Кэрол посмотрела на Пола. Он слушал очень внимательно и казался удивленным; было ясно — эту историю он слышит впервые. Так, значит, Сэй все эти годы хранил молчание. И только старая Этсу помнила и знала, что тогда произошло…
— А она никогда не думала обо мне как об отце, — вздохнул Сэй, покачав головой. Он тихо и горько рассмеялся. — Я был дурак и не заметил. Меня переполняло благородное желание относиться к ней достойно, но я был слеп к ее чувствам!
— А не можете ли вы мне сказать, что случилось в последний раз? — нерешительно спросила Кэрол.
Ей не хотелось задавать этот вопрос, но она понимала — если не спросит, будет жалеть всю жизнь. И Сэй Дадзай, кажется, решил рассказать правду, хотя она доставляла ему огромную боль.
— Я показал ей меч Такехиры, тот самый который ты так хочешь увидеть. Она восхищалась им больше, чем всем остальным. Я рассказал ей, как мой предок получил этот меч и какие легенды связаны с ним. Ее глаза горели. Я вынул цубу и показал ей, объяснив значение каждой детали. Наши тела оказались рядом. Мы были одни. И все время мы так жаждали друг друга. Невозможно было противиться тому, что посетило нас обоих. Наши пальцы сплелись. Я взглянул на нее, увидел пламя в ее нежных глазах и больше не смог скрывать от нее правду…
Сэй замолчал. Кэрол и Пол тоже не говорили ни слова. Казалось святотатством вторгаться в эти мучительные и сладостные воспоминания.
— Потом я стал умолять ее остаться со мной. Я клялся защищать ее всей своей жизнью! Она плакала. До сих пор я чувствую соль ее слез на своих губах. Она рассказала, что муж постоянно насилует ее, добиваясь, чтобы она снова забеременела. А она мечтала избавиться от этого супружества, но сердце ее разрывалось: ведь у нее была маленькая дочь. Я не смог убедить ее остаться. Одна часть моей души бушевала, другая — достаточно умудренная — смирялась. Разрушать веру ребенка в родителей очень плохо. Мы не хотели, чтобы наша страсть обернулась несчастьем для тебя. Но я не мог отпустить ее просто так. Я дал ей цубу и сказал: мы две части одного целого: у меня — катана, у тебя — цуба. И они соединятся лишь в том случае, если соединимся мы.
Пол смотрел на родное лицо отца и не узнавал его. Он и прежде слышал эту фразу, но не понимал ее сути. «Часть моей души, потерянная для меня навсегда». Я, должно быть, слеп, горько подумал он. Как же я не понял правду до сих пор?!
— Но почему вы не хотели позволить мне привезти цубу и соединить их, Дадзай-сама? — очень мягко спросила Кэрол.
— Потому что нам с твоей матерью не суждено было соединиться в этой жизни, — проговорил он с болью. — Когда она уезжала, я отдал ей свой нож и наказал вонзить его в сердце мужа, когда он станет угрожать. Я поклялся, что привезу ее на Хикари и спрячу от закона, если такое случится. Когда она уехала, я сходил с ума. Шли месяцы, от нее не было никаких известий. Я посылал сыщиков выяснить, что происходит. Но муж увез ее куда-то, они путешествовали по свету, и, когда мои осведомители ее нашли, она рожала Кеннета. Вообрази мои чувства! Я не сомневался, что он насиловал ее. Может быть, она сказала ему о нас и его насилие явилось актом возмездия? А она ведь была его женой и чувствовала себя виноватой… Я оказался беспомощным, я не смог защитить ее и стал обдумывать, как убить этого человека. Но я знал: твоя нежная мать никогда не простит мне, если я это сделаю. И я вынужден был просто страдать. Но я послал к ней молодую женщину, чтобы она нанялась в служанки и я мог бы узнать, когда твоей матери станет совсем плохо. К сожалению, ей нужен был именно я, а я никак не мог пробиться к ней и помочь.
— Что вы этим хотите сказать? — спросила Кэрол.
В его рассказе звучала обреченность. Чувствовалось, что старик знает о трагическом конце ее матери что-то такое, что неизвестно никому.
— Я узнал, что твоя мать не выдержала и действительно рассказала мужу о своей измене. А после этого уже не могла сопротивляться ему ни в чем: он угрожал, что разведется с ней, заберет тебя и твоего брата в Соединенные Штаты, а ее оставит где-нибудь в Сингапуре. В тот вечер он был особенно взбешен и набросился на нее. А она, очевидно, не могла больше терпеть, достала мой нож и пыталась защититься.
— Защититься?! — удивленно воскликнула Кэрол. — Откуда вы знаете?
— Девушка, посланная мной, была на корабле. Она слышала шум борьбы. Видела нож, ранивший твоего отца, когда он, спотыкаясь, выбирался из каюты на палубу. Он объявил команде, что твоя мать перерезала себе вены. Твой отец был очень сильный мужчина, никто не осмелился противоречить ему. Девушка, посланная мной, ничего не могла сделать. Но она оставалась с твоей матерью до ее последнего вздоха, и та рассказала ей все. Последнее и единственное, о чем просила твоя мать, — позаботиться о детях и объяснить мне, что случилось.
В глазах Кэрол стояли слезы; она смахнула их и увидела подозрительный влажный блеск в глазах старого Сэя.
— Значит, она не покончила с собой… — прошептала девушка.
— Нет. Я уверен. Я очень сожалею, что тебе пришлось так долго ждать, чтобы это узнать. Но я не мог ничего доказать — ни тогда, ни позже. И пока твой отец оставался жив, я очень беспокоился, что он попытается использовать тебя и брата для защиты от моей мести.
Кэрол боялась спросить Сэя, была ли смерть отца в море действительно несчастным случаем. Но по его глазам видела — он рассматривал эту смерть как возмездие. Смерть за смерть. И она не решилась испытывать доверительность их отношений, требуя полной откровенности.
Сэй тоже не хотел углубляться в эту тему.
— Очень давно я написал вам письмо, где описал все, что произошло с вашей матерью. Но тогда казалось, что с вами все в порядке, вы здоровы и счастливы в Соединенных Штатах, и я передумал его посылать. Я решил, что отдам вам это письмо лишь в экстренном случае.
— А как вы узнавали о нас? — полюбопытствовала Кэрол.
Он улыбнулся.
— Я занимался бизнесом в разных местах, и случалось, что вместо денег в награду брал обещание помочь. Время от времени я просил о таком одолжении. Кто-нибудь из знакомых ехал в ваши края, осторожно наводил справки…
Кэрол и не подозревала, что у нее, оказывается, был ангел-хранитель. Впрочем, если бы она знала о его существовании, то, возможно, не смогла бы научиться так стоически преодолевать трудности и переносить огорчения.
— Спасибо вам, Дадзай-сама, за все, что вы мне рассказали, — искренне поблагодарила девушка. — Для меня это очень много значит. И, думаю, для брата тоже. Он был совсем маленьким, когда мама умерла.
Дадзай кивнул.
— Да, но я бы подумал, прежде чем решить, что именно ему рассказать. Узнать, то ты рожден в результате насилия, — мало приятного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
