Эрондейл глянул на соседа. Он только что услышал от Мэттью совершенно неожиданные слова.
– Я знаю одну историю, – продолжал Мэттью. – Кто хочет послушать?
– Я! – с пола раздался целый хор голосов.
– Я!
– Я!
– Только не я, – Джеймс поспешил выйти из комнаты.
Вот и еще одно напоминание о том, что есть у Мэттью и о чем Джеймсу пока остается лишь мечтать. У Фэйрчайлда есть друзья, и он явно свой для этого места. Но его это почему-то совершенно не волнует.
В конце концов преподавателей, слегших с диагнозом «передозировка Мэттью Фэйрчайлда», стало так много, что проводить тренировки назначили Рагнора Фелла. Джеймс искренне надеялся, что хотя бы маг сможет увидеть весь абсурд ситуации и понять, что Мэттью сознательно срывает занятия. Рагнор умел колдовать, а война его нисколько не интересовала.
Он разрешил Эсме вплести в гриву ее лошади ленточки, чтобы конь стал похож на скакуна благородных кровей. Он согласился с предложением Кристофера устроить таран, чтобы сбивать им деревья, – в случае осады какого-нибудь замка это умение очень бы им пригодилось. Он спокойно наблюдал, как Майк Смит большим луком заехал самому себе по голове.
– Сотрясение – это не страшно, – безмятежно заметил Рагнор. – Если только нет кровоизлияния в мозг – в таком случае действительно можно умереть. Мистер Фэйрчайлд, а вы почему не участвуете в занятии?
– Я считаю, что насилие – это омерзительно, – твердо заявил Мэттью. – Я здесь против своей воли и отказываюсь в этом участвовать.
– Неужели вы хотите, чтобы я применил свое волшебное искусство, раздел вас и запихнул в форму? – спокойно уточнил Рагнор. – Прямо здесь, на глазах у всех?
– Вот зрелище-то будет, – спокойно отозвался Мэттью.
Рагнор Фелл пошевелил пальцами, и с них сорвались зеленые искорки. Джеймс с удовлетворением отметил, что Фэйрчайлд отступил от мага на шаг.
– Но, пожалуй, для среды получится слишком зрелищно, – добавил он. – Я пойду надену форму. Можно?
– Идите, – разрешил Рагнор.
Маг разложил шезлонг и улегся на него с книжкой в руках. Джеймс отчаянно ему завидовал.
И восхищался им. Наконец хоть кому-то удалось справиться с Мэттью! После высокопарной чуши, которую Фэйрчайлд нес о воздержании от физических упражнений во имя искусства и красоты, Джеймс радостно предвкушал момент, когда тот на тренировочной площадке выставит себя дураком перед всеми.
– Есть желающие позаниматься с Мэттью, чтобы он изучил все то, что вы уже знаете? – поинтересовался Рагнор. – Потому что у меня нет ни малейшего понятия, как это сделать.
В этот момент команда во главе с Кристофером наконец-то свалила дерево своим тараном. Сумятицу и хаос, воцарившиеся среди студентов, никак нельзя было принять за желание тратить время на Мэттью.
– Я был бы счастлив преподать Мэттью урок, – вызвался Джеймс.
Он довольно неплохо управлялся с гимнастическими палками. Майка он побил десять раз из десяти, Эсме – девять из десяти, – и это он еще сдерживался, не работал в полную силу. Возможно, с Мэттью ему тоже придется себя сдерживать.
Когда Фэйрчайлд наконец появился, одетый в форму, он выглядел точь-в-точь как настоящий Сумеречный охотник. Во всяком случае, он был гораздо более похож на Сумеречного охотника, чем Джеймс. Ведь Джеймс, что греха таить, был, может, и не такой низенький, как Томас, но и далеко не высокий. Мама описывала его словечком «жилистый», что в данном случае должно было обозначать «никакого намека на мускулы».
Кое-кто из девчонок обернулся, явно обратив внимание на Мэттью в форме.
– Мистер Эрондейл вызвался провести для вас урок боя на палках, – сказал Рагнор Фелл. – Но если вы двое собираетесь друг дружку убить, отойдите, пожалуйста, подальше на поле, чтобы я вас не видел и был избавлен от необходимости отвечать на щекотливые вопросы.
– Джеймс, – произнес Мэттью тем самым голосом, который так нравилось слушать его поклонникам и который Джеймс терпеть не мог – мальчику чудилась в нем постоянная насмешка. – Так мило с твоей стороны. Кажется, я еще помню парочку приемов, которым меня научили мама с братом. Но, пожалуйста, будь со мной терпеливее. Я могу оказаться довольно неуклюжим.
Мэттью не спеша отправился вниз по полю, небрежно поигрывая палкой; солнце бриллиантами вспыхивало в его золотых волосах и на зеленой траве под ногами. Он повернулся к Джеймсу, и Эрондейл вдруг прочел в сузившихся глазах противника, что шутить тот не собирается.
А в следующее мгновение лицо Мэттью, деревья и все вокруг скакнуло вверх. Палка Фэйрчайлда резко подсекла мальчика под ноги, и Джеймс шлепнулся наземь. Он лежал, совершенно ошеломленный, не в силах встать от изумления.
– Кажется, – задумчиво заметил Мэттью, – я не так уж и неуклюж.
Джеймс с трудом поднялся на ноги, хватаясь за палку и стараясь не растерять достоинства. Фэйрчайлд встал в боевую стойку. Палка так легко и уравновешенно лежала в его руке, словно Мэттью не в бой собирался вступать, а стоял перед оркестром с дирижерской палочкой в руках. Он двигался с непринужденной грацией, присущей всем Сумеречным охотникам, – то ли играя, то ли танцуя.
С невыносимым отвращением Джеймс осознал, что Мэттью и в этом был невероятно хорош.
– Три раунда, – предложил он.
Палка в руках Фэйрчайлда внезапно превратилась в сияющий размытый круг. У Джеймса просто не было времени занять нужную позицию – резкий удар по руке, в которой он держал палку, а потом по плечу лишили его возможности защищаться. Он успел только блокировать палку Мэттью, когда та нацелилась ему на грудь, – но это оказалось ложным выпадом. Фэйрчайлд снова подсек его под колени, и Джеймс навзничь растянулся на траве. Опять.
В поле зрения появилось лицо Мэттью. Он смеялся – как обычно.
– А почему всего три? – спросил блондин. – Я могу тут крутиться и бить тебя хоть целый день.
Джеймс зацепился палкой за колени Мэттью и подставил тому ногу. Он знал, что это неправильно, но в тот момент ему было все равно.
Фэйрчайлд приземлился на траву с удивленным «Уф!», и Джеймс почувствовал себя почти отмщенным. Он откинулся на газон, почти счастливый, – и обнаружил, что сквозь травинки его разглядывает чей-то карий глаз.
– Знаешь, – медленно заметил Мэттью, – большинству людей я нравлюсь.
– Что ж… поздравляю! – выдохнул Джеймс и вскочил на ноги.
Неудачный момент он выбрал, чтобы встать. Неудачный настолько, что вполне мог бы оказаться последним в его жизни. И, быть может, оттого, что он это осознал, время замедлилось и растянулось, так что Джеймс успел увидеть все. Увидеть, как таран вырвался из рук Кристофера и его ребят. Увидеть испуганные лица всех учеников – даже Кристофера, обычно не обращающего ни на что внимания. Увидеть толстенное бревно, летящее прямо на него, и услышать предупредительный вскрик Мэттью – впрочем, слишком поздний. Увидеть, как вскакивает Рагнор Фелл, как летит прочь отброшенный им шезлонг, как поднимается его рука.
Мир превратился в скользкую серость; все вокруг двигалось страшно медленно. Все стало призрачным, иллюзорным. Таран врезался в Джеймса и полетел дальше, не причинив никакого вреда. Словно Джеймса расплескали с водой – вот на что это было похоже. Он поднял руку и вместо ладони увидел серый воздух, полный звезд.
«Рагнор спас меня», – подумал Джеймс, пока мир медленно превращался из странной яркой серости в черноту. Это было волшебство магов.
Чуть позже он узнал, что весь класс наблюдал за ним, ожидая увидеть сцену страшной смерти, а вместо этого увидел, как черноволосый мальчик растворился в воздухе и превратился в тень – тень от ничего, зловещий проем двери в пропасть на изнанке этого мира, темный и ясно видимый даже в свете яркого дневного солнца. То, что должно было стать неизбежной смертью – событием, привычным для Сумеречных охотников, – обернулось чем-то совершенно странным и оттого куда более ужасающим.
Позже Джеймс узнал, что он был совершенно прав. Его спасло волшебство.
Когда Джеймс проснулся, была ночь. И рядом с ним, у его постели, стоял дядя Джем.
Мальчик скатился с кровати и бросился в объятия дяди. Он слышал, что многих людей Безмолвные Братья пугают – своей речью, возникающей прямо у тебя в голове, своими зашитыми глазами. Но для него вид мантии Безмолвного Брата означал всегда только дядю Джема, означал верную и преданную любовь.
– Дядя Джем! – выдохнул Джеймс. Обнял его за шею, зарылся лицом в мантию, чувствуя, что хотя бы на этот краткий миг он в полной безопасности. – Что случилось? Почему я… Я чувствовал себя так странно, а теперь ты здесь, и…
И присутствие в Академии одного из Безмолвных Братьев на самом деле не означает ничего хорошего. Отец всегда придумывал для дяди отговорки, чтобы тот мог к ним приехать; однажды даже заявил, что цветочный горшок одержим демоном. Но то дома. А это – Идрис. Здесь Безмолвного Брата зовут к детям Сумеречных охотников, только если в том есть настоятельная необходимость.
