Они ехали на машине по Ярославскому шоссе. За рулем сидела Рената, с ней рядом Ленка. Она смотрела в окно и думала о том, что снова осталась без работы. Отгула ей никто не дал, поэтому она просто не явилась в «Валькирию», что значит, автоматически из нее вылетела. Прудников на нее ругался, провожая до двери, а она лишь молча вздыхала. Даже он, самый близкий ее человек из новой жизни, не знал ВСЕЙ правды о ее прошлом. А сейчас нет ничего важнее, чем вернувшееся былое. Так что плевать на работу!
На заднем сиденье разместились Элиза, Дашка и Мара. Богема дремала, свесив голову на грудь. От нее разило перегаром, но опохмелки она не просила. Сказала, просплюсь, стану как новенькая. Тюля сидела нахохлившись. Она не хотела ехать. Как всегда, надеялась на то, что за нее все проблемы решит Матвей. Для нее сейчас было важно другое: ссора с Масиком. Когда Дашка вернулась, он с ней не разговаривал. Она попыталась втянуть мужа в диалог, но он ушел спать на диван. От завтрака отказался, от сырников любимых, да с жирной простоквашей и свежими ягодами, и не взял на работу контейнеры. Масик наказывал Дашку молчанием и собственным голодом. Он был зол на нее. И это он еще ничего не знал о Нео…
– Кстати, о Нео, – выпалила Мара, всю дорогу игнорирующая Дашку. – Не хочешь узнать, как он?
– Думаю, с ним все в порядке, – пролепетала Тюля. Теперешнюю Одессу, агрессивную, накачанную, сидевшую, а главное, больше остальных на нее разгневанную, она боялась больше, чем когда-то Матвея.
– С кем ты его оставила? – обернувшись, спросила Ленка.
– С Том-Ям, это моя помощница. Нео сам ее выбрал изо всех.
– Они у тебя на фабрике?
– Да. Пацану там очень понравилось. Насобирал обрезков, что-то из них творит. – Мара ткнула Дашку в бок. Когда-то локоть проваливался в складках жира, а теперь уперся в ребра. – От кого ты его родила, Тюля? Или не помнишь?
– Почему же? Был парень, в которого я влюбилась. Он был солдатиком, мы встречались. Мне обещали свадьбу. Но он отслужил и уехал к себе на родину…
– Эту сказочку ты рассказала Эльвире Синявской?
– Кому?
– Даже не помнит, кому ребенка продала, – закатила глаза Ленка. – Эльвира Синявская, в девичестве Жукова, мать Нео. По документам, по крайней мере.
– Я родила сына от солдатика, в которого была влюблена, – стояла на своем Тюля.
– Как его звали?
– Илья, – ответила та, но через паузу.
– Муромец? А до него были Алеша и Добрыня? – сонно пробормотала Элиза. Оказывается, она все слышала.
– Перестаньте напоминать мне о моем шлюшьем прошлом! – не выдержала-таки Дашка. – Да, когда-то я торговала собой. А вы разве чистенькие? Правильные очень, да? Безгрешные? Так вот я вам напомню, мы все убийцы! А еще воровки, лгуньи, мошенницы…
– Ладно, извини, – примирительно проговорила Ленка. Но Тюлю понесло:
– Вы меня и тогда гнобили, и сейчас не можете без этого! Жирная шлюха, сосальщица! А что я большую часть денег в общую копилку вносила, все забыли? Я ублажала тех, кто мог изгнать Пилу с Тверской!
– Прекрати истерику! – гаркнула на нее Матвей.
– Иначе что, как в старые недобрые втащишь мне? Давай! А я твой нос верну в прежнее состояние.
– Мара, уйми ее.
– Не, пусть орет, – ответила Одесса. – Она мне такой даже нравится. Взбунтовалась, наконец! Может, теперь правду выложит. Так от кого ты родила Нео?
– От солдатика, сказала же! – И уже спокойнее: – Но имени не помню. Ему меня на дембель подарили товарищи. Он девственником был. И у него не получалось в презервативе. Я дала без него. Раз, два, три. Он любил меня всю ночь. Именно любил. Я хотела в это верить… – Тюля попросила у Ленки воды, та дала. – Я же пришла его провожать, – попив, продолжила Дашка. – А он сделал вид, что меня не знает. Кроме меня были еще две полковые шлюхи. С ними болтали, обнимались. А к жирной Дашке никто не подошел!
– Теперь ты худая. И что, стала счастливее?
– Конечно! Я встретила Масика.
– Может, он полюбил бы тебя и толстой?
– Ни за что на свете! Как и я его, если б он был худым. Мы две половинки, которым посчастливилось встретить друг друга.
– Ща блевану, – пробормотала Мара и отвернулась к окну. Для наглядности еще стекло опустила.
– Удивительно то, что сбылась только Тюлина мечта, – заметила Ленка, она же Пила, она же та, на кого рассчитывала вся банда лифчиков. Именно она должна была достичь цели, чтобы доказать всем, что невозможное возможно. – Хотела любить – любит!
– Нашла кого! – вспенилась Мара. – Никчемного, психованного, обидчивого мужика? Жирного – ладно, это ее вкус.
– Но она его любит, понимаешь? Искренне. А сердцу не прикажешь.
Вчера к Аллочке домой поехали Матвей с Ленкой. Дарья отмазалась. Плела что-то про давление Масика и кучу других болезней, включая эпилепсию, называла себя не только его женой, но и сиделкой, уверяла, что не может оставить мужа одного. Рената не выдержала, пнула ее под зад, уже тощий, а не такой огромный, как раньше, и процедила: «Вали!» Та тут же ускакала. Пьяную Элизу отправили домой на такси. Мара с Нео тоже уехали. Мальчишку начало рвать. Причем землей или чем-то похожим.
– Остались мы с тобой, Пила, – сказала Матвей.
– Это символично, не находишь? С нас двоих все и началось…
– Ты со мной?
– До конца. – И они впервые после разлуки крепко обнялись.
Матвей подвела Ленку к своей машине. Та, увидев ее, присвистнула.
– Не моя, – сказала Матвей, нажав на брелок, чтобы разблокировать двери. – Собственности до недавнего времени я вообще не имела. Что не брала в аренду, записывала на других людей. К примеру, эта тачка оформлена на тетку мужа.
– В нашей стране почти
