— Елизавета, видишь, что-нибудь?
— Вон та скала похожа на причиндалы парня, с которым я спала.
— Елизавета.
— О, а вон и корабль! Его надело вон на те острые шипы, смотрите!
— Наконец-то! — воскликнул гоблин.
На торчавших из отвесной каменной стены скалах лежал как на мели корабль в очень плохом состоянии. От его мачт, рулей и парусов остались воспоминания, только пробитый во многих местах корпус ещё сохранял узнаваемость. Древесина и металл пострадали от солнца и погоды, а всего в сотне метров от места крушения гремел восходящий ветряной поток. Его побочные течения сами по себе являлись очень сильными.
— Итак, — Мэдлин закрыла книгу, — мы должны подобраться к «Драконовой полыни», проскользнув между воздушным гейзером и горой, об которую он нас размажет.
Громко зазвучал стук гоблинских коленок, бившихся друг об дружку, археологический запах усиливался.
— Как бы я хотел спрятаться в куче тёплого, безопасного мусора, сидеть неподвижно, чтобы весь мир просто забыл обо мне…
— Оставь тоску по дому на потом, Ангус. Антон, сможешь подвести нас к кораблю?
— Может быть. Очень медленно, постоянно рискуя разбиться, смогу. Пожалуй, только здесь и станет ясно, хороший ли я пилот? Где искать вас, если уйдём на респавн?
— Я не привязывалась с Мухтаба.
— Ой! А я — с Козырька! — ответила Лиззи.
— Блеск. А я отправлюсь обратно на выступ. Пираты, наверное, уже уберутся оттуда. Когда и, если решите забрать меня, прихватите мяса, потому что я буду голоден.
— Нам нужно регламентировать время и место привязки. Отныне буду за этим следить, — решила ведьма.
Несколько минут все молчали. Я решил, что ждать больше нечего и пошёл на сближение. Пришлось развернуть «Мушку» носом к гейзеру и двигаться боком. Крылья стрекотали, преодолевая встречный ветер, чтобы нас не ударило об гору, топтер словно плыл против сильного течения, которое громко ревело и рокотало снаружи. Вдруг мы рывком приблизились к гейзеру, но я успел развернуться и выжать форс, прежде чем машину затянуло в молотилку между парящими скалами, а через секунду пришлось повторить манёвр и опять развернуться к гейзеру носом, — вихрь усилился и бросил «Драконью мушку» обратно на скалы. Гринботтом кричал так, что перекрывал рёв стихии. Побочные завихрения имели разную скорость и направления, они пытались швырять нас то влево, то вправо, и я постоянно работал рукоятками, держа топтер в балансе. Ближе, ещё ближе, наконец-то мы зависли над останками «Драконовой полыни». Отвесная каменная стена была совсем рядом и наступил момент решать.
— Кто высаживается на корабль?
— Не я! — очень быстро ответил гоблин.
— Я! — вызвалась Лиззи. — А что нужно делать?
— Понятно, — кивнула Мэдлин, — значит, придётся мне и Ангусу.
— Я уже взял самоотвод! Это недемократично?
— Официально объявляю на борту диктатуру временную ведьм.
— Слава нашей великой предводительнице! — проявила лояльность мумия. — Смерть вольнодумцам!
— Ты идёшь со мной, Ангус. Антон, сможешь держать орнитоптер над кораблём какое-то время?
Я оценил скорость ветра и массу тела Мэдлин.
— А ты?
— Не поняла.
— Сможешь подержать машину, пока я спущусь? Лиззи хороший пилот, но я не уверен, что она удержит «Мушку» в таких условиях.
Ведьма посмотрела на меня как на субстанца.
— Во-первых, почему ты, а не я? Во-вторых, почему ты думаешь, что я могу удержать такую машину? В-третьих, — да, я могу.
— Прекрасно. Сила ветра такова, что, если ты вылетишь наружу, то шмякнешься об гору через секунду. Ветер просто размажет тебя как жука по лобовому стеклу. С другой стороны, я достаточно прочен сам по себе, и, если наложишь на меня дополнительный бафф, выдержу любой удар. И я даже не знаю, зачем мне нужен гоблин?
— Да, зачем ему нужен гоблин?! — воскликнул Гринботтом. — Кому вообще нужны эти вонючие гоблины?!
— Ангус, в прошлом ты очень любил хвастаться, что у тебя нюх на археологические ценности. Найдёшь канопу и сразу назад. Это опасная локация, задерживаться там нельзя.
— А давай я лучше ему картинку нарисую…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мэдлин не проронила ни звука, но взгляд нефритовых глаз пригвоздил Гринботтома к креслу. Обсуждение было завершено.
— Значит, я наложу на тебя, скажем, Железную Кожу. Нет, она прочная, но гибкая, а тебе гибкость ни к чему, лучше не отступать от классики, Магический Доспех подойдёт.
Она произнесла заклинание, — я получил пиктограмму.
— Сейчас Елизавета переймёт управление, а я дополнительно стабилизирую борт Дланью Мага. Это не ведьмовское заклинание, но один бард подарил свиток.
Мэдлин покинула кресло и открыла люк-трап, внутрь ворвался сильный ветер, машина дёрнулась. Ведьма вытащила из инвентаря длинную верёвку, привязала её к креслу из последнего ряда и выбросила второй конец наружу, достала из инвентаря скрученный трубочкой лист бумаги и тот моментально сгорел в сжатых пальцах. Ладонь окуталась сиреневым светом, он разросся, изменил форму, и вот, наружу из кабины вытянулась огромная человеческая рука, сотканная из свечения. Она мягко ухватила «Драконью мушку» и вибрация корпуса действительно ослабла.
— Поторопитесь, это нелегко, словно пытаться вытянуть себя из болота за собственные же волосы.
Я как мог аккуратно покинул кресло пилота, передав управление Лиззи, топтер дважды сильно тряхнуло, но всё обошлось.
— Когда-нибудь десантировался, Гринботтом?
— Я не хочу!
— Главное сделать шаг, а всё остальное предоставь силе притяжения. После этих слов мой инструктор обычно давал мне пинка.
Ухватив орущего гоблина в одну лапу, и, сжав другой лапой верёвку, я выпрыгнул в ревущие небеса. Толстая кожа ладони едва нагревалась от трения, а через несколько секунд ветер ударил мной о каменную стену. Треск был оглушительным, по телу прошёл импульс боли, шкала выносливости резко сократилась, но шкала жизни почти не убавилась. Пока скользили ниже, меня било об стену ещё несколько раз, но всё не так сильно, не так тяжело, пока, наконец, не удалось опуститься на перекошенную палубу.
— Держись! — рявкнул я.
Понимая, что, если отпущу верёвку, ветер далеко отнесёт конец, я искал, за что можно было обвязать её. Обломок мачты сгодился, хотя, пришлось постараться. Всё это время Ангус Гринботтом вопил, вцепившись в щель меж досок. Оторвав его от палубы, сделал шаг, и тут нам не повезло. Особенно сильный воющий шквал пришёл со стороны гейзера и швырнул нас прочь. Мы покатились под уклон и почти выпали с борта корабля, я уцепился когтями за остатки фальшборта, и поймал кувыркнувшегося в воздухе Гринботтома. Рассохшаяся древесина еле выдержала, если стану подтягиваться, то мы с гоблином точно сорвёмся.
— Там! Туда!
Я тоже увидел это, пробоину в корпусе чуть дальше и ниже.
— Бросаю!
— Что?! А-а-а-а-а!
Брошенный гоблин уцепился за край дыры и, с трудом подтянувшись, оказался внутри. Бросить себя будет сложнее, опора в любой момент сломается, тело очень тяжёлое, а гаргуль — тварь, плохо приспособленная для карабканья. И вся же, я рискнул, полёт получился коротким, древесина громко затрещала под когтями, стала ломаться, но я бешено заработал лапами и пролез в трюм корабля.
Гринботтом уже крутился в полумраке вокруг каменного зубца, на который был нанизан корабль. Всё вкруг вибрировало и гудело, сквозь щели проникали сквозняки, рокотали сталкивавшиеся глыбы.
— Где канопа?
— В заднице у себя посмотри, суицидник! Откуда мне знать?! Сегодня я чуть не умер больше раз, чем за прошлые десять лет!
— Я не об этом спрашивал. И, если хочешь, могу устроить тебе ещё одно «чуть не», — спокойно ответил я.
— Ты что, шуток не понимаешь? — всполошился археолог. Он протёр монокль концом просаленного шейного платка, огляделся, повёл носом, и указал:
— Туда!
Значит, у гоблина было чутьё на ценности. Осталось понять, зачем он ворует исподнее?
Внутри корабля царила разруха, немного напоминало заброшенный дом на улице Синих Полосок в Улиме. Ящики, сундуки и мешки валялись вперемешку, и всюду гоблин совал свой огромный нос, везде запускал жадные руки. Тем временем корабль покряхтывал от ветряных толчков.
