В поисках иголки в стоге сена
Выявление истинных фактов, которые позволяют обнаружить разведывательную деятельность или вмешательство спецслужбы иностранного государства либо подтверждают подозрения в шпионаже, является важнейшей задачей аналитической деятельности контрразведки. Ее значение в особой степени проявляется при постановке задач встречной операции. Это означает нейтрализацию сил противника, получение доказательств или исключение шпионажа и выявление важнейших рисков и пробелов в обеспечении безопасности. При этом операции разведслужб зачастую напоминают известные поиски иголки в стоге сена. Аналитическая работа в контрразведывательных операциях, таким образом, подразумевает, во — первых, раскрытие действующих агентов, доказательство их шпионской деятельности с целью их последующей нейтрализации через соответствующие органы уголовного преследования. Если разведслужба в каком — либо случае совершила ошибку, то она обязана приложить все силы для всеобъемлющей реабилитации подозреваемого. На том, кого подозревали в шпионаже, но не доказали его вины, не должно оставаться ни одного позорного пятна. Это основной принцип правового государства.
Мимо заинтересованного читателя не должны пройти хотя бы некоторые действительно интересные результаты контрразведывательной деятельности, которые имели особое значение и выходили за обычные рамки.
Это прежде всего касается контрразведывательной операции «Менеджер», которая в свое время вызвала большой общественный резонанс, однако при этом никогда не освещалась во всех своих деталях. Некоторые СМИ использовали операцию для полемических атак на МАД. Задачей этой контрразведывательной операции было разоблачение и доказательство участия или даже организации незаконной торговли оружием и товарами, подпадавшими в то время под эмбарго, со стороны спецслужб противника.
В этом случае четко проявились вся проблематика деятельности спецслужбы и применение имеющихся в ее распоряжении средств. Спецслужба всегда действует на стыке между отражением угрозы со стороны антиконституционных сил или противника и соблюдением собственных принципов применения только тех средств, которые одобряет и предоставляет ей правовое государство. При этом, конечно, нельзя не принимать во внимание, какие средства применяет разведка противника. Собственная служба должна быть в состоянии в любой момент эффективно отразить эти атаки. Это является обязательным требованием к политике, которая несет полную ответственность за созданный ею контрразведывательный орган. Однако, к сожалению, многие политики не отдают себе в этом отчета.
В МАД я особенно отчетливо понял смысл закона Мэрфи: «Все не так просто, как выглядит, и длится дольше, чем задумано. Если может случиться неприятность, то она случается». Ни на одной другой своей должности я не нашел таких четких доказательств этого закона, как на должности руководителя военной разведки. И строгое следование девизу МАД «За правое дело стой смело», который мне никогда особо не нравился, так как он декларирует само собой разумеющееся, никого не защитило от несправедливых нападок на спецслужбу и ее сотрудников. Наше стремление исполнить свой долг перед нашей страной, действуя в рамках боевой задачи или же в рамках правил игры, не останавливает тех, кто подозревает и обвиняет нас в недобросовестности, превышении власти, относится к нам с подозрением и клевещет на сотрудников. Тому есть множество примеров также и в наше время. Мы должны с этим смириться. Это не повод для пессимизма. Это трезвое осмысление опыта работы руководителя секретной разведслужбы. Но есть и опыт, который определяет мое позитивное отношение к спецслужбе: солдату на службе в военной разведке следует прилагать все усилия для обеспечения безопасности нашей страны. В том числе и сегодня. К сожалению, некоторые публицисты вполне определенных СМИ, включая иллюстрированные журналы, страдают странной болезнью, которую можно обозначить как «синдром безопасности». Не имея ясного представления, они танцуют танго «Мания преследования», забыв о том, что всего 15 лет назад балалайка наигрывала нам совсем другие мотивы.
«Леопард II» — вожделенный объект
Когда немецкий боевой танк «Леопард II» под особым покровом секретности выехал из цехов фирмы «Краус — Маффай», это произвело сенсацию. После выдающихся немецких танков Второй мировой войны, таких как «Пантера», «Тигр» и «Королевский тигр», теперь «Леопард II» оказался в центре общественного внимания и, естественно, был взят на прицел специальной оптики разведслужб. Любопытство в отношении танка было в Москве не менее велико, чем в Вашингтоне. Особый интерес проявлялся ко всем тактико — техническим характеристикам, его весу, вооружению, запасу хода по шоссе и на поле боя, но особенно к двигателю, который имел доселе невиданную мощность и представлял собой революционный прорыв в танкостроении. Взоры экспертов с Востока и Запада с вожделением обратились на танк «Леопард». Из этого можно извлечь кое — какую пользу, думали мы про себя в нашей штаб — квартире в Кёльне.
Немецкий боевой танк «Леопард II.» в действии. На снимке: во время учений в середине 1980–х гг.В начале 1973 г. управление безопасности бундесвера неожиданно получило сведения, что пражская фирма OMNIPOL заказала среди прочего один двигатель к истребителю — бомбардировщику «МакДоннел — Дуглас Фантом» и один двигатель к боевому танку «Леопард II». Якобы эта военная продукция, подпадающая под условия эмбарго, должна быть поставлена одной ливийской торговой группе, занимающейся вооружениями. В действительности нам тогда уже было известно, что советский КГБ с помощью международных торговцев оружием и с участием чешской внешнеторговой фирмы OMNIPOL пытается завладеть двигателем от «Леопарда II». Легко можно себе представить, что этот двигатель представлял особый интерес для советской спецслужбы прежде всего потому, что позволял скопировать столь высокотехнологичное изделие для советских танковых армий, сэкономив при этом время и расходы на разработку, что значительно повысило бы тактические возможности советских вооруженных сил. Поэтому мы исходили из того, что на совершенно секретный двигатель и в дальнейшем будет направлена разведывательная деятельность противника. Мы стали этим руководствоваться и создали компетентную команду.
По этой причине мы в МАД начали контрразведывательную операцию с единственной целью — путем принятия соответствующих мер противодействия противнику сорвать либо по крайней мере существенно затруднить не только эту конкретную попытку, но и дальнейшие усилия по получению образцов оружия из Германии. Компетенция МАД в этом вопросе нами не подвергалась сомнению, так как данная поставка ставила под угрозу военную безопасность ФРГ. Итак, мы занялись делом о поставке двигателя к «Леопарду II». В ходе этой операции очень скоро выяснилось, что под прикрытием гражданско — правового договора поставки действует спецслужба противника.
Для нас было важно раскрыть всех действующих лиц и методы чешской разведслужбы, которая принимала участие в этом, что опять — таки потребовало применения разведывательных методов со стороны МАД, чтобы не навредить проведению операции или даже не провалить ее, раскрыв раньше времени ее контрразведывательный характер. При этом, естественно, применялись методы и обычаи нелегальной торговли оружием, такие, как ценовое соглашение и произведение оплаты. С согласия Федерального ведомства уголовной полиции один из его сотрудников обеспечивал осуществление этой сделки под прикрытием МАД, поскольку у нас не нашлось подходящего военнослужащего. Таким образом, с двумя торговцами оружием противоположной стороны были начаты «переговоры о заключении договора», которые завершились заключением соглашения о передаче двигателя к «Леопарду II» и части денежной суммы в оплату за него.
Взаимный обмен должен был состояться вблизи швейцарской границы, недалеко от города Констанц. Наши офицеры из МАД очень быстро превратились в прожженных бизнесменов. Торговцы оружием были уверены, что речь идет об украденном двигателе к «Леопарду II», который был задекларирован как корабельный мотор, из — за чего эта сделка и была окружена ореолом секретности и связана с большим риском. Естественно, наши операции могли привести к успеху лишь в случае участия в них фирм «Краус — Маффай» и «Рейнметалл». Кроме членов правлений обеих фирм, основной вид деятельности которых заключался в производстве вооружений, среди моих знакомых был председатель правления фирмы «Маннесманн» господин Овербек, который, будучи блестящим офицером вермахта, особенно проникся нашими планами и поэтому оказал нам большую помощь в установлении необходимых контактов с немецкой оборонной промышленностью. Однажды, когда я командовал 12–й танковой бригадой в Амберге, что в Верхнем Пфальце, он прочитал очень интересный политико — экономический доклад на офицерском собрании 124–го танкового батальона, командиром которого был тогда подполковник Хеннинг фон Ондарца, впоследствии занимавший должность инспектора сухопутных войск. Овербек еще тогда зарекомендовал себя другом солдат и настоящим боевым товарищем. В тот вечер мы с ним вдвоем долго спорили за франконским вином о политике и экономике, просидев так почти всю ночь. Овербек был выдающимся экономистом. В своих воспоминаниях фронтового офицера он никогда не умалчивал о походе в Россию, что создавало наилучшие предпосылки для доверительного сотрудничества экономики, промышленности и бундесвера. Разговор был товарищеским, и он явно чувствовал себя в своей тарелке среди военнослужащих в нашем офицерском собрании.
