Ты права, ты заслуживаешь лучшего, и ты стоишь больше, чем то, как я с тобой обращался. Поскольку я эгоистичный ублюдок, который хочет тебя для себя, мне просто нужно найти способ стать тем парнем, который сможет показать тебе, чего ты стоишь, — отвечает он, шокируя меня до глубины души. А потом он уходит, оставляя меня.
Слеза течет по моей щеке, пока я смотрю на него, и мне интересно, что же, черт возьми, произойдет дальше.
Глава 20
Доминик
Ебать…
Это тот тип дерьма, который может отправить человека за край. Это тот тип дерьма, в который он сам попадает и не может найти выхода.
Слова Кэндис не перестают звучать у меня в голове. Ее слова и разочарование в ее глазах застряли у меня в голове, и я ни черта не могу сделать, чтобы опровергнуть то, что она сказала, потому что она была права.
Мои действия не были чем-то вроде действий мужчины, который утверждает, что любит ее. Что глубоко ранило меня и заставило меня понять, что у меня нет твердой опоры, так это ее слова о том, что никто не сможет связаться со мной, если с ней что-то случится. То, как я ушел, было чисто эгоистичным, но все, о чем я думал, это как бы убраться. Я не мог ясно мыслить.
Оглядываясь назад, я не уверен, думал ли я вообще. То, что я сделал, так на меня не похоже. Я не тот человек. Я не тот мужчина, который будет так обращаться со своей женщиной. Но, черт… в этом-то и суть. Она не моя.
Я не спал прошлой ночью, поэтому я зол и раздражен.
Как будто мне не нужно беспокоиться о самой большой проблеме в моей жизни, связанной с людьми из Ордена и странной связью с человеком, убившим родителей Кэндис, я продолжал думать о том, как мне ее вернуть.
У меня снова возникло чувство неконтролируемости по отношению ко всему, поэтому, когда наступило утро, я сделала то, что откладывала несколько дней, и записался на прием к доктору Уэйнрайту, консультанту-психотерапевту по наркотической зависимости.
Я связался с ним, потому что в последний раз, когда я чувствовал себя так, я пристрастился к наркотикам.
Я в приемной клиники, смотрю на яркую стаю рыб-дисков в аквариуме. Я здесь единственный пациент, и это здорово. Я ждал недолго, и по моему имени они знают, что меня не заставят ждать, поэтому я не удивлен, когда через пять минут после того, как я сел, за мной вышла секретарша.
— Мистер Д'Агостино, доктор Уэйнрайт сейчас вас примет, следуете за мной, — говорит она, расправляя плечи.
— Спасибо.
Когда ее лицо расплывается в улыбке, я думаю, что она редко улыбается.
Она напоминает мне старую школьную учительницу, с которой у меня постоянно были проблемы в детстве.
Я следую за ней в аккуратный маленький кабинет, где встречаю доктора Уэйнрайта. Его имя подходит к его лицу. Я ожидал кого-то похожего на Дика Ван Дайка в — Диагнозе Убийства. Доктор Уэйнрайт немного похож на него своими белыми волосами и бородой.
Однако у него необычные карие глаза и более молодое лицо, что говорит о том, что он не так стар, как кажется из-за его бороды.
Поскольку мне его имя дал Целитель в Тибете, я не стал выполнять ту подготовительную работу, которую обычно выполняю.
Мы пожимаем друг другу руки, и администратор нас покидает.
— Доминик Д'Агостино, я ждал тебя. Пожалуйста, садись.
— Спасибо. — Я сажусь перед ним в мягкое кожаное кресло и смиряюсь.
Я не делаю этого для всех. Я не могу вспомнить, когда я делал это в последний раз, но это я нуждаюсь в нем, а не наоборот.
— Я рад, что ты пришел на прием. Хорошо иметь точку контакта, даже если я тебе не нужен.
— Я так и подумал. Жаль, что не успел сделать это раньше. Все было занято, да и домой возвращаться было тяжело, — объясняю я.
Он понимающе кивает. — Эта часть всегда была трудной. Как у тебя дела?
— Нормально. — Когда мне задают этот вопрос в реабилитационном мире, они не спрашивают, как проходит ваш день. Они имеют в виду, чувствуете ли вы, что вам нужно снова обратиться к наркотикам? — Я просто хотел проверить. Я не хотел застрять на работе, как в прошлый раз, а потом выбрать легкий путь.
— Тебе не хотелось в последнее время пойти по легкому пути? — спрашивает он с пониманием, и я это ценю.
— Нет, — честно отвечаю я. — Не хотелось. Думаю, я чувствую, что могу сделать это, когда достигну точки, в которой потеряю контроль.
Как вчера вечером, когда я понял, что, возможно, потерял Кэндис навсегда.
— Какой образ счастья вам посоветовал найти целитель?
Я смотрю на него, неуверенный, как я могу объяснить это, не выглядя как гребаный неудачник, который жалеет себя. Я не неудачник, но, как обычно, Кэндис Риччи нарушает мои правила.
— Моя девочка. — Когда я это говорю, я вспоминаю все, что мне пришлось пережить, чтобы поправиться.
Сила духа помогла мне в конце концов все завершить. Мне было сказано думать о том, что делает меня счастливым, и первое, о чем я подумал, была она.
Образы ее всплыли в моем сознании из разных периодов нашей жизни. Она в роли ангела в шесть лет в рождественской пьесе. Она, идущая по пляжу на Сицилии, когда наши семьи ездили туда на каникулы, когда мы были детьми. Она в десять лет, когда ее отец купил ей щенка. Она в двенадцать лет, приносящая нам первую партию печенья, которую она когда-либо делала. Она, когда ее сердце было разбито после смерти ее родителей. Она, когда она снова начала улыбаться. Это было много лет спустя. Я сделал для нее оригами-ангела. Все они должны были быть ею. Я не знаю, знала ли она когда-нибудь об этом.
А потом моим последним воспоминанием было то, как она проснулась в моих объятиях под ярким утренним солнцем, и та улыбка, которую она мне подарила, когда я почувствовал, что она моя.
Вот почему я не могу перестать пытаться вернуть ее.
— Я… был влюблен в нее всю свою жизнь, но она никогда не знала, а я никогда не знал, насколько глубоки мои чувства. — Я никогда никому в этом не признавался, и я так долго обманывал людей, что сам обманывал себя подлой ложью.
— Вам всегда нужен ваш образ, — говорит доктор Уэйнрайт, и я не могу не согласиться. — Я
