Глаза тут же заслезились! То ли от радости избавления, то от газа. Зато враги переметнулись к оставшемуся без защиты Бониэлю. Альдагира принялась метаться от него ко мне, от меня к нему.
– Не мешай нам развлекаться! Вали отсюда, Замарашка! Твой принц бьется через стенку!
Я не стала дожидаться, пока она меня заморозит, нацепила шляпу и побежала в указанную сторону. Там располагался павильон. Опишу в двух словах, все-таки война идет, и я не прогуливаюсь, разглядывая достопримечательности. Вообще-то это дворец, только в меньших размерах. Такой мини-дворец с большой террасой в сад и небольшим заграждением из белых колонн, доходящих мне до плеч. За ними хорошо прятаться и смотреть, что происходит внутри.
Внутри дрался на шпагах Миканиэль!
Я замерла, пораженная его мужественной красотой и ловкостью. Никогда он не казался мне воинственным и храбрым. Конечно, я понимала, что влюбилась не в просто смазливое личико, а в характер. Бесхребетные мужчины, как бы они не были хороши внешне, отталкивали меня как однополюсные магниты. Мой мужчина был прекрасен как бог и вел себя как лев! Все-таки, не смотря ни на что, мне очень повезло в этой сказке.
– Талия? Какого чер-р-р-рта?! – прорычал мой мужчина и проткнул насквозь своего врага.
Всего лишь, для того чтобы поговорить со мной. А, как вам это нравится? Мне – безумно! Нет, я не жестокая, я просто плохая девчонка!
– Спрячься в будуаре!
– Ни за что! Микнаиэль, я люблю тебя!
– Таша, солнышко, ты нашла время…
– Скажи, что ты тоже любишь меня, и я спрячусь!
Шантаж – самое действенное средство в таких случаях.
– Ташенька, я тебя…
Он не успел договорить, как к нему бросились двое! Самое смешное, что пробежали мимо меня, на пажей и коней тут никто внимания не обращал. Единственное, чем я смогла помочь Микки – сделала последнему воину подножку. У-у-у, как было больно, когда он споткнулся своим сапожищем о мой ботфортик! Зато справедливо, Микки мог драться один на один. После этого я спряталась за колонны.
– Чтэ этэ бэло?! – заорал потерпевший, грохаясь со всего маху на землю.
Мамадорогая! Я обомлела, узнав в нем рыжего Гельма.
Пока король-Завоеватель матерился на неизвестном мне языке, я успела продумать план отхода, забраковать его и придумать новый, более изощренный план. Раз Гельм один из предводителей вражеского войска, то его плен станет сильным ударом по преимуществу противника. В крайнем случае, его можно будет обменять с кем-то из наших полководцев.
– Сюрпрайз! – я выскочила из укрытия и помахала Гельму снятой шляпой. – Салют, кретин!
Мой расчет оказался верен. Он заревел, сжимая руки в кулаки и бья ими об землю, затем попытался встать, упал, снова встал.
– Ванька-Встанька! – обозвала я его почти нецензурно и показала ему «фак».
Гельм сделал пару шагов, морщась от боли и опираясь на собственную шпагу.
– Что, ножку подвернул, вражина?! – и на всякий случай для полного приведения плана в боевую готовность показала ему язык. Вдруг, он не понял «фака».
– Уу-у-у-у-е-е-е-е! – заголосил Гельм и кинулся на меня как раненый вепрь на охотника.
Честно говоря, я не видела, как вепри кидаются на людей, но это должно быть похоже на этот выпад. Я бросила в него шляпой, вдруг убьет. Но мне не повезло, Гельм живой и слегка покалеченный быстро-быстро захромал ко мне.
– Ой-ей-ей! – прокричала я, как мне показалось, довольно храбро, и понеслась в сторону гор.
– Таша! – услышала я Миканиэля.
Обернулась и на бегу помахала ему рукой, призывая спасать свою любимую девушку. Конечно, он не договорил признание в любви, но разве сейчас можно обращать внимания на такие несущественные мелочи! Потом скажет, когда мы будем перевязывать друг другу раны… В том, что меня Гельм если не убьет, то точно покалечит, я уже мало сомневалась.
Отбежав на значительное расстояние от королевского парка, где вовсю шли боевые действия, которые я бы назвала банальной массовой дракой, осмотрелась. Панорама открывалась следующая: мужики дрались, я бежала, за мной бежал Гельм, его догонял Микки, за Микки едва тащился раненый им противник. Сначала наша цепь потеряла шпагу, затем самого раненого противника, досадливо плюнувшего в песок, и превратилась в треугольник, вытянутый в одну линию.
Это мы уже карабкались на гору по узкой тропинке, внезапно ставшей такой широкой и удобной, что я забралась к пещере быстрее ветра. Потирая руки от радости, что сейчас Гельма встретит Шока, я заскочила в пещеру и…
Драконихи не было! Кукурузы тоже! Вот прожорливые скотины! Никак нельзя из них делать домашних, сожрут весь огород. Дракоша жался к Светке и испуганно улыбался.
– Отползи в угол, малыш, – приказала я ему.
Он послушался, пополз, таща за собой Светку.
– Не пугайся, Дракоша, – я его успокоила, – сейчас один злой дядя станет калечить одну хорошую тетю. Ты рыкни на него, пожалуйста! И пастью подыми. Мне нужно продержаться до тех пор, пока сюда не прибежит Микки. Ну, ты его помнишь, яблоки и все такое…
– Гы-гы-гы!
– Ну вот, дядя уже здесь! А Микки нет. Прощай, Кольцова! Береги себя, если сможешь. Я пыталась быть тебе хорошей подругой!
Я набрала воздуха в грудь, чтобы плюнуть в рыжую морду короля! И закрыла глаза, чтобы не видеть, как он меня убьет.
– Ры-ы-и-и-и, – раздалось нежное рычание Дракоши.
Малыш пытался мне помочь! Люблю Микки и драконов! Ненавижу рыжих королей. Давай, гад, делай свое черное дело!
Но Гельм почему-то не спешил сводить со мной счеты.
Я открыла сначала один глаз, затем – другой. Оба видели одну очень уж странную картину.
Рыжий король стоял на одном колене и нежно держал в своих огромных лапах слабую Светкину ручонку. Мы с Дракошей ничего не понимали! А Гельм тем временем наклонился и поцеловал Светкино запястье, плавно переходя к ее пальчикам.
– Мэя прэнцэсса, – бормотал Гельм, устремляясь к ее лицу во время моих мучительных раздумий.
Что делать?! Дать ему поцеловать Светку?
– Прэдзнэмэнованиэ, – громко прошептал Гельм и, не дожидаясь моего разрешения, стал целовать мою подругу.
Мне что, выйти что ли?!
– Обожемой, как долго я спала! – воскликнула Светка, когда он от нее наконец-то оторвался. – Наташка, почему ты меня не разбудила?! Где я? У, какой милый дракончик… У-у-у-у, какой мужчина. Мужчина, вы к кому пришли?
Она встала и принялась отряхивать солому, бросая игривые взгляды на Гельма.
– Привет, засоня, – всхлипнула я от избытка чувств. – Вообще-то это король Гельм, и он собирается меня убивать.
– Скажешь тоже, – хихикнула Светка, заигрывая с Гельмом. – Она такая фантазерка! Не обращайте внимания. А вы, правда, король? А какого королевства? А королева у вас есть?
– Не беспокойся, он не женат, – усмехнулась я.
– Такой мужчина холостяк?! – искренне восхитилась Кольцова. – Ни за что не поверю! Какая дура вас бросила? Или вы ее того, проводили с почестями на заслуженный отдых?
Я ей потом расскажу все о той дуре!
– Светка, мы в сказке! Король тебя разбудил и теперь должен на тебе жениться!
– Правда, что ли? – лыбилась та и пальчиком проводила по пыльным пуговицам камзола растерянного Гельма.
– Сэгласнэ?! – пробасил Гельм и поймал ее руку в свои железные клещи.
Ну, или почти железные. Он вообще такой здоровяк, что трудно не преувеличивать в описаниях.
– Че, честно что ли? – недоумевала Светка. – Я и король? В загс?
– Не ломайся, Кольцова, Гельм твоя судьба.
– Я сэдьба, – закивал тот.
– А че, он мне нравится. Прикольный такой. Еще король. Согласная я! Архипова, точняк, я стану королево-о-о-ой…
Как ей сказать? Раз след простыл. Гельм при виде Миканиэля, вошедшего в пещеру со шпагой наголо, дал деру, прихватив с собой мою подругу.
– Что это с ним? – поразился Микнаиэль, едва отдышавшись.
– Он ее поцеловал! Представляешь, Микки, в нее нужно было влюбиться с первого взгляда! И тогда колдовство отступит. Мы все делали неправильно. А он пришел, увидел и влюбился. Я думала, так не бывает.
– По-разному бывает, Ташуль. И что мне с ним теперь делать?
– Не убивать же! Пусть уходят.
– Только бы не свалились, – поморщился Микки, глядя вниз. – Ничего, доберутся, я там коня оставил.
– Коня как бы нет, – улыбнулась я. – Но спасибо, что ты заботишься о моей подруге.
– Я забочусь в первую очередь о тебе, моя радость.
– Э-э-э-э, хотелось бы…
– О тебе, моя любовь.
– Вот, это другое дело. Это гораздо приятнее звучит, не находишь?
Микки наклонился ко мне. От него пахло дымом, отвагой и мужеством, и это кружило голову. Я хотела касаться руками его широкой груди и быть с ним рядом. Теперь я верила, что мы по-настоящему живем, когда умираем от любви!
Мы поцеловались.
Стояли почти на вершине горы, но почти при таком раскладе не считается, и безрассудно целовались! Миканиэль! Он словно переносил меня в другой мир, до краев наполненный любовью. И только погружаясь в это неспокойное море страстей, я становилась счастливой до безрассудства. Так происходило только с нами потому, что только его я люблю.
