было наведаться за ним в родительский дом. Петра уже можно было показывать людям без опасения перепугать всех его дистрофией, да и отпечаток на шее постепенно исчез, и они решили заодно приурочить поход за письмом к ужину с родителями. Для него это было серьёзным испытанием, а для родителей, это был всё тот же подозрительный дикий Пётр, с которым они познакомились в сентябре…
Одежда Михаила сидела на нём немного мешковато, но в целом, неплохо. Хотя мама, конечно же, заметила:
— Пётр, что с Вами, не здоровы?
— Уже всё хорошо, — опередила его Марина. — Он тяжело переболел бронхитом, аппетита не было, вот и похудел…
Держался он молодцом, с интересом поддерживал интеллектуальные и бытовые беседы и с отцом, и с матерью, охотно с аппетитом ел, весело и к месту смеялся. Одним словом, экзамен сдал успешно. Так, что даже мама шепнула Марине на кухне:
— Дочка, ты, что с ним сделала?
— А, что случилось, мама? — испугалась девушка, зная материнскую проницательность, неужели та заметила подмену?
— Так, это ж, совсем другой человек! — сердце у Марины рухнуло в пятки, так и есть, догадалась! — он стал таким открытым! Ты вспомни, каким он был! Куда делась эта звериная подозрительность, неразговорчивость, угрюмость? Он же дремучим медведем был! — ох, как близко мама была к истине, совсем рядом!
— Мам, ну это же логично, человек социализируется помаленьку.
— Такое чувство, что у него есть брат-близнец, на вид такой же, только фигурой поплотней, а по характеру его полный Альтер эго. И ты их перепутала случайно, взяла, да не того, а потом, поняла и исправила ошибку…
— Мамуль, тебе просто необходимо писать романы. При такой сумасшедшей фантазии из-под твоего пера будут выходить шедевры! — рассмеялась Марина, а сама поразилась точности определений, которые давала мать, не зная, что говорит правду.
— Маришка, не смейся! Знаешь, как я за тебя волновалась? Он меня реально пугал! А, теперь, волшебство прямо, нормальный человек, весёлый, добрый, общительный такой. И видно сразу, что любит тебя очень. А тогда я не видела в нём никакой любви… — от материнских глаз не ускользает ничего, кроме того, что ей и знать не надо…
Глава 46
Чтобы сменить тему, Марина вспомнила про письмо.
Матрёна писала, что теперь всё стало намного лучше, что она рада за Петра и Марину, наконец-то они вместе и счастливы, но парню совершенно необходимо побыстрее приехать к ней в Калиновку, так как один важный вопрос остался не решённым, а время поджимает. Они оба догадывались, что это был за вопрос.
А родителям сказали, что бабка Матрёна зовёт их на Новый год, поэтому, конечно, они поедут…
Вот только, как? Документов-то у Петра не было, ни своих, ни Михаила. Ни в самолёт, ни на поезд не возьмут, надо что-то думать. Ответ напрашивался сам собой: Антон!
Но Антон отказался наотрез. Авантюрный азарт, дополнительно подогреваемый интересом к Марине, в нём пропал без подпитки с её стороны, а поездка за тридевять земель по заснеженным зимним трассам не вдохновляла совсем.
— А, сам сказал, обращайся, помогу, — ворчала Марина.
— Мариш, ну, ты пойми, я, когда предлагал у меня интерес был, а сейчас, что? Я же тоже человек! Тем более, я тебе помощь предлагал, а не медведю твоему. Ты не понимаешь, что ли? — возмущался Антон её тупоголовости в таком очевидном вопросе.
Марина лихорадочно искала выход. Но он нашёл её сам…
Часов в шесть утра Марину разбудил телефонный звонок.
— Кому хоть, не спится в такую рань, — ворчала она, с закрытыми глазами протягивая руку к прикроватной тумбе. Наконец, нашла злополучную трубку и, с трудом приоткрыв один глаз, взглянула на экран, там высветился Палыч. «Что ещё за Палыч?» — недоумевала девушка, нажимая кнопку ответа:
— Привет, Маринка! Узнала меня? — радостно прокричал в трубке басовито-хриплый мужской голос. — «Леший» из зверинца, — осенило её.
— Палыч, привет! Узнала! Конечно, я тебя узнала! Я давно хотела позвонить, но всё откладывала, да забывала, — оправдывалась она на ходу, — у меня тут такое закрутилось, не представляешь…
— Ты мне скажи, лучше, «не медведя» своего нашла?
— Нашла, нашла! Вон он спит со мной рядом! — и покосилась на спящего мужчину, не разбудить бы, уже шёпотом — Палыч, миленький, он и вправду не медведь совсем! — Марина окончательно проснулась, и её просто распирало от потребности поведать «лешему» о своих приключениях. Он оказался, как ни странно, одним из немногих посвящённых, кто ей поверил бы, не сочтя сумасшедшей. Вот, так легко и просто совсем чужой человек, вдруг становится близким и доверенным лицом!
— Маринка, я, что, звоню-то, — перебил её «леший», — помощь вам с не медведем никакая не нужна?
— Очень нужна, Палыч, — изумляться своевременной проницательности «лешего» ей даже не пришло в голову, — только, чем же ты поможешь?
— А, ты попробуй, попроси, вдруг и помогу! — продолжал загадочно Палыч, — попросила в прошлый раз, так помог же.
Марина, окончательно сбитая с толку, шлёпая босыми ногами по холодному полу, ушла на кухню, чтобы не разбудить Петра, и там дала, наконец, волю своему красноречию. Хотела вкратце, но вышло в подробностях поведать «лешему» все события, произошедшие с ней и её «не медведем», после того, как он отправил её на его поиски по ресторанам. И завершила свой рассказ очередной неразрешимой проблемой.
— Ну, девка, ты такое дело провернула, а эта беда — не беда вовсе. Буду дедом Морозом для вас, исполню заветное желание, скоро ведь, Новый год, но с одним условием…
— Любое, Палыч, миленький, говори своё условие!
— Возьмёте с собой в Калиновку Новый год праздновать? Зверинец на приколе пока, у меня отпуск, я один, как перст, а в праздники одному знаешь, как одиноко…
— Конечно, конечно, возьмём! — обрадовалась Марина.
Так и решилась проблема…
За неделю до праздников Палыч подкатил к их дому. У него оказался, крепкий отечественный УАЗик, с мощной печкой, да ещё и утеплённый изнутри. Марина бросилась к «лешему» в объятия, как будто это был давний друг или близкий родственник. А он, подхватил её, будто дочку и, как маленькую, смешно закружил вокруг себя.
Пётр с нескрываемым любопытством наблюдал эту сердечную встречу и не мог взять в толк, как его хрупкая интеллигентная Марина, могла с таким восторгом кинуться в объятия очень подозрительного мужика.
— Петя, это Палыч! Спаситель наш, — вновь обретя почву под ногами и, немного пошатываясь от головокружения, повернулась она к подошедшему Петру, — я тебе рассказывала о нём!
— Ну, здравствуй, «не медведь», вот мы с тобой и встретились! — с лукавым прищуром из-под своих косматых бровей,
