вам не интересен человек, и вы не хотите ранить его чувства, говоря ему об этом. Со всем его интеллектом, нет никакого способа, чтобы он не знал, что я чувствую, когда я уверена, что все остальные знали.
Дошло до того, что я приняла, что у меня нет ни малейшей надежды быть с ним. Я определенно не думала, что буду сидеть здесь сегодня и размышлять о том, чтобы быть его.
Суть в том, что Доминик никогда меня не замечал, а если и замечал, то делал все возможное, чтобы я поняла, что он не заинтересован.
Добавьте к этому чувство, что я не была для него достаточно важна, чтобы остаться после того, как он выстрелил в меня, и я думаю, что у меня есть веские причины не давать ему второго шанса.
Однако именно это чувство собственной ненужности и удручает меня больше всего.
Я понимаю, почему он ушел.
Я понимаю, что он чувствовал себя виноватым и стыдился того, что сделал, и того, что он принимал наркотики.
Я понимаю, что он думал, что ему нужно уйти и привести себя в порядок, но я отказываюсь мириться с тем, как он со мной обращался.
Ни хрена не помогло то, что я знала, что он поддерживает связь со своими братьями. Меня действительно бесило, что он даже не подумал написать мне хоть раз. Я прошла через ад, не зная, где он, и в какой-то момент сама себя до чертиков беспокоила.
Когда я лежала на больничной койке, борясь за свою жизнь, я была так слаба. Я бы даже сказала, что это было самое слабое, что я когда-либо чувствовала в своей жизни. После всего, что случилось со мной с дядей Лукасом до смерти моих родителей, это довольно громкое заявление, потому что, Боже мой, через многое мне пришлось пройти с этим человеком.
После того, как Доминик выстрелил в меня, были моменты, которые я помню, пока я была в коме, когда я думала, что умру. Было несколько раз, когда я действительно верила, что это конец, и я больше никогда никого не увижу. Когда я вернулась, была так счастлива, что сделал это, и единственный человек, который мне был нужен, чтобы быть рядом со мной, не был рядом.
Вот и все. Мне просто нужно было, чтобы Доминик был рядом со мной.
Сказать мне, что он любит меня, ничего не значило, если он этого не показывал. Вместо этого, то, что он мне показал, было противоположным.
После того, как я выписалась из больницы, Массимо и Эмелия выходили меня, а также мое сердце.
Когда мне стало лучше, я пообещала себе, что больше никогда не дам никому такой власти надо мной. Доминик причинил мне боль, но возвращение сюда напоминает мне, что не только он причинил мне боль.
Тринадцать лет назад самые важные люди в моей жизни были вырваны из моего мира, и мне нужно выяснить, почему. Если и когда я это сделаю, мне нужно будет найти Кэндис Риччи. Мне нужно выяснить, кем бы я стала, и открыть для нее эту дверь.
Я встаю и оглядываюсь на окно своей старой спальни. Как призраки родителей Доминика, танцующие на крыльце, я вижу призрак себя, желающего позвать на помощь.
Я все еще та девчонка.
Я не буду ждать, пока принц спасет меня. Я должна спасти себя сама всеми способами.
Итак, эта история с Жаком должна произойти, и мне придется принять решение о том, что делать с Домиником.
* * *
Дверь Доминика открывается через несколько секунд после того, как я звоню в звонок. Он выглядит так, будто ждал меня, как и было сказано в его записке. Когда его глаза останавливаются на мне и скользят по моему лицу, он бросает на меня понимающий взгляд, который говорит мне, что он знает, что я собираюсь сказать.
Он знает, что этот визит не принесет ничего хорошего.
— Привет, Ангел, — говорит он.
— Привет.
— Входи, — он отходит в сторону, давая мне возможность войти.
Когда я это делаю, я специально останавливаюсь у двери. — Я не останусь надолго.
— Полагаю, это значит, что твой ответ мне не подходит.
— Нет, — бормочу я вполголоса. — Я не могу быть с тобой. Я не могу этого сделать. — Когда я произношу эти слова, что-то в моем сердце лопается и разбивается вдребезги.
— Почему?
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоить нервы. — Потому что… ты причинил мне больше боли, когда ушел, чем когда выстрелил в меня. Я думаю, мне было так больно когда ты ушел, потому что это значит, что я не могу тебе доверять.
— Кэндис, как ты можешь так говорить обо мне? Мы выросли вместе. Ты знаешь, что можешь мне доверять.
— Нет, я не могу, и это меня огорчает, потому что я доверяла тебе. Я всегда доверяла. Но я не могу доверять тебе своим сердцем, самой хрупкой частью меня. Когда ты ушел, ты показал мне, что я не могу на тебя положиться. Ты показал мне, что ты не будешь рядом, когда я буду в тебе нуждаться. Ты показал мне, что ты сделаешь. Я могла умереть, Доминик. Даже несмотря на то, что ты видел, как я очнулась от комы, ты не знаешь, что могло бы случиться через несколько дней, и если бы это произошло, никто бы не смог связаться с тобой. Так не поступают с теми, кого, как ты говоришь, любишь. Я думаю, я заслуживаю большего. Я стою большего. — Я киваю и с трудом сдерживаю слезы. — Это была долгая неделя. Действительно долгая неделя. Я думаю, нам обоим нужно время и пространство.
Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. Теперь, когда я высказала свою часть, у меня ничего не осталось, и мне просто нужно уйти и побыть одной.
— Я пойду, — говорю я, когда он не отвечает.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он окликает меня по имени, прежде чем я дохожу до двери. Когда я оглядываюсь на него и ловлю его суровый взгляд, дрожь страха, которую я чувствовала вчера, когда он говорил с Жаком, пронзает меня.
— Я не остановлюсь, — заявляет он, словно давая клятву.
— Что?
— Я не перестану пытаться. Ты любила меня однажды. Я заставлю тебя сделать это снова, даже если это займет вечность. Я не сдамся.
Мои глаза выпячиваются. — Доминик, я… сказала тебе нет.
— Мне плевать. Не волнуйся, я найду способ заставить тебя полюбить меня, но, прежде всего, снова доверять мне.
