Спустя двадцать минут после того, как звонок был принят службой «911», Фиби подходила к внешнему оцеплению. Возле ограждений уже толпились журналисты. Несколько репортеров бросились к ней с вопросами, но Фиби проигнорировала их и направилась прямо к полицейским.
— Лейтенант Макнамара и детектив Сайкс, прибыли для ведения переговоров. Что там сейчас происходит?
— Четверо заложников, трое из них дети. Мужчина держит их сейчас в гостиной, — полицейский махнул рукой в сторону белого домика, во дворе которого цвели розовые и белые азалии. — На всех окнах занавески, так что мы не можем заглянуть внутрь. У мужчины пара пистолетов, но выстрелов пока не было. Один из группы беседовал с ним по телефону. Насколько я понял, парень отвечал очень вежливо, но без особой охоты. Вон там паренек, который позвонил нам, а рядом его мать.
Взглянув туда, Фиби увидела долговязого подростка. Тот сидел на земле, опустив голову на руки. Сидевшая рядом с ним женщина крепко обнимала его за плечи. Лицо ее было бледным как мел.
— Сайкс?
— Я поговорю с ним.
Сайкс направился к мальчику, а Фиби двинулась в сторону внутреннего оцепления.
— Лейтенант Макнамара, прибыла для переговоров.
Как оказалось, оперативная команда уже успела окружить дом. Ближайшие соседи были эвакуированы, а снайперы разместились на своих позициях.
— Трубку он берет неохотно, — объяснил ей первый офицер. — Я пытался разговорить его, но бесполезно. Никакого раздражения я не почувствовал — только грусть и усталость. Они развелись с женой. Как он объяснил, по ее инициативе. Когда я последний раз говорил с ним, он, перед тем как повесить трубку, поблагодарил меня за звонок.
— Ладно, приступим. — Фиби быстро просмотрела записи в журнале, после чего достала блокнот и взяла телефон. — Попробуем связаться с ним еще раз.
Мужчина ответил после третьего звонка. В голосе его слышалась смертельная усталость.
— Простите, это так необходимо? Я бы хотел немного побыть со своей семьей. Побыть с ними наедине.
— Мистер Бринкер? Это Фиби Макнамара. Я из полицейского управления Саванны. Мне хотелось бы помочь вам. Как там внутри? Все в порядке?
— У нас все в порядке, спасибо. А теперь оставьте нас, пожалуйста, одних.
— Мистер Бринкер, я понимаю, что вам хочется побыть с вашими близкими. Судя по всему, вы их очень любите.
— Ну конечно. Я очень люблю свою семью. Семьи всегда должны быть вместе.
— Вы хотите, чтобы вы были вместе. Это хорошо. Почему бы вам не выйти сейчас из дома? Всем вместе? Почему бы вам не положить оружие и не выйти оттуда вместе со своей семьей?
— Мне очень жаль, но я не могу этого сделать.
— Но почему, мистер Бринкер?
— Это мой дом. И это единственный способ для нас остаться вместе. Я долго об этом размышлял.
«Запланировал, а не спонтанно, — думала Фиби, делая заметки в своем блокноте. — Никакой злобы, только горечь».
— Такое чувство, что вы очень устали.
— Да, я действительно устал. Я старался делать как лучше, но этого всегда было мало. И теперь у меня уже ни на что нет сил.
— Я уверена, что вы пытались сделать все, что в ваших силах. Вот только трудно принимать решения, когда вы так взволнованы и устали. Особенно если это важные решения. Я бы хотела помочь вам, мистер Бринкер. Я бы хотела помочь вам обдумать все еще раз, чтобы вы смогли принять правильное решение.
— Я сам красил эту гостиную. Кейт выбирала цвет. Мне он сначала не понравился — слишком желтый. И мы поспорили. Мы поспорили прямо в магазине, и она настояла на своем. Теперь я думаю, что она была права. Здесь так солнечно и уютно. Да, она была права.
«Гостиная», — записала Фиби в блокнот и обвела это слово кружком.
— Вы сами красили комнату. Здорово. Мне вот никогда не удавалось справиться с этой работой. Вы уже давно живете здесь со своей семьей?
— Десять лет. Удачное место, чтобы растить здесь детей. Так мы думали, когда перебирались сюда. Хорошие соседи, и школа тоже хорошая. Вот только дом нам нужен побольше, но…
— Ваша семья увеличилась. — «Семья, — повторила про себя Фиби. — Сосредоточься на этом». — Сколько же у вас детей?
— Трое. Их у нас трое. Мы не рассчитывали, что будет Пенни. На самом деле мы не могли себе позволить…
— Значит, Пенни самая младшая? Сколько же ей лет?
— Два, ей два года.
Фиби услышала звонкий детский голосок: «Папочка!»
— Ведь это она?
В ответ раздалось сдерживаемое рыдание.
— Такой приятный голосок. У меня тоже девочка. Ей семь, и я не устаю удивляться, как быстро бегут годы. Дочка для меня — самое дорогое. Я ее так люблю. Но и времени на нее тоже уходит много. Думаю, и вам приходилось много трудиться ради своей семьи.
— Я делал все, что мог. Не знаю, почему этого было недостаточно. Если бы я получил профессорскую ставку, мы могли бы позволить себе другой, более просторный дом.
— Похоже, вы пали духом. Должно быть, вам и в самом деле пришлось нелегко. У вас ведь есть и другая дочь, правда? Джесси ее зовут? И еще мальчик, Аарон. Наверняка вы с женой гордитесь своими детьми. Но я представляю, как много сил уходит у вас на семью.
— Мне нужна была эта ставка, полная профессорская. Я так хотел, чтобы Кейт меня поняла.
Фиби почувствовала тревогу, когда отметила, что он говорит обо всем в прошедшем времени.
— Может, вы расскажете мне, что должна была понять Кейт?
— Что я могу сделать ровно столько, сколько могу. И я не в состоянии быть кем-то, кроме себя. Но оказалось, что этого недостаточно. Мне следовало сделать больше. И вот, пожалуйста… «Связи распались, основа не держит».[2]
— Это Йейтс, не так ли? — оставалось надеяться, что она не ошиблась.
Ответом ей была секундная пауза.
— Да. Вы знаете Йейтса?
— Кое-что. И мне кажется, что иногда так оно и бывает — связи распадаются, и все рушится. Основа уже не держит. Но я думаю, что все это можно восстановить или перестроить заново. И основа опять будет связывать все, как прежде. А вам как кажется?
— Раз уж все распалось, то уже никогда не будет таким, как прежде.
— Таким — нет. Но ведь все останется с вами.
— Моя семья распалась.
— Но ведь они не исчезли, мистер Бринкер. И вы их по-прежнему любите — каждого из них. Неужели вы сможете убить их? Или убить себя у них на глазах? Вы же отец.
— Воскресный отец…
— Я понимаю, как вы расстроены. Все рухнуло словно бы в одночасье. Но вы же не можете смириться с этим. Вы прожили с Кейт целых восемнадцать лет, у вас трое замечательных детей. Вы должны попробовать вернуть их. Вернуть свою семью. Вы же любите их.
— Я ей больше не нужен. Что ж тут поделаешь? Мы создали это вместе, так что я думал, было бы неплохо и закончить все вместе. Здесь, в нашем доме. Всем пятерым — покончить сразу со всем.
Я думал. На этот раз употребление прошедшего времени подсказало ей, что в его настроении произошел перелом.
— Мистер Бринкер, сейчас вы должны выйти оттуда — все пятеро. По-моему, ваши дети испуганы. Я слышу, как они плачут. Вы с женой в ответе за своих детей. Вы должны сделать так, чтобы они не боялись.
— Я больше не знаю, что мне делать.
— Взгляните на своих детей, мистер Бринкер. Взгляните на жену. Это самое дорогое, что есть в вашей жизни. Вы же не захотите причинить им боль? Вы можете восстановить разрушенную основу. Взгляните на эти желтые стены. Это вы создали для своих близких такую солнечную комнату — притом что и сами не были уверены, что выйдет настолько хорошо. А теперь положите пистолеты, мистер Бринкер. Положите пистолеты и выведите своих близких из дома. Вы делали все, что было в ваших силах. Так вы сказали, и я вам верю. Теперь вы снова должны сделать правильный выбор и положить пистолеты. Пожалуйста, выведите из дома жену и детей.
— Что будет потом? Я не знаю, что с нами будет.
— Мы вам поможем. Вам и вашим близким. Вы готовы выйти из дома? Это именно то, что вы можете сделать сейчас для своих родных.
— Я не хочу уходить без них во тьму.
— Вам и не нужно уходить во тьму. Никому из вас. Вы готовы положить пистолеты?
— Мне жаль. Мне жаль, что так вышло.
— Я знаю. Вы можете выслушать меня, мистер Бринкер?
— Да, конечно.
— Положите пистолеты. Положите, пожалуйста, пистолеты и отойдите от них. Вы готовы это сделать?
— Да. Все в порядке. Мне так жаль.
«Выходит. Сдается», — записала она в блокноте. Затем подала знак оперативной группе.
— Все будет в порядке. Вы положили пистолеты?
— Да. Я положил их на полку. Высоко. Чтобы Пенни не добралась.
— Вы все сделали правильно. А теперь я хочу, чтобы вы подошли к парадной двери. Вы и ваши близкие. Пожалуйста, ничего не бойтесь. Вам здесь ничего не грозит. Вы должны поднять руки — чтобы все видели, что вы и в самом деле положили пистолеты. Снаружи будет полиция, но они не сделают вам ничего плохого. Вы меня поняли?
