Я кивнула.
– И снова попытаешься разбудить свою подругу?
– Конечно.
– И третье желание – вернуться обратно в свой мир – в силе?
Он крепко сжал мои плечи, я почувствовала тревогу и смятение. Или он меня сейчас поцелует или убьет. Хочу ли я вернуться? Конечно, хочу. Там мой дом, родители, бабуля. Но здесь Микки! И пока здесь все еще дрыхнет Светка. Сейчас они на одной чаше весов: подруга и брат. И я не знаю, кто перевесит в мою сторону. Но ведь Миканиэль мне не брат!
– Ты мне не сестра.
– И что? – голос отчего-то предательски задрожал.
– Ничего. Я просто привыкаю к этой мысли.
Он внезапно разжал руки и отошел от меня к окну, сел на подоконник и усмехнулся.
– Кто такие Шерлок Холмс, Замарашка и Спящая красавица? – небрежно поинтересовался Миканиэль, глядя на то, как я старательно перед зеркалом привожу себя в порядок.
Не слишком приятно, когда привлекательный парень, внезапно оказавшийся не братом, появляется сразу после сна в твоей комнате. Еще неприятней, когда ему приходится открывать душу. Но ведь это Миканиэль! Он и без того сегодня узнал слишком много, так стоит ли скрывать сущую мелочь?
– Все эти лица литературные персонажи, выдуманные герои. Но моя история с перемещением очень схожа с историей Золушки, а Светка повторяет историю Спящей красавицы.
– Что случилось с Золушкой?
– Ничего особенного, Микки. Бедная девушка случайно попала на бал и влюбилась в принца, потеряла туфельку, по ней он ее нашел и женился.
– Ничего общего с тобой.
– Думаешь? Туфелька была хрустальной, и фея ей помогала.
– Схожесть деталей лишь подчеркивает разницу между тобой и Золушкой.
– Да, мы разные, потому я здесь.
– Вторая сказка?
– О-о-о, там все намного печальнее. Злая колдунья заколдовала принцессу, и она проспала целый век, окруженная колючими зарослями, не дававшими приблизиться к ее роскошному дворцу. Но один принц пришел и поцеловал ее, от чего красавица проснулась.
– Ничего похожего! Зарослей нет, приходи, кто хочет. Поцелуй принца ее не разбудил. Холмс?
– Он не при чем, к слову пришелся.
– Спрячь, – Микки кивнул на пузырек. – Если ты не станешь перемещаться обратно в свой мир из-за подруги, то в ближайшее время он тебе не пригодится.
Из-за подруги? Я поняла, он хотел, чтобы я осталась ради него.
– Как тебя зовут на самом деле?
– Таша. Талия. Наталья.
– Таша, – повторил Микки, спрыгивая и направляясь к двери. – Таша хорошо звучит, как мелодия старьевщика, у которого постоянно заедает шарманку.
Он зацепил меня, ожидая, что я привычно уколю его в ответ. Но я сдержалась.
– Микки, – я остановила его за рукав. – Не злись, пожалуйста.
– Я не злюсь.
– Не правда.
– Правда. Отчего, по-твоему, я должен злиться? Ну, хочет девушка последовать примеру сказочной героини и выскочить замуж за принца. Пусть выскакивает. Эдберг примет тебя с распростертыми объятиями. Вот только герцогиня, да и Теобор, вся их дружная семейка… Впрочем, я злюсь, ты права. Должен тебе признаться, что Эдберг заметно отличается от своих родственников. Раньше он мне казался хорошим парнем.
– Что изменилось?
– Все. Ты изменила наш мир, желая этого или не желая. Ты изменила меня, мое отношение к происходящему. Никогда не думал, что моим жгучим желанием будет схватить шпагу и кого-нибудь убить!
– Только не это, – испугалась я, все больше цепляясь за него, как за последнюю надежду.
– Не волнуйся, я умею держать себя в руках.
Он резко повернулся и привлек меня к себе. Сейчас мы с ним поцелуемся, пронеслась в голове приятная мысль, отчего сделалось нестерпимо страшно и жутко тоскливо.
Это у мужчин все легко и просто. Девушки, когда их целует парень, искренне полагают, что он делает это не просто так, а со смыслом. И, млея от его бесконечной нежности или наоборот, стремительного напора, прогнозируют дальнейшие отношения. Пару месяцев цветочно-конфетный период, затем подадим заявление в загс, через месяц свадьба…О, как мало времени для того, чтобы подписать пригласительные подружкам и прикупить белое платье! После свадьбы медовый месяц. Здесь главное, чтобы жених оказался не липовым. Некоторые после свадьбы решают, что припечатали штампом не только свой паспорт, но и молодую жену, и начинают жить прежней жизнью – валяться на диване перед телевизором… Микки не станет этого делать, он не знает, что такое телевидение. А если узнает?! Прикольные мысли в девичьей голове во время поцелуя, не правда ли?
Не правда. Такая парочка мыслишек лишь проскользнула, и в мозгах воцарилось полное блаженство с ожиданием грядущего счастья. Микки плюнул на себя и стал держать в руках меня. Бережно и нежно, словно хрустальную туфельку. Он поцеловал мои спутанные волосы. Какие тут мысли? В голове порхали сплошные бабочки удовольствия, я сама была готова лететь на пламя мотыльком, чтобы сгореть вместе с ними в огне любви. Любви?! Я его люблю?! О, да. Я его люблю.
– Микки, – прошептала я, отклоняясь. – Мы не должны этого делать.
– Почему?
Так прошептал, что мурашки дружными стадами пробежали по телу. А это плохой признак, очень плохой! Что будет дальше?! А-а-а, я знаю! Давайте, просила я мозги, включайтесь и запускайте защитный механизм.
– Вам всем только одно от девушек надо! – брякнула я.
Сработало безотказно.
– Я не такой как все, – заявил Микки, отступая от меня на шаг. – И я докажу тебе это, Таша.
– Только не надо кровопролитий, – попросила я, пытаясь задержать его.
Зачем держала? Инстинктивно! Чтобы мое находилось рядом со мной! Но чтоб не целовал, иначе я за себя не ручаюсь.
– Я учту твое мнение при случае, – хмыкнул Микки, повернулся и ушел.
– Не такой как все? – обомлела я от его признания. – Надеюсь, он говорил не про сексуальную ориентацию?!
– Знаешь, – дверь распахнулась, и он вернулся. – Я тут кое-что забыл.
Микки подошел ко мне, крепко обнял и поцеловал. Наш поцелуй завершился так же внезапно, как и начался.
– Запомни, солнце, – бросил мне Микки, уходя. – Им всем от тебя только одно надо! И не кидайся в объятия других мужчин. И не смей с ними целоваться.
– Ты собственник! – поразилась я. – Как Гельм!
– Гораздо хуже, – признался Микки и скрылся за дверью.
И я решила задержаться в этом королевстве теперь еще и из-за него. Как странно, что один единственный поцелуй так меняет окружающий мир. Если до этого момента все казалось мне довольно мрачным и невеселым, что к ужину я спустилась в прекрасном настроении, чем несказанно удивила домочадцев.
– Какая прелесть! Она улыбается! Я чего-то не знаю? – поинтересовалась мачеха, принявшая внушительную дозу успокоительного.
Я не стала доводить до ее сведения, что мы с Миканиэлем не так давно горячо целовались, чтобы не вызвать очередного приступа помешательства. Известно же, как мамочки рьяно охраняют своих сыновей от таких девчонок как я. Только им невдомек прописная истина, что хорошие мальчики любят плохих девочек. Потому что они разные! Мы, плохие девчонки, разные, от нас можно ожидать чего угодно, вплоть до большой и сильной любви. А инфантильным маминым дочкам, привыкшим подчиняться и заучивать советы старших, никогда не гореть и не зажигать любимых яркими звездами…
– Талия, ты передумала? – дотронулся до моей ладони папаша Грэм. – Послать за Гельмом?
– Я? Нет, что ты.
– Он не вернется, – разъяснил присутствующим политику соседского властелина Бониэль. – Я только что из королевской Академии, там объявлена повышенная степень готовности, все ждут, когда начнется война.
– А как она начинается, Боня?
– Тебе лучше бы этого не узнать, Талия. В королевский дворец прибывает всадник на черном коне и бросает к ногам нашего короля сокола, пронзенного стрелой.
– Давно ничего подобного не случалось, – со вздохом произнесла обслуживающая нас Эммануэль.
– Не бойся, Таша, – улыбнулся мне Миканиэль, – мы с тобой.
Боялась ли я? Я не знала. Как должна реагировать девушка, из-за которой начнется кровопролитие? Хотя по большому счету, это король Теобор с герцогиней виноваты во всем произошедшем. Нечего было подставлять меня королю Гельму! Они ведь заранее знали мой непримиримый характер. Из-за него меня и выбрали! Другое дело, что они хотели этой войны, они инициировали ее мной.
Таким образом, я попыталась успокоить свою совесть, нашептывающую мне, что если бы я согласилась обвенчаться с Гельмом, то жертв могло не быть вообще. Я одна против гибнущих воинов?! Но нет! Король Теобор до такой степени хочет войны, что нашел бы другую причину ее разжечь. Нет, я ни в чем не виновата. Моя совесть чиста.
– Какой кошмар, – заломила руки мачеха. – Как будем спасаться?
– Женщинам нужно ехать в дальнюю провинцию, – угрюмо заметил папаша Грэм. – Сборы начнете сразу после ужина, карету я приказал заложить к ночи. Дорогая, тебе с Эммануэль и Талией будет не страшно…
