— Сколько? — решительно уточнила я. Молодые люди переглянулись и кивнули друг другу, словно о чем-то договорились.
На этот раз вместо однозначного ответа Рони затянула довольно длинный рассказик с кучей пояснений. На какой-то момент даже почудилось, что голова снова пухнет. Однако детальное обследование пальцами, к счастью, подтвердило: показалось. Я порадовалась лишь озвученному количеству: всего пять. Не знаю, чтобы делала, попроси Рони штук сто. Да даже двадцать. По дороге к теплице я попыталась прокрутить в памяти все, что говорила девушка, но довольно быстро поняла — половина информации прошла насквозь, не задержавшись, остальная и вовсе пролетела мимо. Хорошо хоть названия запомнила. Кто бы мог подумать, что у сорта могут быть еще какие-то подвиды?
Я покрепче прижала к себе дневник и, тихонько открыв дверь, вошла внутрь. На меня обрушился поток неземного аромата и словно закружил в водовороте. Мир качал на волнах любви. С трудом, но я все-таки отогнала наваждение. А когда вернулась в реальность, ужаснулась — ну как же их различить? И тем более выбрать из такой массы нужное? Ведь тут тысячи тысяч цветов. И это, кстати, немного странно. Снаружи теплица была метров десять в длину и ну, может, пять в ширину. Какое-то необъяснимое расширение пространства. И с садом то же самое…
К тому же, все розы как на подбор: алые, красивые. Разве что та очень крупная, а у той чуть примят лепесток, а вон там стебель густо усеян шипами. Я согнулась к пышному красному бутону и вдохнула его аромат, понюхала соседний, потом еще два. Надо же! А пахнут-то они по-разному. Чудеса-а-а. Может, их по аромату и следует различать? Ну, тогда я и до следующей недели не справлюсь. Так, какая там первая «Любовь»? Кажется «Безответная»? Я растерянно огляделась, не зная с чего начать.
Внезапно дневник дрогнул. Я ослабила хватку — и тетрадь, спрыгнув на землю, раскрылась. По страницам побежали руны. Взгляд жадно впился в письмена. И уже после первого слова дышать стало немного легче:
«Бутон „Безответной „Любви“ повернут к другим цветкам, но они его старательно не замечают.“
Я медленно пошла меж грядами, внимательно вглядываясь в алые головки. К концу ряда в глазах уже рябило. И все же в самом уголке заметила одну невысокую розу. Она словно встала на цыпочки, стараясь казаться заметней, и поворачивала бутон то к одной соседке, то к другой, но те ее игнорировали.
— Привет, малышка, — я потянулась за цветком, который с радостью прыгнул в раскрытую ладонь.
Так, на очереди „Крепкая“. Позади снова зашелестел дневник. Я подбежала к нему и прочла следующее:
„Крепкая „Любовь“ имеет сильный аромат, очень твердый бутон, толстый стебель и мощные корни.“
Я опять принялась за поиски. Минут через пять обнаружился целый пятачок роз, запах которых действительно перебивал прочие. Их бутоны заметно отличались от остальных крепостью, так же как и стебли…
— Ой! — резко отдернула руку и облизала кровоточащую подушечку указательного пальца. И шипы, похоже, самые острые.
Легче всего отыскалась „Любовь“ С первого взгляда». Ей оказалась та самая роза, на которую я обратила внимание еще в самом начале. Крупная, высокая. Название подходило ей идеально. «Странную» тоже не пришлось долго выискивать. Причудливо изогнутый стебель и алый бутон с белым лепестком. А вот с «Неземной „Любовью“ пришлось повозиться. Я долго рыскала между рядами в поисках цветка, парившего над почвой, согласно инструкции дневника. И лишь случайно задрав голову, дабы размять затекшие мышцы шеи, обнаружила несколько порхающих цветков. И все бы ничего, да прыжки в высоту, никогда не были моей сильной стороной, тем более на два метра, но, к счастью, у стены нашлась стремянка.
Скоро с улыбкой до ушей и букетом из пяти роз я предстала перед клиентами. Ребята внимательно оглядели цветы и захлопали в ладоши:
— Merveilleux!!! Вы просто умница! — Пьер снова поцеловал мне руку, а я приобрела цвет лица, ни в чем не уступающий собранным розам.
Когда французы упорхнули (практически в буквальном смысле: вот только что прощались, а уже в следующий миг — два хлопка — и словно в воздухе растворились), я, напевая песенку, побрела в сторону дома Розалии. Через полчаса должен был состояться ужин, а пустой желудок уже в третий раз напомнил о себе протяжным урчанием. Похоже, хозяйка была не так уж и не права. Легкий перекус и, конечно, чай точно не повредят.
Замечательное завершение дня! Я справилась с работой на „ура“, познакомилась с прекрасными людьми, избавилась от уродства. Но самое главное, впервые за последнее время снова почувствовала себя счастливой. Внезапный вывод даже заставил резко остановиться и прислушаться к себе. Ну, да, счастлива! Правда, где-то шевельнулся червячок, попытавшийся напомнить о бедах, свалившихся на мою голову, но он был нарочито проигнорирован. Нет. Не сегодня. Вдохнув поглубже чудесный аромат, я направилась к хозяйке через сад. За полчаса вполне можно познакомиться с еще несколькими диковинками. Последние успехи буквально окрылили и подарили надежду, что все непременно должно получиться.
Я не прогадала, решив пойти через сад. Пушистенькие шарики „Ласка“, хищные гигантские трехстворчатые щупальца „Опасность“ и россыпи маленьких серо-фиолетовых глазок „Безразличие“ добавили впечатлений. Усталая, но переполненная радостью я подошла к дому хозяйки. Липок и Розалия вернулись точно в срок. К цветочному аромату кружевной веранды примешивался запах пищи, будоражащий аппетит.
— О, милая, а вот и вы! — обрадовалась женщина. Мне показалось или она несколько хм… помолодела? — Поздравляю вас!
— С чем? — на всякий случай уточнила я, усаживаясь в плетеное кресло. Липок широко улыбался в соседнем.
— Как же? Мы встретили Рони и Пьера, они так вас хвалили! — Розалия расставила голубенькие мисочки с разноцветным салатом и добавила заговорщицким тоном. — Признались, что даже я так быстро и безошибочно не собирала „Любовь“.
— Спасибо, — зарделась я, — но, думаю, до настоящего мастерства садовника мне как до луны.
— Не скажите, — подмигнула Розалия и села напротив. Нет, определенно количество морщинок на ее лице заметно сократилось.
— Ну, просто, я думаю, что с таким дневником и учителем как вы, каждая девушка могла бы стать садовницей, — ох, как же вкусно!
— Нет, милая, тут, прежде всего, нужно чутье и врожденный талант. Много вам известно людей, способных оживить боярышник? Лично мне — нет.
— Откуда вы знаете?.. — я ошарашено уставилась на женщину. Вилка с очередной порцией салата застыла в воздухе. Розалия лишь пожала плечами — мол, знаю и все. Я припомнила, как неестественно вытянулись губы хозяйки, когда она попыталась мне рассказать то, что не должна была, и все-таки донесла прибор до рта, чудом ничего не рассыпав. Пока жевала, задалась еще одним вопросом, а затем решилась его озвучить. — Неужели это все-таки я оживила боярышник?
