— Бесполезно, — ровным голосом произнесла Марта. Вид у нее оставался такой же безмятежный и домашний, как и накануне вечером. — Тут везде охрана.
— Что же это?! — воскликнула я. — Какая-то глупая игра в средневековье?
— Приказ барона.
Она подняла кувшин и по лестнице направилась в комнату, где я видела умывальник и зеркало.
— Я первым делом принесла воду, — оживленно заговорила Марта, — потому что вы похожи на одну из тех дамочек, которые любят вначале мыться. А теперь я принесу ваш petit dejeuner[16]. И еще что-нибудь из одежды. Это покрывало не совсем удобно, вы согласны? А ваши бедные ножки? Эти каменные полы совершенно ледяные, мне ли об этом не знать!
Я последовала за ней и, когда она поставила кувшин на стол, схватила ее за руку.
— Вчера вы напоили меня каким-то зельем…
Марта пожала плечами.
— Обманули… подло и жестоко.
— Приказ, — произнесла она.
— Приказ барона, — уточнила я.
Она молчала.
— Для него это обычное дело?
— Он непредсказуем. А дамы… они всегда были… Как правило, они приходят добровольно… Вы меня понимаете?
— А тех, кто отказывается, приходится опаивать снотворным?
— Да нет… нет… Правда, иногда попадаются такие, которые любят, чтобы их уговаривали.
— Мне кажется, я перенеслась лет на пятьсот назад. Принесите одежду… мою одежду.
Она пожала плечами и ушла.
А я направилась в туалетную комнату. По крайней мере, смогу помыться. Тогда наверняка почувствую себя лучше. Увидев свое отражение в зеркале, я чуть не расплакалась. Однако, вымывшись, заметно повеселела. К этому времени Марта вернулась с горячим кофе, булочками и вареньем.
Я подавила желание броситься к лестнице, зная, что это абсолютно бесполезно.
Она внесла поднос в ту комнату, которую я назвала столовой, и поставила его на стол. Затем исчезла, но вскоре вернулась с длинным, к тому же отороченным мехом, халатом. Он был зеленоватого цвета и поблескивал золотыми нитями. Оторочен был не только подол, но и широкие рукава.
Марта поставила передо мной три пары атласных туфель.
— Выберите. Я ведь не знаю, какой требуется размер, — будто извиняясь, пояснила она.
— О господи, у него что, на всякий случай припасена обувь всех размеров?
— Выберите туфли, мадемуазель.
Я выбрала туфли подходящего размера и взяла из ее рук халат.
Когда она ушла, я надела его. Он оказался мягким, шелковистым и очень удобным. Нельзя было не признать, что теперь, помывшись и одевшись, я стала чувствовать себя гораздо лучше и все происходящее уже не представлялось таким безысходно трагическим.
Я даже смогла что-то съесть. Кофе оказался очень вкусным. Правда, едва лишь выпив его, тут же подумала, что напрасно это сделала. Кто знает, подсыпали в него что-то или нет…
Но зачем теперь подсыпать, когда он уже сделал свое черное дело?
Я почувствовала, как душу вновь наполняет горечь унижения. Сначала пожалела о том, что практически ничего не помню, но потом решила, что так даже лучше. Ведь вполне достаточно было и того, что зафиксировали той ночью редкие проблески сознания. Да и позже, когда я уже начала приходить в себя… Он взял меня как… наложницу. Вернее, как вещь.
Я ненавидела его. О, как же я его ненавидела! Мой отец всегда говорил: «Зависть — это негативная эмоция. Того, кто ее испытывает, она разрушает гораздо сильнее, чем того, против кого направлена». Так же обстояло дело и с ненавистью.
Думай спокойно, приказала я себе. Как отсюда выбраться? Нужно составить план…
Я вошла в туалетную комнату, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Да, я преобразилась. Распущенные длинные волосы заметно изменили мой привычный образ, а зелень и золото отороченного мехом халата сделали что-то с моими глазами. Они сейчас казались гораздо больше и ярче. Преображение налицо…
В той комнате, которую я прозвала столовой, на подоконнике лежало несколько карандашей и альбом.
Он положил это для меня.
Открыв альбом, резкими штрихами набросала его лицо на фоне той части собора Нотр-Дам, где я видела самую жуткую химеру. Ту, которая, прислонившись к перилам у входа, устремила свой злобный взгляд в сторону Дома инвалидов.
Рисование чудесным образом утешило меня.
Марта вернулась и принялась за уборку. Она застелила постель и выгребла золу из камина, приготовив новую порцию дров.
Мне хотелось закричать, потому что все это выглядело так же обыденно, как если бы я гостила у друзей.
— Если угодно, я принесу ваш dejeuner[17] в половине первого, — обратилась она ко мне.
— Откуда мне знать, не подсыплете ли вы мне туда еще что-нибудь?
— Таких указаний не было.
Мне хотелось расхохотаться, но я понимала, что это было бы сродни истерике, и потому сдержалась.
Марта принесла обед — необыкновенно вкусный суп, мясо, салат и фрукты.
Я все это съела на удивление охотно, а спустя некоторое время она вернулась, чтобы забрать поднос и тарелки.
— Вам следовало бы немного отдохнуть, — проговорила Марта. — Это поможет… преодолеть воздействие того снотворного… Наверняка вы все еще ощущаете вялость.
Безумие, подумала я. Все это происходит не со мной.
Однако послушалась ее совета и легла в постель. А затем уснула, причем спала долго и крепко. Когда проснулась, первой мыслью было: он придет снова. Конечно же, он придет. Иначе зачем меня запирать?
Когда начало смеркаться, вновь пришла Марта. Она принесла воду, и я еще раз помылась. Слышно было, как она возится в столовой. Заглянув в полуоткрытую дверь, я увидела, что Марта накрывает стол на двоих. В центре стола красовался серебряный канделябр.
Вот как, еще и ужинать с ним! Ни за что! Я не сяду с ним за один стол.
Вернулась в спальню и подошла к зарешеченному окну. Попыталась потрясти решетку, но ее прутья крепко сидели в каменных гнездах. Интересно, сколько других несчастных вот так же в отчаянии стояли у этого окна? — подумалось мне. — На какие муки они были здесь обречены?
Кто бы мог подумать, что такое возможно в наши дни? Как легко с людей слетает лоск цивилизации! Но ему это не грозит. Он был и остается дикарем.
Почувствовав движение за спиной, я обернулась и увидела его. Улыбающегося.
На нем был халат, похожий на мой. Только темно-синего цвета. Подол и рукава также оторочены мехом.
— Тебе не удастся взломать эту решетку. Она способна выдержать любой штурм, — произнес он, приближаясь ко мне. Я резко увернулась, но он поймал меня и попытался поцеловать. Мне удалось уклониться от поцелуя. Затем барон выпустил меня, но только лишь для того, чтобы перехватить снова. Сжал щеки ладонями и впился своими губами в мои.
