окидывающий улицу за окном, на мигу затуманился и тут же прояснился.
— О, какое прекрасное здание! — восторженно отозвалась она, оглядывая пустоту. — Надо же, генерал Бехерс с супругой жили здесь в прошлом году, как это я забыла адрес — Французская набережная, 17 А!
Высадив нас и помахав рукой на прощанье, маркиза обещала поутру прислать наш экипаж, который остался в ее особняке, и уехала.
Глава 14
Я зябко переступила с ноги на ногу. Надеюсь, ночевать мы будем не в воображаемом домике, а в настоящем?
Иен, с ухмылкой глядящий на мое недоумение, жестом фокусника провел по воздуху, и тут же соседние дома начали съеживаться, раздвигаясь, а между ними появился маленький, словно кукольный, особняк с колоннами, окнами и очаровательным крылечком. Домик рос вверх и вширь, расправлял стенки и скоро на моих изумленных глазах в пространство между 17 и 18 домом оказался втиснут фешенебельный особняк номер 17 А.
Прошу, — Иен взбежал по лестнице и распахнул передо мной дверь. Все еще не веря своим глазам я, медленно оглядываясь, вошла внутрь и осмотрелась. Невероятно! Тут даже есть мебель — в прихожей нас встречала рогатая вешалка, на стене висело зеркало, а через дверной проем я могла разглядеть край диванаи камин в гостиной.
— Иен, из всего твоего волшебства это- самое грандиозное — пораженно произнесла я и сбросила пелерину на пуфик перед зеркалом. — Это все настоящее или иллюзия?
— Да, — загадочно улыбнулся альв. — Да на оба варианта.
Хмыкнув, я прошла внутрь. Иен шел впереди, распахивая двери и показывая мне комнаты.
— Ты что, уже жил в этом доме? — подозрительно спросила я. — Как ты смог наколдовать все с такими мелкими деталями? Вон, на столе даже ваза с цветами стоит.
— Это- мой дом из Альхейма, — отозвался Иен.
— Ты перенес целый дом?
— Да. Надо же, я и не думал, что так соскучился по нему. Чувствуй себя, как дома, — щедро разрешил он и упал в кресло.
— А в этом доме наливают горячее какао? — поинтересовалась я и расположилась в соседнем кресле, мягком и уютном. Вообще мне нравился особняк- почему то мне казалось, что дом альва зимнего двора должен быть белый и холодный, может, даже ледяным, но особняк Иена оказался очень… теплым? Было видно, что это-любимый дом, а не просто место для сна.
А если этот уют создала женская рука? От этой мысли мне почему то стало не по себе.
— Красивый дом. Жена обставляла? — как можно равнодушнее произнесла я, принимая чашку с горячим какао, и зашипела, когда дрогнувшая рука Иена выплеснула горячий напиток мне на кисть.
— Прости, — он помахал рукой над моей кистью, и пострадавшую конечность тут же охватил блаженный холодок. — Нет, я холост. По эльфийским меркам я еще слишком молод, чтобы жениться, — отчего то эта мысль его развеселила.
— Не путай молодость и безответственность, — поучительным тоном произнесла я. — Ты же хотел сказать, что еще недостаточно ответственный, чтобы жениться?
— Можно и так сказать, — со смешком подтвердил Иен.
— А сколько тебе лет? — я уставилась на него горящими глазами. Неужели скажет?
— Почти двести, — со вздохом признался альв, и я пораженно застыла.
— Старикан, — делано покачав головой, я набросила ему на ноги плед, лежащий тут же, на табуреточке для ног. — погрей старые кости.
Иен в ответ только фыркнул, а я задумалась- что же еще спросить, если он в настроении отвечать на вопросы? Кстати, почему это у него вдруг такое настроение?
— Месяц! — завопила я, и, вскочив, исполнила победный танец дикого племени. — Сегодня месяц, как мы заключили сделку! Ура! Я продержалась!
— Сейчас нарушишь, — предупредил Иен, и я испуганно зажала рот ладошкой. Чуть не улыбнулась!
— Значит, ты расскажешь мне, почему заключил со мной сделку? — успокоившись, я сложила руки на коленках, как примерная ученица, и выжидающе уставилась на него.
— Не сиди с таким довольным видом, — ворчливо отозвался Иен, но я не обратила внимания- старики все ворчуны.
Тяжело вздохнув, словно я отбираю у него последний кусок хлеба, Иен все же отозвался:
— Мы заключаем сделки с людьми потому, что мы слишком долго живем.
— Это как? — не поняла я.
— Мы живем долго, бесконечно долго, и в начале жизненного пути мы почти такие же, как люди, только не чувствуем все так остро. Почти не злимся, не влюбляемся, не боимся. Наши чувства- как спокойная река, а у людей- как бурный поток. Но чем мы старше, тем сильнее река леденеет, и тем более безразличными мы становимся, — Отозвался Иен, задумчиво глядя в пламя камина. — В конце-концов из сознания уходят все чувства, все становится неинтересно, мир подергивается серой хмарью, тело древенеет, и альв превращается в дерево. Даже умирая, альв не испытывает не горечи, ни страха- ему уже настолько все равно.
Я вспомнила, как утром он сказал, что лес для него похож на кладбище. Так вот оно что! Наверное, я бы тоже неуютно себя чувствовала, прогуливаясь по полю, усыпанному трупами.
— А при чем тут сделка? — осторожно напомнила я, потому что Иен замолчал.
— Когда человек нарушает сделку, мы забираем у него самое дорогое, — пояснил альв. — И пропускаем через себя всю горечь, которую от будет чувствовать каждый день, до конца своей жизни. Это и позволяет нам не впадать в спячку.
— Но вы же тоже грустите, — пораженно спросила я, — от этой горечи?
— Лекарство должно быть горьким, — пожал плечами альв. — Иначе оно не подействует. Поэтому, — он перевел взгляд на меня, — с того момента, как ты подписала соглашение, ты уже никогда не будешь одна, даже если тебе будет так казаться. Я разделю с тобой любое горе, любую радость и любую тоску.
— А что, она от этого уменьшится? — это было бы неплохо.
— Нет, — Иен покачал головой. — Но когда тебе будет грустно, знай, что я почувствую это и вспомню о тебе, где бы я ни был.
То есть, когда ты уйдешь в свою волшебную страну, — догадалась я, и мне вдруг захотелось плакать, так сильно, что я привстала и сделала вид, что грею рук
