и мы сможем обсудить наш следующий шаг. Он так и сделал.
— Ты права, Розмари, — согласился Эди. — Нам не остаётся ничего другого, кроме как снова пройти через портал и выяснить, почему они бросили нас прошлой ночью и что нам делать, чтобы попытаться выполнить задание и вернуть Филлис. Кроме того, тебе надо рассказать кому-то про угрозы Мела Вайна.
— Эди, но разве ты не понимаешь? Они же сами не знают, как нам вернуть Филлис. Иначе если бы они знали, то почему им просто не сказать нам, вместо того чтобы устраивать весь этот бред с призывом силы? — с досадой простонала я. — И что, если Мел Вайн узнает, как до неё добраться? Я ему не доверяю, но он явно жаждет найти Филлис.
Эди вздохнул. Я сделала то же самое, и мы стали наблюдать за нашими друзьями и одноклассниками, играющими на холодном предзимнем солнце.
Народ вовсю прыгал через скакалку, Глория и Мэй выступали на воображаемой сцене, а Дэн с Мюрреем гонялись за девчонками с надутым бумажным пакетом (не исключено, что он был наполнен свежими газами Мюррея).
На улицу не вышла только Сара Джейн. Мне было видно её растерянное, убитое горем лицо и как она наблюдает за оживлённой толпой детей, которые жили совсем иной жизнью, чем приходилось переносить ей. Мне стало её очень жалко. Непросто видеть, что все остальные не похожи на тебя, а ты даже не способен под них подстроиться.
Я тоже временами чувствовала себя чужой и отверженной. Никто, кроме Эди, не знал про наши семейные дела, и мне нравилось держать их в секрете. Но, к счастью, я ещё и хорошо умела притворяться, так что никому не было известно, что у меня на душе на самом деле.
Может, и мама притворялась, что ей так уж сильно нравится Маркус? Я немного поразмыслила и отказалась от этой мысли. Нет, ей действительно нравился Маркус, можете мне поверить. Господи. Зелье. Мы уже отворожили папу, который, может, и заболел-то из-за этого ужасного зелья, которое было приготовлено для Маркуса, а нам ещё предстояло столько сделать ради поисков Филлис! Внезапно я ощутила, что все эти непомерно важные дела меня вымотали.
— Потихоньку-полегоньку и осёл дойдёт до Лхасы.
— Что ты сказал, Эди? — спросила я, с облегчением отвлекаясь от своих мыслей.
— Я сказал, что потихоньку-полегоньку и осёл дойдёт до Лхасы.
Я вопросительно посмотрела на него.
— Это значит, что нам нужно двигаться вперёд. Нам нужно что-то делать, а не просто сидеть. Это старая индийская пословица. Так что я загляну сегодня после школы, и мы пройдём через портал и выясним, что нам делать дальше.
— Ладно, — согласилась я. — Но это будет сложновато, потому что папа теперь несколько дней просидит дома и нам будет непросто заниматься своими делами.
Как же я ошибалась.
Человек, который встретил нас с Лоис после школы, не был нашим папой. Он был тенью от папы. Правда. Всё, что я видела, — это как Лоис держит за руку тёмную тень, которая почти полностью окутала моего отца. Его тучу совсем затмили жуткие сгустки мрака, охватывавшие его и прижимавшие его к себе как драгоценного отпрыска, с которым они не в силах были расстаться.
Когда я взяла его за руку, его кожа была на ощупь одновременно холодной, влажной и восковой.
У меня было чувство, словно мой папа исчезает в этом тумане, и отчаяние, что, казалось, окружало его, лишь поддерживало во мне желание продолжать разгадывать тайну Филлис и стараться исправить всё, что пошло не так.
Мы доплелись до дома в молчании, не считая того, что Лоис периодически чавкала чипсами.
— Мне нужно, чтобы ты помогла нам с Эди кое в чём, — шепнула я ей. Мы проследили, как папа, оступаясь, взобрался по лестнице; пока мы ждали Эди, я дала Лоис печенье и немного молока.
— Я не хочу опять идти туда, — проныла она, едва прожевав и снова набивая рот. — Я в другой раз пойду, Рози.
— Лоис, послушай, — стала упрашивать я, понизив голос. — Мы должны вернуться. Нам надо выяснить, когда и как искать Филлис. Я думаю, от этого зависит папино здоровье. К тому же помнишь, он выпил зелье, которое мы сделали для Маркуса? Я думаю, оно на него действует, а ведь мы этого не хотим. Мы вернёмся самое большее через пятнадцать минут. — И я опять скрестила пальцы за спиной.
Я услышала «тук-тук» по входной двери — наверное, это Эди! Отвлёкшись на стук, Лоис нехотя согласилась сделать, что я просила. Я думаю, ей отчасти льстило, что с ней обращаются как с «большой девочкой», достаточно взрослой, чтобы проводить время вместе со мной и моим другом — мы ведь старше её на четыре года.
Мы потихоньку впустили Эди, я торопливо извлекла из глубин шкафа свою школьную блузку и свитер с единорогом для Лоис. Мы встали в ряд лицом к зеркалу и повторили всё те же слова:
— Арадия. Арадия. Арадия.
На этот раз свистящий звук был каким-то очень тихим. В сущности, я даже засомневалась, происходит ли вообще что-нибудь, как вдруг мы оказались перед стойкой Арадии. Но где же сама Арадия? Стойка была высокой, слишком высокой, чтобы через неё можно было перегнуться и посмотреть, не присела ли хозяйка на корточки. Мы тихо стояли, слегка тревожась, пока Лоис не разрядила обстановку — точнее, свою газовую пушку, скажем так.
— Лоис! — возмутилась я. — Тебе обязательно это делать, серьёзно? Я только надеюсь, что раз это было настолько громко, то хоть запах будет несильный.
— Это не я, — сказала она.
Я снова посмотрела на стойку: там, взгромоздившись на край, сидела моя самая любимая птица в мире (нет) — Палома.
Палома каркнула несколько раз, будто оценила шутку, затем принялась сновать вокруг наших рук и ног и наконец примостилась на плече у Лоис. Она деликатно потеребила ухо Лоис, и та стала корчиться от смеха. Она разрешила Лоис тихонько погладить себя по голове, всё это время покаркивая ей в ухо. Позволив Лоис несколько минут предаваться этому баловству, я сказала Эди:
— Ладно, пошли. Нам нужно попробовать найти Фрэнсис или Гекату — или ещё кого-нибудь, кто может сказать, что нам делать дальше. Хватит, Лоис, пусть Палома занимается своими делами.
— Здесь никого нет, Розмари, — с уверенностью заявила Лоис.
— А откуда ты знаешь?
— Палома говорит, что у Арадии какой-то чудной отпрыск.
— Я думаю, ты хочешь сказать «очередной отпуск», — поправил Эди.
Лоис закатила глаза.
— То есть она отдыхает, — прибавила я.
— Ну да, — продолжала Лоис. — А
