— Спасибо, — зарделась я, — но, думаю, до настоящего мастерства садовника мне как до луны.
— Не скажите, — подмигнула Розалия и села напротив. Нет, определенно количество морщинок на ее лице заметно сократилось.
— Ну, просто, я думаю, что с таким дневником и учителем как вы, каждая девушка могла бы стать садовницей, — ох, как же вкусно!
— Нет, милая, тут, прежде всего, нужно чутье и врожденный талант. Много вам известно людей, способных оживить боярышник? Лично мне — нет.
— Откуда вы знаете?.. — я ошарашено уставилась на женщину. Вилка с очередной порцией салата застыла в воздухе. Розалия лишь пожала плечами — мол, знаю и все. Я припомнила, как неестественно вытянулись губы хозяйки, когда она попыталась мне рассказать то, что не должна была, и все-таки донесла прибор до рта, чудом ничего не рассыпав. Пока жевала, задалась еще одним вопросом, а затем решилась его озвучить. — Неужели это все-таки я оживила боярышник?
Розалия, с наслаждением потягивавшая чай, кивнула. Довольный Липок переводил взгляд с меня на хозяйку и обратно. А я пришла в еще большее недоумение. Значит, кабан в парке и мужчина с крыльями — все это не было плодом воспаленного воображения? И сама себе поддакнула. Где-то в глубине души жила уверенность, что все это было правдой. Более того, теперь произошедшее не казалось таким уж неестественным. Наверное, все дело в этом цветочном пологе. Я уже давно подозревала, что эти сиренево-фиолетовые кружева далеко не обычные растения.
— Скажите, а как называются эти цветы?
— „Спокойствие и смирение“.
Тогда все понятно. Я с удовольствием доела салат и даже попросила добавки.
— И как только вы все успеваете?
— Само собой получается, тем более теперь, когда у меня появилась помощница, — пояснила Розалия и снова отпила чая. Я присмотрелась к ее лицу. Ну, точно! К концу ужина сеточка морщинок стала еще меньше. И хотя так пристально кого-то рассматривать — верх неприличия, взгляд все равно снова и снова возвращался к наместнице. — Мое преображение так заметно?
Я покраснела до кончиков волос.
— Не тушуйтесь, — Розалия ни капельки не сердилась на проявленную невоспитанность, наоборот, довольно улыбнулась. — Значит, действует настой.
— Простите, о каком настое вы говорите?
— Помните, я упоминала, что „Молодость“ вот-вот поспеет?
— Да.
— Она поспела, — улыбка стала еще шире и еще хитрее. — И настой получился на редкость действенный. Кстати благодаря вам в том числе.
— Мне?
— Ну, вы же перемешивали удобрение.
— А-а, — отступила я, считает, что я помогла — пусть. Сейчас меня куда больше занимал другой вопрос. — То есть, вы хотите сказать, что все эти названия не случайны? — может, в этот раз ее рот не вытянется утиным клювом? Но женщина так посмотрела на меня, что слов не понадобилось. Выходит, я была права — и все здешние растения намного больше, чем просто растения. Сад Всевластия… В размышления грубо вторгся громкий удар ладони по столешнице. Посуда отозвалась жалобным звяканьем. Я посмотрела на Липка. Перекошенный не то от злости, не то от обиды, юноша вскочил на ноги и в сердцах закричал:
— Почему вам можно, а мне нельзя?!
— Липок, перестань, — ровно, даже успокаивающе произнесла Розалия. — Ни к чему снова возвращаться к этому разговору. Тебе и так все хорошо известно. Таковы правила. Не я их устанавливала, не мне их менять.
— Плевать мне на эти правила! Вам хорошо — пару глотков — и вы снова молодая и красивая. А я?! А я?!!! — задыхался от негодования юноша. — А я как был уродом, так им и остался!
— Малыш, перестань…
— Не называйте меня „Малышом“! Неужели вам жалко зернышка „Красоты“? Всего одного?!
— Малы… Липок, ты несправедлив. Если бы это было в моих силах, то я бы обязательно подарила тебе это зернышко. Но ты же знаешь, это не в моей власти.
— Тогда уговорите Рони и Пьера! — голос юноши сорвался.
Розалия лишь развела руками, показывая, что и здесь она бессильна. Липок вытер рукавом набежавшие на глаза слезы, и умчался в самую гущу сада. Хозяйка проводила мигом затерявшуюся среди экзотических растений горбатую фигурку грустным взглядом и тяжело вздохнула.
— Никак не может смириться со своей внешностью, — опередила она мой вопрос. Мое сердце скрутило от жалости к юноше.
— А я могу чем-нибудь помочь? Возможно, Рони и Пьер меня послушают?
Женщина помотала головой:
— Они тоже не имеют на это право.
— Но они мне сегодня подарили одну „Красоту“.
— Значит, это было предрешено.
— Предрешено? Кем?
— А вы еще не догадались?
Я промолчала. Догадалась, вернее догадывалась. Но для окончательного твердого и неоспоримого вывода мне все еще не хватало какой-то небольшой, но значительной детали.
— А если он сам сорвет цветок?
— Ничего не выйдет. Это должен быть дар Рони и Пьера или… — снова губы Розалии вытянулись утиным клювом.
Как жаль, что я этого не знала раньше. Тогда бы непременно уступила свой цветок Липку. Ведь отравление „Уродством“ было временным, а у него это постоянно… И что значит „или“? Выходит, есть кто-то еще, способный помочь юноше? Вот бы узнать кто именно.
— Что ж, Фиалка, пора нам всем отдохнуть. Завтра новый день. И много новой работы, — Розалия опять посмотрела в сторону, куда убежал Липок, будто надеялась, что он вот-вот вернется.
— Вам помочь, убрать со стола?
— О, нет, милая, спасибо.
Опасаясь помощи воздушного потока и напоследок покосившись на мягкие кусты у входа, я попрощалась с женщиной, подхватила дневник, и отправилась домой. Внезапно возникла идея поискать Липка. Но тут же была отвергнута. Слишком уж велик сад. А в том, что сегодня юноша заночует под открытым небом, я ни капельки не сомневалась. Да и усталость после еды почувствовалась еще сильнее. Захотелось добрести и до кровати и уснуть.
Однако контрастный душ быстро вернул в тело бодрость, и спать перехотелось. Испорченное „Уродством“ платье отправилось в стирку. Хотя надежды на его достойное „возвращение“ в гардероб практически не осталось — даже после длительного замачивания, пятна лишь едва заметно побледнели. Нужно будет завтра взять у Розалии порошок, она же говорила, что ее средства справляются с любыми загрязнениями.
Понаблюдав с минуту за кручением барабана, я подалась в комнату. Жаль, что нет ни телека, ни компа. Надо бы хоть ноут приобрести. Все ж кое-какие деньги имеются. И кофе. Обязательно нужно купить кофе. Чай у Розалии, конечно, очень вкусный, но пряный аромат, пенка… М-м-м.
Чтобы отвлечься, я решила позвонить Вере Сергеевне, рассказать о том, как устроилась, само собой разумеется, без подробностей. Ибо провести остаток жизни в дурдоме совершенно не хотелось. Но уверить добрую женщину, что ей не нужно волноваться за бывшую соседку, следовало. Полностью разряженный мобильник отыскался в сумке. Пришлось подключать его к сети.
