это Элла, – говорит Лили. – Я ее и не узнала-то сходу.
– Да уж можешь мне не рассказывать! Мы с ней переписывались перед встречей выпускников, и я посоветовала ей наконец решиться и покраситься в блондинку. По ее словам, она всегда хотела светлые волосы. – Лорен отбрасывает собственные волосы с лица. Я мысленно отмечаю, что они дружат. Могли наваять записки вместе. Лорен и в былые времена любила быть застрельщицей – лепила листочки с надписью «СУКА» на дверь моей комнаты, а на третьем курсе писала на ДАПе: «АВ – это такое убожище, у нее ни совести, ни вообще ничего человеческого нет», – хотя доказательств, что это была она, у меня нет.
– Элле пришлось нелегко, – говорит Джемма. – Здорово, что сейчас у нее все хорошо.
– Да уж. Флору она просто обожала, – говорит Лорен уже громче – с расчетом, чтобы нас услышало побольше людей. И тут как раз Адриан и Джона заканчивают разговор и поворачиваются к нашей компашке.
– Кто такая Флора? – Адриан небрежно приобнимает меня со спины.
Все таращатся на меня. Ждут, как я буду выкручиваться. Но я молчу, и Лорен отвечает за меня:
– Соседка Амб по комнате. Они жили вместе на первом курсе.
– Круть, – говорит Адриан. – А где она?
«Вон там», – вертится у меня на языке. Я могла бы даже указать на ее белокурую голову, сияющую над толпой, словно осколок солнца, рядом с палаткой, где набивают временные татуировки. Но он сразу потащит меня в ту сторону и вылупится на ее прекрасное лицо.
Мне кажется, что мир вот-вот взорвется. Но этого не происходит. Девчонки от нас отворачиваются, но болтаются поблизости, словно маленькие спутники, и время от времени поглядывают на меня. С этим приемчиком я знакома. Лучший способ сплотить любое сообщество – изгнать одного из членов и назначить общим врагом.
Я догадываюсь, о чем они судачат. «Поверить не могу, она ему даже не сказала! Бедный мужик!»
– Ты ее здесь вряд ли встретишь, – говорю я Адриану. «И где бы то ни было еще». Я оборачиваюсь и глазами ищу в толпе Салли, но рядом с музыкантами ее больше нет и около палаток тоже. Я перевожу взгляд на Андрус. Завтра на поле рядами поставят стулья и будут вручать дипломы – мешанина мантий и мамок.
Я оглядываюсь назад, на Никс, и как раз в этот момент Салли выныривает из оравы мужиков в походных шортах. Я разрываюсь между желанием выяснить, куда она направляется, и страхом оставить Адриана одного. И, как всегда, выбираю ее.
– Я сейчас вернусь, – бормочу я и, пока она не скрылась из виду, устремляюсь вслед за ней, прихватив полупустой стаканчик с вином.
Она чешет по мощеной дорожке мимо обсерватории по направлению к Хьюитту и Макконахи-драйв. Я держусь на безопасном расстоянии, стараясь затеряться среди людей, рассеянных между нами. И вдруг понимаю, куда она идет. К V-парковке, где мы вчера оставили машину.
Да она же уехать намылилась!
Я не поспеваю за ней. Она бросается поперек Вайн-стрит, сумка хлопает ее по бедру. Чемодана при ней нет: либо ее что-то напугало настолько, что она решила удрать без него, либо она осуществила свой замысел и теперь умывает руки.
– Салли! – кричу я. Мой голос тонет в грохотании проезжающего грузовика. Дождавшись просвета между машинами, я тоже перебегаю улицу, попутно уронив на дорогу стаканчик с плещущимся вином. Тогда я так и не добилась от нее никаких ответов, но сейчас не дам сбежать без объяснений.
Она запрыгивает на пассажирское сиденье ржавого коричневого пикапа, стоящего на парковке. Водительское место занято – там сидит широкоплечий мужик в красной бейсболке. Лица под ней не видно. Салли тут же принимается размахивать руками – она всегда так делает, когда ей позарез нужно кого-то в чем-то убедить, словно чем больше места займешь, тем скорее докажешь свою правоту. Словно ей вообще нужно кому-то что-то доказывать.
Мужик на водительском месте наваливается на руль – как будто из него выпустили воздух и не осталось никаких сил бороться. Он снимает бейсболку и, прежде чем надеть ее снова, проводит рукой по волосам – это длится секунду, от силы две, но я успеваю его узнать. Череп раскалывается от крика.
Салли с ним. В его машине. Он здесь. Есть много людей, которым в Уэслиане сейчас появляться не стоит, но он возглавляет этот список. Да что там – без него и списка бы никакого не было.
И еще одна тошнотворная мысль реет в голове, как знамя. Это с ним она разговаривала вчера вечером. «Да она понятия не имеет!» Они вместе, у них свой план. Салли не может так со мной поступить.
Мозг подсказывает всей остальной мне: уходи! – но тело не слушается. Я отворачиваюсь, но уже поздно. Они оба смотрят прямо на меня.
Салли и Кевин.
22. Тогда
После Дартмута многое изменилось. Всю выдержку, которую я демонстрировала в начале нашей с Кевином переписки, весь флер загадочности, который мне удавалось на себя напустить, сменило жалкое нетерпение, которое я ненавидела, но задавить не могла. Я стала слишком навязываться. «Только что думала о тебе. Если хочешь поговорить, пиши!» Ответы приходили вялые и мутные – раньше это были целые простыни, а теперь горстка слов: «Я в порядке спасибо как нибудь поговорим».
Было и еще кое-что, о чем Салли сказала мне, когда мы катили обратно по I-91 из Дартмута и заливались дешевым кофе, только чтобы не заснуть.
– Я стащила у него телефон, Амб.
– Что? Только не это! – меня вмиг охватила острая паника.
– Да расслабься! Я просто посмотреть взяла. Потом положила обратно. Хочешь знать, что я там нашла?
– Нет! – выпалила я, пытаясь сосредоточиться на дороге. – Хочу.
Салли задрала ноги на приборную панель.
– Ты сказала, что вы с ним переписываетесь по почте. Ну так вот: он и с другими девицами переписывается, только посредством эсэмэсок. Ты уж меня извини, но я предупреждала: я не дам ему водить тебя за нос. Можешь забыть о нем и жить дальше – он такой же гад, как и все.
Я долго не могла ни слова вымолвить. А когда обрела дар речи, то сказала совсем не то, что надо:
– Может, они просто дружат! Что там было, в этих сообщениях?
Салли тяжело вздохнула:
– Все я не читала. Но согласись, очень уж странное совпадение – что у него столько девок в телефоне.
Я решила, что это именно совпадение – ну странное, ну и пусть! Салли рассердилась, что я ищу ему оправдания, и еще больше
