– А если это ракеты? Ведь когда мы отбывали, их должны были подвезти.
– Да, но не в Третью армию, а в нашу, Восьмую.
– Может быть, Брусилов направил на помощь Радко-Дмитриеву ракетчиков?
– А почему не бригаду или даже дивизию? – недоверчиво хмыкнул Чирков. – Поедемте, не то наши ребятки уже изрядно оторвались.
– Да, вы правы. Нужно торопиться.
Еще через полчаса усталые лошади вынесли оба орудия на заранее намеченный бугор. В версте от него была отчетливо видна железная дорога. Германцы успели уже восстановить путь и сейчас спешно перебрасывали на передний край Двадцатую дивизию, последний резерв Одиннадцатой армии, которому надлежало нанести решающий удар. Эшелоны шли один за другим, с разрывом едва в половину версты.
– Разворачивай орудия, – скомандовал Шестаков. – Сильвестр Петрович, вы наводчиком к первому, я ко второму.
– Принял. Шевелись, братцы, а то что-то германец разъездился здесь.
Хм. Вот ведь! С момента, как их нога ступила на батарею, вся группа пребывала в подавленном настроении, а тут… Глаза горят, энергия – через край. Куда там самым матерым артиллеристам. Орудия изготовили к бою буквально в пару минут. Шестаков, можно сказать, и оглянуться не успел, как затвор с сытым клацаньем запер снаряд в канале ствола. Странные все же люди. Такое впечатление, что вот сейчас они не будут никого убивать, а так, только подарки раздадут на Рождество.
Первые выстрелы, как, впрочем, и ожидалось, ушли в пустоту. У Шестакова с перелетом, у Чиркова с недолетом. Вторым прапорщик дал недолет, а вот поручик попал в один из вагонов, брызнувший в разные стороны щепой и посыпавшимися наружу человеческими фигурками.
Буквально за пару минут они успели уполовинить свой боекомплект, выпустив по два десятка снарядов. Примерно десятка хватило для того, чтобы разбить железнодорожный путь в двух местах. Шестаков четко видел это в панораму. К тому же ни один вагон не ушел под откос. Они просто сошли с рельсов, где-то покосились, но остались стоять. А значит, прежде чем приступить к ремонту, германцам сначала придется убрать вагоны. И как следствие, потерять лишнее время.
Остальные снаряды они выпустили по разбегающимся из остановившихся эшелонов солдатам. Шестаков слишком поздно сообразил, что не мешало бы разбить паровозы. От этого пользы было бы куда больше, чем от пальбы по разбегающейся пехоте. В секторе обстрела их было целых три, и два из них можно было поразить вполне уверенно. До третьего было далековато, а они, артиллеристы доморощенные, на прямой наводке еще туда, сюда, а чуть дальше…
Но не судьба. Очень скоро появился кавалерийский разъезд примерно в полусотню сабель, рванувший в атаку на столь внезапно появившиеся орудия. Не иначе, осуществлял патрулирование железнодорожных путей в целях предотвращения новых диверсий.
Кто сказал, что глупая атака в лоб, чуть ли не сомкнутым строем – это прерогатива русской кавалерии? Вон германская не так чтобы далеко ушла от родимой русской. Прут и сабельками размахивают.
Прапорщик и поручик, не сговариваясь, отдали приказ своим расчетам, довернули орудия. Еще немного, и стволы пушек вновь изрыгнули пламя, отправляя в полет фугасные снаряды. И снова глухое клацанье сменяется раскатистым грохотом, а вдали взметается столб земли. И так, раз за разом, пока после четвертого выстрела не наметилось явное отступление противника.
Храбрая кайзеровская кавалерия позорно бежала с поля боя, нахлестывая своих лошадей. Бог весть, что они там подумали, но не сказать, что понесли столь уж ощутимые потери. Шестаков наблюдал только трех бесхозных лошадей, да еще две лежали на земле.
Ничего удивительного. Одно дело стрелять с постоянным прицелом, это еще туда-сюда. И совсем другое в условиях быстрой смены дистанции. Но как видно, кавалеристы не сообразили, что перед ними самые настоящие мазилы. Вот и ладно. Вот и отлично.
– Все, братцы. По коням, кто как может, и аллюр три креста до леса! – прокричал Шестаков, едва они прекратили стрельбу.
– Орудия нужно уничтожить, – решил подсказать Чирков.
– Да ну их к ляду, – возразил Шестаков, – только время потеряем. А эти вполне еще могут вернуться, или еще кто появится. Уходим, братцы! Живее! Живее!
Глава 9. И снова Киев
– Здравствуйте, Иван Викентьевич, – едва рассмотрев вошедшего, поздоровался владелец оружейной лавки.
Надо признать, что при этом он выказывал вовсе не дежурную любезность, свойственную всем торговцам, а самую искреннюю. Да и могло ли быть по-другому, коль скоро явился тот, чье появление обещало солидную выгоду. Шестаков еще полгода назад сделал предоплату в треть от суммы общего заказа. И даже в случае его гибели лавочник не мог выставить этот товар на продажу, потому как тот не остался бы бесхозным. За ним должно было явиться другое лицо, чьи данные были оставлены торговцу.
Шейранов прекрасно отдавал себе отчет в том, что его подопечный может погибнуть, поэтому и подстраховался на этот случай. Уж больно не хотелось терять редкий и довольно дорогой товар. Несмотря на множество пленных, снайперские винтовки да и сами снайперы были весьма редкой добычей. К тому же оптика, попадавшая в руки русских, нередко имела повреждения. И потом, ну кто в здравом уме пожелает отдать такой дорогой трофей?
Так что, вместо того чтобы надеяться на удачу, Шестаков решил просто купить необходимое. Да, дорого. Но благо со средствами у него пока особых стеснений не было. А на тот случай, если его все же настигнет смерть на поле боя, он оставил имена своих возможных дублеров. Ну, не пропадать же добру.
Мало того, он уже и среди своих бойцов провел разъяснительную работу, что, мол, случись им повстречать такого-то, пусть знают, это его ближайший друг и верить ему можно как самому Шестакову. Отчего тогда не вместе? Так ведь жизнь разбросала, даст бог, еще встретимся.
– Здравствуйте, Василий Григорьевич, – не сумел сдержать улыбку Шестаков. – Если судить по вашему довольному виду, мой заказ вами выполнен в полном объеме. Или только частично?
– Ну что вы, что вы. Все сделано в наилучшем виде, – тут же поспешил заверить лавочник.
– Тогда я обожду, пока вы обслужите своих клиентов, и приступим.
– Ну так что, молодые люди, вы определились? – Лавочник с явным нетерпением обратился к двум студентам, вертевшим в руках «браунинги».
Шестаков в очередной раз подивился тому, что в России продолжают свободно торговать оружием. Вот водку найти – это проблема. Сухой закон-с. А оружие, к примеру, такой малокалиберный «браунинг» покупайте без какого-либо разрешения.
Молодые люди с явным уважением посматривали на вошедшего в лавку подтянутого подпоручика с «Георгием» четвертой степени на груди. Фронтовика и без того видно сразу. Они разительно отличались от гарнизонных офицеров. Взгляд, манера говорить, жесты, походка, все было настолько своеобразным, что спутать их было невозможно. А этот – просто вылитый герой с агитационного плаката.
Ну еще и орден. Ни в какие времена эту награду невозможно было получить не участвовавшему в сражении. Даже когда «Георгия» навешивали за двадцать пять лет беспорочной службы в чине офицера, и тогда ты должен был участвовать хотя бы в одном сражении. А уж согласно положению от тринадцатого года, порядок награждения не терпел никаких кривотолков, только за особые отличия в бою.
– Молодые люди, не надо на меня так смотреть, не то еще, чего доброго, побежите записываться вольноопределяющимися, – не выдержав, ухмыльнулся подпоручик.
– Вы не одобряете тех, кто добровольно отправляется защищать родину? – вскинул подбородок парнишка, что был повыше ростом и, похоже, являлся лидером в этой парочке.
– Они достойны уважения. И в моих словах ни капли иронии. Но к сожалению, в числе вольноопределяющихся, как правило, оказываются самые талантливые из студентов. Господа, я уверен, что вы являетесь студентами Киевского университета.
– Это так, – подтвердил тот же паренек.
– Замечательно. Оканчивайте университет, получайте достойное образование и дипломы инженеров, после чего отправляйтесь работать по специальности. Поверьте, солдат у нас хватает. Есть некоторый некомплект в рядах офицеров, но мы с этим справимся. Но вот что нам по-настоящему нужно, так это оружие, боеприпасы, надежный железнодорожный и автомобильный транспорт. Нужны те же сапоги, портянки, штаны и гимнастерки. То есть нужен надежный тыл с налаженным производством. А что такое производство без образованных кадров? Ей-богу, я бы вручал боевые награды тем, кто трудится на заводах и пашнях.
– Редко подобные слова можно услышать от офицера, – невесело ухмыльнулся молодой человек. – Куда чаще можно удостоиться имени тыловых крыс.
– Тот, кто называет тружеников тыла тыловыми крысами, дурак, если не сказать больше. Не так уж трудно быть храбрецом перед лицом врага, имея в руках винтовку или пистолет. Но не так много тех, кто готов явить эту самую храбрость, будучи безоружным. Так что, молодые люди, я очень надеюсь, что эти «браунинги» нужны вам для того, чтобы вы могли без опаски проводить домой барышню и при случае дать отпор распоясавшейся шпане. Но только не для того, чтобы отправиться с ними на фронт.
