— Спасибо! Вопросов нет.
— Если возникнут, знаете, где меня найти. Удачи, джентльмены!
Выходя, я заметил, что в приёмной появились посетители. С ключами от комнат и адресом, мы вышли во двор и встретились с одним из знакомых литовцев. Тот стоял у входа, покуривая в ожидании.
— Привет! Вы уже здесь?! — удивился он нашей социальной расторопности, — а я тоже пришёл оформить житьё-бытьё. Как всё прошло?
— На удивление гладко! Сейчас идём смотреть жильё.
— Вы уже знаете, где будете жить?
— Думаю, здесь и будем — Carlton Road -11. Это где-то рядом, — показал я ключи.
— Тогда я загляну к вам, когда буду свободен.
Он вернулся в контору, а мы отправились тем же путём, каким пришли сюда, только в обратном направлении.
Карлтон роуд оказалась соседней улицей, а дом? 11 в пяти минутах ходьбы от соцобеса. Это оказался стандартный городской двухэтажный дом, с центральным входом с улицы и небольшим палисадником на заднем дворике.
Открыв ключом входную дверь, вошли в свежее отремонтированное пространство, ещё пахнущее краской. Коридор вёл вглубь дома, деревянная лестница — на второй этаж. Сразу от входной двери, по правую сторону располагались жилые комнаты с прономерованными, как в общежитии, дверями. Наши — вторая и третья комнаты были недалеко от общего входа, что мне не очень понравилось. Открыв каждый свою комнату, нашли камерное пространство метров 12 квадратных. Пол устелен свежим ковровым покрытием, на койке — полный комплект нового постельного белья с подушкой и одеялом. Письменный стол, в углу — умывальник с зеркалом на стене, шкаф для одежды. Окно выходило на улицу. Между окном и тротуаром — небольшое пространство с травяным газоном и высоким стриженым кустарником. В комнату доносился шум проезжающего транспорта, с этим придётся мириться.
В соседней комнате Сергея — то же самое. Только окно выходило на стену соседнего дома, поэтому комнатка была темновата, зато меньше уличного шума.
Пройдя по коридору первого этажа, мы насчитали всего шесть комнат, в конце — кухня с двумя электроплитами, одним столом и множеством настенных шкафов с посудой и прочим.
За кухней располагался санузел с умывальником, туалетом и душевой кабинкой.
Далее — подсобное пространство, оборудованное для стирки и сушки, однако, этот процесс предполагался ручным. Стиральной машинки не было. Оттуда через дверь можно выйти на задний дворик.
Это пространство оказалось чудным, тихим местом, с травяной лужайкой и несколькими деревьями. Далее территория ограничивалась каменным забором, за которым располагался школьный двор и многоэтажное здание школы.
Наш дом был разделён на две половины с отдельными входами с улицы и выходами в дворик.
Вернувшись в дом, мы поднялись на второй этаж. Там насчитали ещё пять жилых комнат, одну общую с диваном, креслами, но без предполагаемого телевизора. Окно этой просторной крайней комнаты выходило во дворик, в противоположную от улицы сторону, и входная дверь располагалась в сторонке от общего прохода. На мой взгляд, это была самая удобная для проживания комната.
На втором этаже также был санузел с туалетом, умывальником и душевой. Таким образом, дом предполагал проживание одиннадцати человек, что фактически делало его общежитием. Сергей стал призывать меня вернуться в контору и отказаться от такого коммунального жилья. Меня и самого настораживала перспектива оказаться в коммуне, но затевать сейчас тяжбу по этому вопросу, у меня не было ни сил, ни желания. Я предложил утешиться тем, что дали, отмыться, отдохнуть, повидать наших соседей, а уж затем спокойно принимать решение.
Пока я осваивал предоставленное мне жилое пространство, было слышно, как кто-то спустился по лестнице. Где-то на кухне послышались голоса.
Мы почти одновременно вышли из своих соседних комнат с намерением принять душ. Наше появление на кухне заметно озадачило находящихся там двух жильцов. Полагаю, по нам было видно, что мы свежеприбывшие и претендуем на соседство с ними. Женщина, постарше нас, со славянской внешностью внимательно рассматривала пришельцев, и гадала на каком языке обращаться к нам. Второй — паренёк-араб, взирал на нас с любопытством и настороженностью.
— Привет, всем! — обратился Сергей, как к своим временным сокамерникам.
— Здрасте… хэлло, — заторможено отреагировали соседи. — Вы подселились в наш дом? — не то спросила, не то прокомментировала женщина.
— Возможно, во всяком случае, какое-то время намерены пожить здесь, — пояснил Сергей.
Араб ничего не понял из сказанного, но сообразил, что русских стало больше.
Чтобы узнать побольше, женщина продолжила разговор.
— Меня звать Елена. А это Виссам, он из Ливии, что ли, — вопросительно взглянула она на парня, — он по-русски не понимает.
— Libia, — возник парниша.
— Знаем, знаем! Привет полковнику Каддафи! — попробовал я заговорить с ним английским.
Парень смущённо заулыбался и хотел что-то сказать в ответ, но Сергей опередил его:
— Террорист? — спросил он ментовским тоном, указывая на него пальцем, хотя и приветливо весело улыбаясь.
— Нет, я не террорист. Я — беженец, — напрягся и начал оправдываться тот.
Было видно, что его уже достали вопросами о терроризме в связи с его гражданством.
— Бомбы имеешь при себе? — продолжал допрос Сергей, посмеиваясь над сконфузившимся арабом.
— Какие бомбы?! А вы привезли с собой автоматы Калашникова? — попробовал шутить араб.
— Калашников — гуд, вери гуд! — бодро продолжал беседу Сергей, по-дружески имитируя стрельбу длинными очередями из надёжного, проверенного историей автомата, по всем присутствующим на кухне.
— Ты пока поговори-постреляй, а я помоюсь, — хотел я воспользоваться моментом интернациональной дружбы.
— Нет, лучше ты поговори с людьми, а я быстренько помоюсь, — проигнорировав непонятный ответ арабского собеседника, Сергей ушёл из кухни в санузел.
— Вы из Украины? — несколько удивила меня Елена.
Я был не готов к такому вопросу, и не знал, как лучше ответить.
— А что видно? — ответил я вопросом.
— И видно, и слышно, — с заметной иронией ответила она.
— И что же слышно? — искренне заинтересовался я.
— И как вы говорите. И вообще… Мне приходилось здесь встречаться с украинцами, я их легко отличаю.
— Но я не украинец, ты не отгадала, — стал я в позу.
— Ты, возможно, не украинец. А вот твой приятель — сто процентов!
— Ну, тебе лучше его самого спросить об этом…
— А что спрашивать, я имею достаточное представление об украинцах.
— И что можешь сказать о них?
— А что говорить… Доминирует одно качество. Этакая примитивная хитрость-практичность.
— Пожалуй, есть такое, — пожал я плечами.
— Ничего себе, пожалуй! Да это качество так и прёт! За версту слышно и видно. Надеюсь, тебя это не обижает? Украинская практичность порой граничит с подлостью… Ты спросил — я ответила.
— Всё нормально. А ты из России?
— Из Эстонии.
— Понятно. Ну а эстонцы как тебе?
— Это — совсем другое.
— Другое, по сравнению с украинцами?
— У эстонцев свои качества и пунктики, с украинцами там ничего общего. Так откуда ты?
— Лена, можно я сначала помоюсь?
— Понятно! Улавливаю типично украинские интонации, — по-приятельски поставила она диагноз.
Наблюдавший за нашим разговором, арабский сосед уже несколько раз неудачно пытался что-то сказать.
— Ты русский? — наконец встрял он в разговор.
— Да, русский. Меня звать Сергей.
— Я серьёзно спрашиваю. Вот я — араб, из Ливии. Меня звать Виссам, — выплеснул он, волнуясь, на неловком английском.
— И я серьёзно. Разве я не похож на русского?
— Ты говоришь по-английски не так, как Елена и Сергей. «Калашников», «Иван», «Сергей»… Я знаю эти имена… — понёс он какой-то бред.
— Какой ещё Сергей? — не понял я. Услышав своё имя от араба.
— Со второго этажа. Молодой.
— Хорошо, можешь и меня звать Сергеем, если Иван и Калашников тебе кажется несерьёзными.
— О. К. Сергей, — очень приятно. Будем соседями, — несколько озадачил он своей непосредственностью и пожеланием называть меня Сергеем.
Сославшись на что-то, я вернулся в свою комнату. Ожидая пока освободится душ, я забыл о таковом на втором этаже, и с благодарностью отметил предоставленную мне комнатку, где можно побыть одному и перевести дух. Но вскоре ко мне зашёл Сергей, намеренный, поделиться впечатлениями:
— Слушай, надо валить из этого дурдома. Представляешь, что здесь будет, когда соберутся все остальные жильцы? Очередь на кухне… И масса любопытных уродов с вопросами о нашей личной жизни. Кстати, что они говорят?
— Пока ничего особенного. Говорят, что ты — типичный хохол и это опасно для окружающих! Мне бы тоже помыться, — уклонился я от разговора, и отправился в душевую.
