— Какая красота! — Алина долго осматривала мои работы и затем сказала: — Но это же…
— Что-то не так?
Боже мой! Как я других стерплю критиков, когда сейчас готова все выкинуть в окно, только лишь потому что все, что я нарисовала, детская мазня, и все это видят!
— Как бы тебе помягче сказать?..
Она меня решила медленно убить… И я решила ей помочь:
— Такое не продашь.
— Нет не так, — возразила она не отрывая взгляда от картины, мне стало чуточку легче. — На этом не заработаешь, — и обернулась ко мне: — Ты уверена, что хочешь этим заниматься?
Я ответила ей по-другому:
— Я уверена, что в офис больше не хочу.
— А ты в курсе, что он тебя повысил? Зарплату тебе удвоил.
— Как повысил?! — удивилась я.
— Ты теперь занимаешь должность Бонцева, — пояснила она.
— Я?! Он с ума сошел?!
— Он влюблен, Вика… — Алина хлопнула меня по плечу и вышла из комнаты. — Не знаю, что там между вами было… Но ты подумай двадцать раз, прежде чем отказаться от должности.
— Что ещё за должность? — встрял в наш разговор Сергей.
— Директора, — четко ответила Алина. — И зарплата выше, чем у Бонцева, Вика.
— Почему он сам не приехал? — спросил ее Гущин.
Алина важно ответила, натягивая на себя пальто:
— Потому что, как он сказал, что ее не выгонял и не увольнял.
— Вик, у нас и не такие деньги будут, — заверил меня Гущин.
И Алина сразу усмехнулась:
— На картинах-то! Ну да! Много вы на них заработаете!
— А ты не недооценивай нас! — Гущин ее слова воспринял, как личное оскорбление. — Вот увидишь, Вика станет звездой! — огрызнулся Сергей. — Много ты в искусстве понимаешь!
— Побольше твоего, — Алина, похоже, вообще Сергея всерьез не воспринимала. — Запудрил девушке мозги. Не хочешь отпускать ее, так и скажи. А то и не вашим, и не нашим.
Гущин вылупился, и впервые я увидела, как он не нашел слов. А Алина обратилась ко мне:
— Я скажу Мише, что ты подумаешь. Только долго не задумывайся. А то его потеряешь.
— Я его не имела, — тихо заметила я.
— Глупая ты! — отмахнулась Алина.
— А вот с этим я согласен, — снова встрял Гущин.
Алина ушла с ним, не прощаясь. Показала Гущину явный игнор.
Эпилог 2
***
Узнав, зачем приходила ко мне Алина, Маша с Кристиной как сговорились и стали убеждать меня согласиться на столь классную вакансию. Но, к великой радости Гущина, я отказывалась даже об этом подумать.
— Какой сноб и гордяк, — бесилась я. — Понимаешь, он меня не увольнял! А позвонить мне ему слабо?!
— Вик, но ты совсем зазналась, — Кристина явно поражалась мне. — Сколько он прощал тебя, помнишь? С твоей дурью он тебя еще выхаживал, лечил за свой счет… — перечисляла Кристина.
— Не надо мне это напоминать! — я прятала ладонями покрасневшие щеки. — Вы хотите, чтобы я за ним побегала?!
— За таким и побегать можно, Вик, это же Миша, — улыбнулась Маша.
— Не-не, у меня новая жизнь! — от их давления я спряталась в комнате.
Нет, я не готова продолжать игры… В этот раз мои нервы не выдержат.
От одной мысли, что он будет вызывать меня на совещания, и я буду час его видеть, отчитываться — меня бросало в жар. Он ведь мой любовник. Мы не можем работать и спать вместе. Я не хочу таких отношений. Получается, он мне дарит должность за секс!
Нет, спасибо. Я не продаюсь.
***
Прошло еще две недели. Гущин выполнял свои обещания. Меня показывали по «Культуре» и по другим каналам. Гущин связался со знаменитыми блогерам. О моей предстоящей выставке знал даже самый ленивый и глухой. А про таинственную картину судачили и уже критиковали все, кому не лень. Меня это забавляло. Ведь я ее так и не нарисовала! Как можно судить о ней, не видев ее в глаза?
Всякий раз, когда я бралась за написание сего шедевра, любая идея мне казалось бредовой и банальной.
И в этот вечер я стояла над мольбертом так и не зная, что же мне нарисовать. Идеи бегали, но все какие-то были неинтересными… Голова уже трещала от напряжения. И, к счастью, меня отвлек звонок мобильного.
— Да!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И что же я так ору?
— Чувствую, у тебя пахнет жареным, — сказала Алина. — Привет. Ты так и не позвонила сегодня.
Ах да! Я же должна была сказать ответ…
Я уже вдохнула в полную грудь, чтобы ответить твердое «нет». Но она перебила меня:
— Слушай, есть нетелефонный разговор. Ты сможешь подъехать через два часа к ресторану, где было последнее пати?
— Это на Дмитровском?
— Умничка, — похвалила она меня. — Все помнишь. Ну все, договорились. Я тебя жду.
Алина повесила трубку, а я удивилась: это когда я согласилась? И на чем я попаду в Москву да еще вечером, ближе к ночи?!
Я набрала номер Алины, но она была недоступна. И что-то мне подсказывало, что ее мобильник отключен не просто так. Она специально не доступна, чтобы я приехала.
В спешке я нарядилась в один из своих новых костюмов, которые закупил для меня Гущин для интервью.
Благо, я сегодня выступала на радио, и макияж мне уже сделали. Так что, о внешности мне заботиться не пришлось. В Москву поехала я на такси. В дороге я почти знала, о чем предстоит разговор с Алиной. Точнее, о ком. И внутренне я готовилась к обороне.
Но в ресторане меня ждал сюрприз. Михаил в черном костюме с букетом цветов пошел ко мне на встречу. Голос у меня куда-то пропал. Я прохрипела:
— Неожиданно…
— А я как раз тебя долго ждал… — он пододвинул мой стул и сам присел напротив.
Мой букет официант быстро поставил в вазу, и нам подали меню. Я листала его, ничего не соображая. Вот честно, не до еды мне было.
Он нарядился, с цветами привалил — весь такой светлый, чистый и душистый…
Зачем?!
— Почему ты домой не вернулась? — наконец, спросил он.
— Домой, как раз, я вернулась, — подчеркнула я.
— Сейчас твой дом — у меня, — сказал он так мягко, что мне стало стыдно.
Я мысленно сбросила это нахлынувшее чувство и возразила:
— Нет. Я на тебя больше не работаю.
— Я знаю, — Миша позвал официанта и сделал заказ для себя. Затем взглянув на меня, он понял, что я не определилась. И тогда сам заказал мне явства. Официант разлил вино по фужерам и ушел, а Миша продолжил:
— Я читал про тебя… Ты делаешь успехи… — он в меня вглядывался. А мне было неловко. — Скажи откуда у вас столько денег? — наконец, спросил он.
— Каких денег? — не поняла я.
— Провести такую мощную пиар-компанию.
Вот, правда, я не понимала, о чем он говорит.
— Я ничего не платила. Это все Гущин… — ответила я.
Миша усмехнулся:
— Он олигарх?
— Да нет, живет на частной.
— Не похоже. Что ты про него знаешь?
Вот не пойму, он меня о Гущине пригласил поговорить?! Я нервно гавкнула:
— Что он честный и хороший друг.
Михаил тихо засмеялся:
— Френд-зона? Он об этом знает?
— Тебя так беспокоит Гущин? — взбесилась я. — Ты для этого меня пригласил?
— Нет, — вяло ответил Миша. Лицо его было расслабленным и уставшим. Я еще подумала: сколько же он работал? — Хотел тебя увидеть.
Глаза его улыбались. Мне дико хотелось с ним целоваться, опять валяться полдня в кровати и смеяться по пустякам…
Но это же все ложь. Это все было не по-настоящему…
Не понимаю, почему он сейчас меня не отпустит?
— Я скучал… — добавил он.
Но я в это не никогда не поверю. Скучал — позвонил бы!
— И все? — сквозь зубы выдавила я.
— Нет.
— А вот это уже ближе к правде, — сказала я. — Говори.
Тут подошел официант и поставил наши салаты. Есть мне не хотелось. А Миша поднял бокал и сказал:
— За твою выставку?
Значит, он в курсе… И не обижен, что я его променяла на творчество? Или делает вид?..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Миша всего лишь пригубил вино. Он не сводил с меня глаз. Какой же у него сладкий взгляд. Глядя на него, можно чай пить без сахара. И вообще отказаться от десертов.
— Что хотел? — спросила я, понимая, что еще немного, и за ним на край света убегу.
