну часть от другой. Ещё одна фотография показывала вязь: снимок, сделанный с близкого расстояния. Рисунок несколько расплылся, но Анна всё равно бы не узнала, какие именно это руны.
Следующая карточка заставила её затаить дыхание. На ней саркофаг был открыт. В почти полностью прозрачной жидкости лежала девушка, одетая в длинное платье из плотной ткани с серебряными вставками. Её длинные белые волосы густыми волнами лежали по обе стороны красивого бледного лица. Маска была выполнена настолько тонко, что если бы Анна не знала о ней, то решила бы, что это настоящее лицо девушки. Весь облик Принцессы говорил о былом величии. Какой-то странной грустью и обречённостью веяло от безукоризненного выражения серебряной маски. То же самое Анна почувствовала, глядя на фотографию Генерала. Красивый статный мужчина в доспехах навеки сомкнул руки на рукояти меча.
― Так Оловянная Армия действительно была бессмертной? ― хрипло спросил Генрих. Его картавый голос странно искажал слова. Анне показалось, что она слышит его издалека. Точно такое же ощущение у неё возникло сегодня на раскопе. Альфред, правда, сказал, что ничего страшного в этом нет, но после Чумного Доктора Анна привыкла доверять своим чувствам. ― И Ледниковая Принцесса с Генералом тоже? ― В его голосе больше не звучало сомнения. Он переваривал услышанное.
― Бессмертны только птицы и боги, ― коротко ответил Альфред, внимательно глядя на Генриха. ― А Армия проливала именно алую кровь. Они были людьми. Все до единого. Ещё чаю, друзья мои?
― И всё же где-то я их видел, ― задумчиво произнёс Альфред, опускаясь в кресло-качалку, когда Тамара и Генрих скрылись в тумане ночи.
― Может, бывшая жена Генриха приходила к тебе, чтобы закодировать мужа? Или Тамара за приворотным зельем? ― предположила Анна, рассеянно убирая со стола чашки, тарелки и остатки угощения. ― Насколько я помню, приходила дама по фамилии Генрих и жаловалась, что её муж пьёт на полевых выездах.
― Нет, ― мотнул головой Альфред. ― Была бы магия, я бы… ― он осёкся и замолчал.
Анна не стала ничего говорить Альфреду. После возвращения из Испании муж терпеливо дожидался заживления ран, и Анна старалась не вспоминать при нём об утраченной стараниями Чумного Доктора магии. Даже сам Альфред стал как будто спокойнее, вот только каждый раз надолго уходил в себя, стоило разговору нечаянно коснуться его силы.
Анна думала, что Альфред и сейчас замкнётся, по крайней мере, до следующего дня, но муж неожиданно вскочил с кресла и ринулся в дальнюю комнату. Послышался металлический щелчок, а затем глухой удар. Судя по всему, Альфред раскрыл ещё один из привезённых с собой чемоданов с древними рукописями, которые он планировал изучить и разобрать на досуге. С помощью Анны, конечно.
