Раздумывать в подобной ситуации особо не о чем, поэтому выстрелы всех участников звучат практически одновременно. Изображение в оптике туманится, отдача толкает в плечо. Шариф и Джоан чувствуют, что попадание рвет черный кружок. Большой палец уходит вверх, подцепляет рычаг продольного затвора и, оттянув его, заставляет дымящуюся гильзу со звоном вылететь вбок. В ноздри впивается знакомый кислый запах сгоревшего пороха. На возвратном движении из магазина выщелкивается новый патрон и по завершении толчка плотно ложится в боевую камору.
Глаз смаргивает, чтобы заметить новую мишень, вставшую из травы, на сей раз на отметке пятьсот метров. Пока движение плеч доводит ствол ружья до линии прицеливания, глаза следят за поведением ветра. Добавленные сто метров заставляют делать поправку в одну угловую минуту, разница температур между слоями воздуха еще не так важна.
Выстрел. «Десятка». Отстреленная гильза летит к остывающей товарке, звякнув, касается ее бока и замирает. Пальцы поправляют резкость на прицеле Leupold Mark IV: следующая дистанция – шесть сотен. Встает мишень…
Уже на дистанции семьсот метров дружный хор выстрелов разбивается, становится хаотичным, и мишени ложатся не разом, а вразнобой – сказывается отставание участников во времени прицеливания.
На отметке восемьсот метров многие не попадают в черный кружок, но пока это не проигрыш, поскольку каждая сотня метров дает умножение очков. На отметке девятьсот метров неожиданно поднимается ветер и случается первый промах – один участник выбывает из состязания. На отметке тысяча метров промахов уже два. Время прицеливания увеличивается, поскольку требуется баллистический расчет, а корректировщика огня у соревнующихся нет. Джоан пока лидирует, выполняя стрельбу как хорошо отлаженный автомат – по всей видимости, у нее большой опыт работы именно с такими патронами и она наизусть знает баллистические таблицы, остается только сделать поправки на ветер и температуру.
Если скорость ветра у ствола винтовки два метра в секунду, то в верхней точке траектории она будет достигать шести-восьми метров в секунду, а в этой части кривой пуля проводит шестьдесят процентов времени полета. Главное – не ошибиться в направлении. При стрельбе из калибра 338 на отметке полторы тысячи метров Джоан делает угловые поправки в четыре метра, а вертикальные в девять. Сейчас уже задача не поразить «десятку», а просто попасть в мишень. «Это напоминает запуск космического корабля на Марс», – проносится мысль в голове Шарифа. Кто не попадает, тот проигрывает…
Промах происходит на отметке тысяча девятьсот – пуля задевает край мишени, но та не падает. Джоан лежит недвижимой еще пару секунд, затем, опершись на одно колено, медленно встает. Раздаются аплодисменты зрителей – австралийка осталась одна на огневом рубеже. Ее лицо неподвижно, глаза, хоть и цепко осматривают окружение, лишены осмысленности – победительница еще не вернулась из мира траекторий и расчетов. К ней подскакивает судья, что-то спрашивает. Джоан кивает, и ее губы наконец озаряет робкая улыбка. Подходят участники, жмут руку, кто-то хлопает по плечу, комментатор через громкоговорители объявляет результаты…
– Это он… – хрипло бормочет Ноттингем, отнимая от лица бинокль.
– Что? – спрашивает Гизборн.
Ноттингем прочищает горло:
– Это он, говорю. Капюшон. Теперь я практически уверен. Австралийка не смогла бы весной в Европе отстрелять в подобном темпе серию на изменяемую дистанцию – нужна практика. А Джоан Литтл не приезжала в Германию уже лет пять, судя по отчету. За один пристрелочный день не достигнуть подобной результативности. Нужно, конечно, перепроверить. Сделай повторный запрос.
– Будем брать?
– Не сейчас. Во-первых, нужно дождаться результатов анализа ДНК. Во-вторых, не мог же Локсли явиться сюда без прикрытия. Шервудская бригада где-то рядом. Пусть третья группа начинает прочесывать периметр, а вторая отойдет от раздевалок – чтобы не спугнуть. Локсли никуда не денется. Через десять минут получит свой призовой «Суэггер»[11], а через час начнутся пистолетные состязания, в которых он тоже заявлен. Глаз с него не спускать!
– Ясно, сэр! Будет сделано в лучшем виде!
– А где, кстати, Марион?
– Сказала, что ей скучно, и ушла за сигаретами. Я послал с ней Данко.
– Хорошо.
Результаты сравнительного анализа ДНК пришли примерно через сорок минут, когда соревнования по скоростной стрельбе были в самом разгаре. Совпадение характерных маркеров – девяносто девять процентов. Шариф усмехнулся: пора захлопывать мышеловку.
С пистолетом Джоан… то есть Робин был не столь хорош, поэтому выбыл из состязаний во втором туре. Ноттингема обуял азарт – наступал самый ответственный момент. Неожиданно в кармане зазвонил телефон. Высветился номер Марион.
– Слушаю, – немного раздраженно сказал руководитель операции, наблюдая за Локсли, в маскировочном обличии направлявшимся к раздевалкам.
Гизборн отдал группе «два» приказ о готовности.
– Это хорошо, что слушаешь, – раздался в трубке насмешливый мужской голос. – Узнал?
– Гоут? – опешил Ноттингем.
Бредущая по дорожке австралийка по телефону не разговаривала.
– Он самый. Думаю, что захват спортсменки – не тот результат, которого ты ждешь.
– Где ты? – Шариф закрутил головой по сторонам.
– В Нюрнберге, но не на стрельбище. Камеры – очень удобная штука, инспектор.
Гизборн вопрошающе смотрел на патрона – группа захвата была готова. Австралийка уже подошла к оперативникам вплотную.
«Технический вопрос: что стоит для Бригады подделать голос?» – спросил сам себя Ноттингем и подтверждающее кивнул.
Три быстрые фигуры, одетые в форму обслуживающего персонала, подскочили к девушке и моментально скрутили.
– Напрасно! – рассмеялся голос в трубке. – Кстати, ты не подумал, откуда у меня номер нашей общей знакомой? Она у меня в гостях… Я тебе дам сорок восемь часов. Можешь поискать меня, можешь допросить австралийку, проверить ее подноготную… А через сорок восемь часов я пришлю тебе Марион – по кускам. Если только не отпустишь Скэтлока. Тогда наша дама вернется к тебе невредимой, даю слово.
– Ты не сделаешь этого!
– Я? Нет, конечно. Это сделает монах Тук – она сейчас с ним. У нашего камбоджийского знакомого извращенное чувство юмора, а в друзьях как раз числится захваченный вами ирландец. Даже я остерегаюсь вставать на пути у дружбы.
– Это нечестно! – совсем по-детски возмутился Ноттингем.
– Подожди, дай секунду подумать. Мы в шахматы играем или в поддавки? Размен фигур, а, сэр? Решение за вами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
