Лафана посоветовала Фаррелу запастись терпением и рассматривать его затянувшуюся прогулку по лесу как выезд на природу. Тем более, они далеко от зоны боевых действий, и им ничего не угрожает. Капитан отшутился, что именно об этом и мечтал в последние годы: застрять в джунглях и кормить местных москитов.
Зато появились обнадеживающие новости с полей сражений. Первая фаза операции прошла в целом успешно. Эмадинской эскадре удалось потрепать флот Лиги и прорвать орбитальную оборону, открыв необходимой ширины «окно». Десантные корабли при поддержке орудий, подавляющих ПВО транспортников, сумели выполнить задачу. Хибо заняли стратегические точки вокруг алмазного рудника, а орбитальные удары тяжелыми бомбами частично уничтожили, частично рассеяли наземные войска противника. Несколько контратак, предпринятых Лигой, не имели успеха; теперь наемников выдавить с позиций было нелегко. Правда, не обошлось без потерь. Никто не мог предоставить Лафане точных данных, но поговаривали, два или три десантных челнока сбили на подлете, а еще один получил сильные повреждения непосредственно в зоне выброски. О нем до сих пор ничего не известно. И сведения появятся не раньше, чем спасательная группа доберется до места. На практике это означало, что кто-то из своих должен был добраться до точки и разведать обстановку. На это командование пока «добро» не давало. Эмадинцы ждали большого контрнаступления в ближайшие часы и готовились к следующей фазе. Под напором кораблей Лиги они отступили в глубь системы для перегруппировки, поэтому могли только наблюдать за тем, как враг копит силы. Теперь многое зависит от того, сколько еще судов сможет перебросить Лига к Изиане и насколько опытны командиры ее наземных сил. Первые же серьезные столкновения с хибо выявили чрезвычайно низкий уровень дисциплины в рядах противника и отсутствие навыков командной работы. Большинство тех, кто польстился на щедрые посулы Лиги, были одиночками или имели небольшой опыт участия в войнах. Часть вообще не могла называться солдатами, это были просто бандиты, увидевшие шанс заработать побольше монет. Среди них были наибольшие потери, более того, разведка докладывала о случаях массового дезертирства; вояки разбегались целыми отрядами. Получив первую же серьезную взбучку, наемники растеряли желание драться, особенно когда увидели, с кем имеют дело. Как и предсказывал Джнахин, – собственно, это было ясно с первого дня, – Лига облажалась, сделав ставку на численность войск, а не качество.
«Секиры» выслушали новости со сдержанным оптимизмом. Увы, никогда не обходилось без потерь. Ни один профессионал не в состоянии учесть всего и застраховаться от всех случайностей. У него просто больше шансов выжить, но никакие навыки, наработанные годами, не обеспечат ему бессмертие. Таг Ирган рисовал в уме картины высадки и боя. Он хотел оказаться там, среди тех, кому действительно тяжело и на кого в ближайшие часы свалится еще больше проблем. А еще гадал, кто именно попал под раздачу, кого приласкала ракета при высадке, кто словил пулю в боях во время взятия точек в укрепрайоне. У него были друзья, с которыми он не виделся уже давно. Кто-то из них точно был на острие наступления. И Асура, чьи родичи-нобар участвовали в прорыве, – она ведь думает о них, гадает об их судьбе? Штурмовик следил за охотницей, но не замечал ничего особенного; сидя возле костра со скрещенными ногами, Асура ковырялась в углях кривой палкой. Ее лицо напоминало темно-оранжевую маску, безучастную к происходящему. Эки Доджон как бы невзначай пристроилась рядом. Тагу было очевидно, что они неплохо спелись.
Несколько минут после того, как Джнахин увел Канни на разговор по душам, Таг не спеша чистил винтовку. Проводник продолжал трепаться и отпускать дурацкие шутки, пока Варад не посоветовал ему заткнуть рот и задуматься о сохранности своих зубов. В ответ проводник осклабился, развел руками и сказал:
– Как скажешь, брат. Что угодно для дорогих гостей.
У Тага не проходило ощущение, что этот тип просто получает удовольствие, выводя из себя окружающих.
Испал Шейо закончил с пленником. Бедолага, хлебнувший сегодня дерьма столько, что на всю оставшуюся жизнь хватит, спал, как младенец.
– Ну, может, кто хочет поохотиться? – вдруг спросил Зетам Ратьес, направив ствол винтовки вверх и будто уже высматривая добычу в ветвях.
Наемники уставились на него.
– Когда мы шли, я заметил в зарослях каких-то травоядных. Некрупные, но, может, мясо у них вкусно. А? Кто со мной? Хочется свежего мясца.
– Я пас, – отозвалась Эки Доджон. Она копалась в своем хозяйстве, оценивая ущерб, нанесенный в ходе боя. Сегодня инженер лишилась своих игрушек, ее «маленькие дружки» с честью выполнили свою задачу и погибли.
– Я тоже, – сказал Нойной Варад.
– А ты… серж? – Ратьес глянул на Шейо. Рыжий помотал головой, устраиваясь в ложбинке под нависающими ветками ближайшего дерева.
– Увольте.
Таг посмотрел на свои руки и неожиданно для себя поднялся.
– Я с тобой.
– Я тоже.
Штурмовик напрягся. Втайне он почему-то ожидал, что Асура вызовется, но оказался не готов к этому. Охотница проигнорировала его. Зетам довольно улыбнулся – теперь у них была снайперка. Что может быть лучше охоты? Таг пожал плечами, забросил штурмовую винтовку за спину. Ладно, запретить Асуре он не может.
– Минуту. – Зетам посерьезнел. Уйти из «лагеря» они могли только после разрешения Фаррела, и стоило подумать, прежде чем беспокоить капитана во время важного разговора.
Подрывник не колебался – не отступать же сейчас.
Таг слышал, как Ратьес связался с Джнахином и сообщил ему о своем намерении.
– Да… да… – кивал подрывник. – Да, капитан.
Наконец, аудиенция закончилась, Зетам спрыгнул с камня, на котором сидел, и махнул рукой.
– Идем. Командование сегодня доброе.
– Эй, – сказал Варад, – подстрели мне хороший бифштекс с кровью, а?
– Обойдешься. Ты на диете, забыл?
– Чего? Скажи спасибо, что мне лень шевелиться, а то бы…
– Боюсь, боюсь. – Зетам посмотрел на Асуру и ощерился. – Наш младшенький еще полгода назад весил полтора центнера. Мы с ним намучились.
Охотница медленно кивнула. Таг решил, что она не сразу поняла шутку.
Со стороны Нойноя прилетел обломок сухой ветки. Ратьес легко увернулся.
– Ладно. У нас час времени.
Наемники шагнули к узкому проходу в зарослях.
– И я с вами, – сказал проводник, соскочив с ветки. – Без меня никуда.
– Это еще зачем? – спросил Таг, резко поворачиваясь.
Фермер едва не налетел на него.
– Не хотите ведь заблудиться! Это мой лес, мои тропки. Если хотите отведать свежатины, да, могу показать, где таваны пасутся.
– Что за таваны? – спросил Ратьес.
– Ну так эти, которых вы видели. Мясо хорошее, да. Нежное. – Проводник сунул руки в карманы.
– Далеко идти? – спросил Ирган.
– Нет. За час управимся.
– Ладно. Идешь с нами. – Хибраниец пропустил Маира вперед.
Таг жестом показал Асуре, что она может следовать за Зетамом, а сам стал замыкающим.
Было в этом предприятии что-то абсурдное. Так ли уж им нужно было мясо? Или наемники искали способ убежать от неопределенности?
Ирган не знал. Теперь поздно поворачивать назад.
– Скоро рассвет, – заметил Маир, топающий впереди. – Жара будет.
Хибо не ответили. Лес жил своей жизнью, щебетал, щелкал и пел странные песни. Здесь было много незнакомых и не всегда приятных запахов, и некоторые из них уже прочно ассоциировались у Иргана с Изианой.
Похоже, эту планету он не полюбит никогда.
Ночной мрак понемногу рассеивался; наемники шли за проводником за восток, по тропкам, которые, наверное, не нашел бы ни один чужак. Маир спокойно ориентировался там, где любой другой давно бы заплутал и ударился в панику. И, в отличие от солдат, у него не было прибора ночного видения.
Время текло медленно. Молчание угнетало. Таг старался не смотреть на идущую впереди Асуру, но получалось не очень хорошо. В конце концов, она вытеснила из его мыслей все остальное. Внезапно Ирган понял, что с ним происходило все эти дни и – куда важнее – происходит сейчас. Ответ всегда был на поверхности, но штурмовик предпочитал его не замечать. Самообман был удобнее, безопаснее, но, как всякий самообман, рано или поздно его власть теряла силу. Так случилось и в этот раз. Ирган думал об Асуре, только о ней, и ему казалось, что вся прошлая жизнь не имела ни малейшего смысла; раньше все было только длинной вереницей бессмысленных дней, через которую он шел, как призрак. Что изменилось теперь? Он стал чувствовать боль, о которой почти забыл со дня смерти Расы Ботуджи. После того как ее жизнь оборвалась, Таг жил в тумане, и вот его вывели на солнце, дав почувствовать себя живым.
Ирган сделал глубокий вдох. Теперь он знал… да, но от этого стало ничуть не легче… но эта мука была сладкой, упоительной, которую штурмовик не променял бы ни на что другое.
