Однако до открытых конфликтов дело пока еще не дошло.
Пока.
Первое время звонок над кроватью буквально сводил мальчика с ума – очень часто на школьных занятиях он начинал беспокойно озираться по сторонам, втягивать голову в плечи, словно в ожидании удара.
Уолтер все время ожидал, что звонок вновь прозвенит, и притом – как не готовься – совершенно неожиданно, и что те остатки душевного равновесия и покоя, которые чудом сохранились у него, окончательно исчезнут под этим мерзким и невыносимым «дзи-и-и-и-нь!»
Подросток мог спокойно вздохнуть после отбоя в десять часов вечера – тогда он знал наверняка, что пытка будет приостановлена до утра…
Однако спустя несколько недель после приезда в Вуттон с Уолтером произошла история, в сравнении с которой дребезжащий звонок, постоянно действующий на нервы, был не более чем пустячной неприятностью…
В ту ночь мальчиком овладело какое-то безотчетное беспокойство – он и сам не мог сказать, чем оно было вызвано, каковы причины…
Впрочем, причины, наверное, были все те же, что и всегда – отец, Молли…
Поеживаясь под тонким одеялом, Уолтер пытался заснуть, но – тщетно.
Всякий раз, когда он закрывал глаза, перед ним появлялось заплаканное лицо Молли.
Что делать?
Уолтер беспокойно ворочался с боку на бок, стараясь прикинуть, что бы на его месте предпринял отец – он всегда был и для мальчика, и для его сестры эталоном поведения, и часто они, обдумывая те или иные ситуации, пытались представить на своем месте папу.
Размышления мальчика прервал какой-то приглушенный шепот, доносившийся справа…
Уолтер осторожно перевернулся на другую сторону и увидел две тени – его соседи, «старички», сидя на кровати, что-то горячо обсуждали, притом один вроде бы просил, а другой, неприятно чавкая какой-то едой, все время отказывал ему.
– Чарли… – услыхал Уолтер молящий голос, – Чарли, ну дай кусочек…
Чарли, не отвечая, продолжал смачно обсасывать шоколадку.
– Ну Чарли, очень прошу тебя… Совсем маленький кусочек…
– Чарли, ведь я много не прошу…
Чарли молчал.
– Малюсенький кусочек…
– Отстань… – лениво отмахнулся Чарли и вновь начал чавкать.
Проситель – тот самый развязный юнец, который так неприятно поразил Уолтера в первый день его пребывания в воспитательном доме, продолжал ныть и попрошайничать.
– Ну дай…
– А пошел ты…
Пауза.
Наконец, проситель выпалил:
– Это – свинство с твоей стороны… Это – подлость… Я так голоден…
– Я тоже, – послышался сквозь чавканье голос Чарли. – Тоже голоден…
– Ну пожалуйста… Ча-а-арли…
– Убирайся к черту…
– Ну хоть самый маленький кусок…
– Не дам.
– Ну хоть одну дольку отломай…
– Отстань от меня, – спустя несколько минут подал голос счастливый обладатель шоколадки, – иди и купи в магазине, если тебе так сильно хочется…
– У меня нет денег.
Чарли засмеялся.
– Так это твои проблемы…
– Неужели ты не поможешь мне?
И вновь тишина, нарушаемая лишь жадным чавканьем.
– Дай кусочек…
– Отстань.
– А помнишь, как я угощал тебя чипсами?
Чавканье на какой-то момент прекратилось.
– Ты меня угощал?
– Ну да – как, ты не помнишь?
– Нет.
– Забыл?
– Все ты врешь.
– Как – неужели не помнишь?
После недолгого молчания Чарли ответил:
– Нет. Когда это было?
– Когда? – с задором переспросил его проситель, но теперь интонации его были куда более живыми, чем раньше, – когда?
– Да, когда?
– Когда?
– Ну когда же, ну?
– Когда я нашел на улице один фунт, и купил на него уйму всяких вкусных вещей?
– Все ты врешь, никаких денег ты не находил. Наступило длительное молчание, в продолжении которого – Уолтер очень живо представил себе это – проситель не сводил жадных глаз с Чарли. Потом вновь раздался униженный голос:
– Ну один кусочек…
– Не мешай мне.
– Неужели ты не помнишь, как я помогал тебе решать примеры по арифметике?
Видимо, против этого аргумента у Чарли не нашлось никаких доводов, и потому он ответил:
– Помню.
– Так неужели ты не отблагодаришь за добро?
– Когда это было?
– Так не дашь?
Чарли категорично ответил:
– Нет.
Неожиданно проситель рассвирепел:
– Ну ладно, подлец! Припомню я тебе когда-нибудь это…
– Вот как? – равнодушно спросил Чарли.
– Когда у меня появятся деньги и я куплю себе что-нибудь вкусное, я ни за что никогда не угощу тебя… – пригрозил проситель и тут же спохватился: – Нет, наоборот: как только у меня появятся первые деньги, я сразу же куплю чего-нибудь вкусного и поделюсь с тобой по-братски…
– Буду весьма признателен.
– Но теперь у меня нет ни пенни…
Чарли равнодушно заметил:
– Сочувствую.
– Ну самый крошечный кусочек…
Уолтер услышал, как проситель принялся цепляться за рукав и одеяло Чарли и как тот сердито отталкивал того локтем.
– Ну, Чарли…
Чарли начал медленно закипать:
– В самом деле – что ты пристал?! Сказано – убирайся – значит убирайся… И все тут. Я у тебя на прошлой неделе просил футбольный мяч поиграть, а ты мне тогда что сказал?
– Так ведь это был не мой мяч, я его сам попросил, и потому не мог тебе дать. – Проситель сглотнул набежавшую слюну. – Это был мяч старших ребят, с третьего этажа, они сами нехотя мне его дали, и если бы узнали, что я без спроса кому-то еще дал, мне бы худо пришлось. Ты ведь знаешь, что для дорогого друга я всегда с удовольствием…
Наконец, Чарли прервал его словоизлияния:
– Не понимаю – почему у тебя никогда нет денег, даже мелочи? Наверное, ты все тратишь, когда выходишь в город…
– Но откуда им быть?
– Разве ты не можешь взять, – Чарли сделал ударение на последнем слове, – разве ты не можешь взять у какого-нибудь новенького?
– Но у кого?
После непродолжительной паузы Чарли ответил:
– Ну, хотя бы у той ирландской свиньи, которую нам прислали в этом году…
Сон у Уолтера сразу же как рукой сняло – при словах «ирландская свинья» он не знал, что ему делать – то ли вскочить и броситься на этих негодяев с кулаками, то ли сделать вид, что он ничего не слышал.
Наконец, поняв, что второе решение будет куда более благоразумным (Чарли и его товарищ – его, кажется, звали Генри и он пользовался стойкой репутацией испорченного и неисправимого подростка – были намного сильнее и крепче физически), Уолтер притворился спящим и только напряженно прислушивался к каждому слову – конечно же, он ничуть не сомневался, что речь идет именно о нем, ведь кроме него и Молли, ирландцев в воспитательном доме Вуттона больше не было…
