Пришла я в себя в машине полицейских. Я крепко обнимала Гущина, а он держал передо мной термокружку с чаем…
— Все позади, — сказал он. — Ты молодец. Их задержали…
***
Гущин привез меня домой к Маше. Так захотела я. Сил не было выяснять отношения с Высоковским. Да, к тому же, я вроде как уволилась. Сергей пробовал мне сказать, что, мол, подумай, ты погорячилась…
Но что тут думать? Убийцы пойманы, документы найдены, вся правда выяснена. Охрана ему больше не нужна. А моего начальника в офисе… наверняка, уволили. Я не нужна больше ему…
Гущин сказал, что останется со мной. Я была не против. Хотя выходила я из комнаты только поесть и в душ.
Михаил мне тоже не звонил. Лишь неделю спустя на мою зарплатную карточку упала нехилая сумма.
Увидев ее, мне стало больнее, чем его глухое молчание.
За секс что ли заплатил?..
Стало мерзко на душе…
***
Прошла еще одна неделя тишины. Гущин заставлял меня выходить на улицу. Но меня одолела депрессия. Я даже не думала работу искать. Тех денег, что он мне начислил, мне вполне хватит год не работать. Я смотрела сериалы, болтала ни о чем с Машей и Кристиной… Но всякий раз ускользала от разговоров о Высоковском.
Однажды я вышла из дома и нашла школьный магазин. Закупила материалы, красок и мелков…
После этого меня захватило творчество. Я все время себя отвлекала и писала картины.
Я искала себя… Мне хотелось начать жизнь с новой страницы. Я просидела бы так еще месяц. Пока однажды Гущин не увидел мои работы.
— Ниче себе! — присвистнул он. — А ты не говорила, что ты картины умеешь рисовать.
— Ты же видел, как я рисую.
— Одно дело ручкой портреты… А ты не думала их выставлять? — поинтересовался он.
— Нет… Это я так… Для себя…
— Мать, тебе на другой уровень выходить надо.
— У меня нет художественного образования. В свое время меня обучал местный художник.
— Окей, — Гущин почесал кудрявую шевелюру. — Я тебе помогу…
Тогда я не знала, что он задумал…
Через неделю приехала Маша. Она ещё полностью не выздоровела. К ней приходили массажисты и уборщица. Но с ее приездом моя жизнь приобрела новые краски. Даже картины стали получаться более позитивными.
***
Как-то вечером к нам пришел Гущин и заявил:
— Я договорился.
— О чем? — не поняла его я.
— У тебя возьмут интервью. В четверг мы везём твои работы в студию и фотографируем для журналов. Будут репортеры с ТВ. Готовься.
Я стояла в шоке и не верила своим ушам.
— Кому я нужна? — поплелась я за ним на кухню. — Я же не проф…
— Хорхе Масьел тоже любитель. Этим ты и ценна, — Гущин залез в холодильник и достал миску с салатом, начал клевать его прямо руками. — Я легенду тебе сочинил… То, что ты рисовала убийцу Высоковского, типа ты прозрела, что она убийца. Мол, у тебя дар видения.
— Что за чушь?! — изумилась я, не веря, что он всерьез.
Гущин снова залез в холодильник и, обнаружив в тарелке Машины котлеты, схватил одну и добавил:
— Телевидение такое любит. Мы тебя распиарим, мать… Так что, с голоду не помрем.
— Вик, а ведь это хорошая идея, — подхватила Маша, вошедшая на кухню.
Мне было страшно. Но в тоже время… Вот это новая моя жизнь, где в ней нет места Высоковскому…
Все теперь будет так, будто все то, что случилось ранее, было не со мной…
Да кому я врала! Я по нему сохла. Молчала. Никому не говорила. Но ночами рыдала из-за того, что он мне не звонил… Молчал гад и не звонил…
Эпилог 1
В четверг прошел день интервью. Я дрожала, волновалась и паниковала… Гущин взял роль моего агента и, где я запиналась, мне помогал. С ним я чувствовала себя увереннее.
После… Он объявил всем день моей выставки. И пообещал бомбическую картину. От меня. Вот тут я опешила, ведь ничего нового ещё не написала. И новых идей у меня не было. Уже в машине я с ним поругалась:
— Зачем ты это ляпнул?! У меня ничего нет!
Гущин даже не моргнул:
— Нарисуешь. У тебя месяц впереди.
— Да? А кто мне почти каждый день назначил тусовки?
Гущин вздохнул:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Твои картины надо продавать. А для этого надо греметь и делать тебе имя.
— Сережа, когда мне рисовать твою бомбическую картину?!
— Вечерами, когда ты грустишь по своему Мишеньке-глупышеньке.
Тут я Гущину чуть не врезала… но… проглотила эту колкость. Развивать больную тему я не хотела. Боялась разреветься.
— Успеешь, Вик, — утешил он.
— Я даже близко не знаю, что такое бомбическое! — злилась на него я.
— Что нарисуешь, то и будет твоим самым бомбическим.
— А если получится полная фигня? — я готова была его покусать. Задал мне такую неимоверную задачу!
— Ничего страшного, — успокоил он. — Распиарим твою фигню, как нечто грандиозное. И будет бомбическим.
— Кошмар… — взвыла я.
— Кошмар или нет, все будет зависеть от того, как твое творчество преподнести. Ведь понятие вкуса и красоты очень даже растяжимое. А под стиль и авторскую задумку можно упаковать полную безвкусицу и бездарность.
— Ну, спасибо, мне очень приятно!
— Я не про тебя…
— Вот и верь теперь всяким журналистам…
— Ты талантливая, Вика, — серьезно сказал Гущин. — Я же твой агент, стал бы я тобой заниматься?..
Я его уже не слушала. Мне было интересно, что подумал бы Михаил о моем творчестве?.. Посчитал бы он меня талантливой, как Гущин?…
Нет, мне о нем думать нельзя. Теперь надо сосредоточиться на бомбической картине…
Вот задачу Гущин задал!
Что такое картина-бомба в современном мире?.. Я так далека от новых трендов…
— Надо не следовать новым трендам, а создавать их, — ответил Гущин, и я поняла, что сказала мысли вслух. — Вот где талант. А ты — талант. Рисуй и будет новый тренд.
— Черт! — выругнулась я и, закрыв рот шарфом, всю дорогу молчала.
***
А дома меня уже ждали подруги. Каким-то образом вместе с Машей и Кристиной сидела Алина. Меня это поразило. Я с ходу поняла, что эта девушка не просто так сюда приехала. Но все равно обрадовалась ее приезду, хотя сама ее ни о чем не спрашивала.
Гущин в красках Алине рассказал, как мы вычислили Катю, и каким образом банда Сваровского была поймана.
— Я успел под их машину наклеить жучок. Так ОМОН нашел их, — болтал Гущин. — Хотя самого Сваровского мы не взяли. Он в этот день уже пересёк границу под другим именем. Я подозреваю, что под… — Гущин Алине подмигнул и протянул свой журнал. — Вот почитай там мои мысли.
— Как Сваровского не поймали? — удивилась я. — Вы же сказали… Ты сам не сказал, что всех взяли.
— Всех, что были там, взяли, — пояснил Гущин. — Вика, ты до сих пор мой журнал не читала?
— Так мы проиграли? — расстроилась я.
— Почему? Мы закрыли их преступную деятельность. Организации Сваровского больше нет. Но он сам уехал. Почуял, что мы ему уже пятки целуем… Думаю, лет пять здесь точно не появится.
Я поражалась спокойствию Гущина. Только Алину он явно не впечатлял. Она на него реагировала ровно. И именно это Гущина задевало. Хотя он вел себя вполне прилично. Но его маленькие жесты и морщинки у переносицы выдавали недовольство Сергея. Ох, привык Гущин всех сводить с ума!
Под самый конец Алина увела меня в комнату и спросила:
— Почему ты не выходишь на работу?
— Потому что я уволилась, — ответила я.
— Где заявление? — спросила она натянуто.
Ох, а она подготовилась…
Хороший вопрос. Я его не писала. С того дня я не видела Михаила и не звонила ему.
— Мы расстались с Мишей на словах, — объяснила я, надеясь, что мой ответ ее устроил.
— Он не уволил тебя, — серьезно заявила Алина. — Отправил меня к тебе сообщить, что твой отпуск закончился. Он ждёт тебя на работе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я не приду. Мне некогда, — как-то это я сказала неуверенно, что саму себя мне стало жалко.
— В смысле?
— Вот, — я показала Алине картины. — Я занимаюсь теперь творчеством.
