Ответ на первый вопрос нашелся в “Истории” — возврат к бумажным книгам произошел на фоне популярности электронных книг и аудиокниг, поскольку людям всегда нравилось листать настоящие бумажные страницы. Библиотеки вроде той, что сгорела в Князьграде-1, имелись повсеместно. После катастрофы вся электроника загнулась, в том числе электронные книги и аудио. А старые добрые бумажные томики сохранились.
А вот второй вопрос пока остался без ответа. Витька вовсе не понимал, зачем говорить с помощью жаргонизмов, если можно сказать просто, по-человечески. А том “Истории” завершался за несколько десятков лет до появления Поганого поля и Вечной Сиберии с ее чистотой языка.
Кстати, Решетников тоже разговаривал очень чисто во всех отношениях, а у Киры небольшой, но заметный акцент. Что из этого следует, я не представлял.
— Князьград-2 такой же высокотехнологический, как и Князьград-1? — спросил я.
— Без понятия, — пожал плечами Витька, ковыряя в зубах соломинкой. — Но по всему видать, там неплохо, раз все мечтают туда уехать.
— То есть туда можно уехать только насовсем? Просто приехать, поглядеть, что да как, нельзя?
— Нельзя. Туда можно попасть только при каком-то очень высоком рейтинге. И оттуда никто не возвращается.
— Интересно… Тех, кто уходит в Поганое поле, назад не пускают, а те, кто уехал в Князьград, назад сами не хотят? Или их тоже не пускают? Тогда откуда известно, что там хорошо?
— Всегда так считалось…
Я хмыкнул. Если люди говорят про “всегда”, значит, более логичного объяснения у них нет.
— Выходит, — сказал я, — основа Вечной Сиберии — это как раз таки Посады. Жители Посадов мечтают уехать в Князьград и боятся убежать в Поганое поле. В итоге делают то, что нужно партии.
— Какой Партии? У нас только Детинец.
— Неважно. Это все один хрен, который редьки не слаще. В моем мире многие жители регионов мечтали уехать в столицу. Но для этого нужен был не рейтинг, а бабки. В смысле, деньги.
— Да, — подхватил Витька, — про деньги мы по истории проходили. Это у буржуев было самое главное.
— И в столицу можно было просто так смотаться, поглядеть, погулять. У вас все, получается, строже и сложнее.
— Не у “вас”, а у “нас”, — поправил Витька.
Я не спорил.
— Однако не может столько мух ошибаться — что-то в вашем… нашем Князьграде есть. И если взять в качестве примера Князьград-1… Не исключено, что столица Вечной Сиберии — это государство в государстве. Место для особенных людей, для элиты.
— Ага.
— Мне только непонятно, зачем Посады держать в черном теле? Есть ведь возможность из них сделать конфетку?
Я задал этот вопрос и сам же мысленно ответил на него. Чтобы мотивировать народ на послушание — раз. И чтобы воровать — два. Очень просто. Если позволить всем людям жить богато и независимо, очень скоро государство потеряет всякую власть и будет не нужно. И не дай бог, люди поймут, что способны обойтись без государства с его налогами на войны и дачи чиновников.
Витька, который, естественно, мои мысли не читал, ответил:
— Отец говорит: чтобы жизнь медом не казалась.
— Идиотская поговорка, — кивнул я. — За сотни лет не выветрилась, блин! Если людей постоянно держать в черном теле да еще и шиковать у них на виду, добром это не кончится.
— Отец говорит: голодная собака сторожит лучше.
— И кусает больнее, — подхватил я. — Иногда и хозяина может цапнуть. Короче, Витька, мне твой отец не нравится. Чего он за своих повелителей заступается? Будто сам в Князьграде живет, сверху на всех поплевывает.
— Он идиот, поэтому и заступается, — не моргнув глазом, сообщил Витька.
Фыркнув, я заговорил о другом:
— Поганое поле расширяется. Куда денется Вечная Сиберия, когда случится очередной прорыв?
Витька снова пожал плечами. Ему было начихать.
— И почему Вечная Сиберия не существует прямо в Поганом поле? Как Решетников, как Огнепоклонники? Как мы с тобой? Нужно яркое освещение ночью и все. В чем проблема?
Прикрыв глаза, Витька по памяти продекламировал заученное в школе:
— Вечная Сиберия и Поганое поле несовместимы на идейном уровне. Знак солнца и луны символизирует порядок, а Поганое поле — это хаос. Вечная Сиберия обеспечивает человеческую жизнь, Детинец гарантирует, а Поганое поле непредсказуемо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пафосно и непонятно. Знак мешает людям ночью врубать освещение?
— Сказал, что знал, — вздохнул Витька. — Мы в школе вопросов не задаем — за это секут.
— Прикольно… — Я подумал, насколько деградировала Вечная Сиберия после появления Поганого поля и только ли идейные соображения мешают ей “дружить” с Поганым полем. Вероятно, Поганое поле используется правителями Вечной Сиберии как еще один способ мотивировать народ на послушание. — Помнишь Катю, подругу моего предшественника? Она в Князьград уехала. Что скажешь о ней? Какая она была?
— Видел издали, близко не общался, — с солидным видом сказал Витька. — Она была какая-то странная.
— Чем именно?
— Редко смеялась, почти никогда. Вечно думала о чем-то.
— Симпатичная?
— Не очень.
— С Модераторами дружила, как Даша?
— Вроде нет.
— Ударно работала?
— Ну…
Я выпятил губы, потянулся всем телом с хрустом. Чуть не свалился со стула на траву. Интересненькое дельце вырисовывается. Катя, ничем не выдающаяся особа, внезапно уезжает во всеми желанный город-мечту. Может, ее попросту отстранили от моего предшественника?
— А как старый Олесь отреагировал на ее отъезд?
— Он со мной это не обсуждал. Но я заметил, что он еще молчаливее стал. И лут собирал еще рьянее.
— За что Катю взяли в Князьград?
— Админ объявил на собрании Посада, что у нее рейтинг позволяет уехать, и она уехала в тот же вечер. Наши и отметить это дело не успели.
Да, ее просто-напросто убрали. Чем-то она мешала.
— А вы сами свой рейтинг считывать умеете?
— Не. У нас такого аппарата, как у Модераторов, нет.
То есть чип не имеет внутреннего интерфейса, догадался я.
— А если Модераторы наврали про рейтинг Кати? И она сама не врубилась, за что получила билет в Эльдорадо?
— Могли и наврать. Но их Админ проверяет.
— Админ может быть с ними заодно.
— Не знаю, Олесь. Знаю точно, что она была рада уехать.
— Оно и понятно.
Мутное дело, подумал я. Надо было провести какое-никакое расследование в Посаде, прежде чем сбегать. Но я слишком торопился домой, забил себе котелок гипотезой об экспериментальной зоне и считал Уродов выдумкой. Новые факты и соображения указывают на то, что замена мной жителя Посада не случайность.
Эй, а если Катю “убрали”, чтобы она не поняла, что ее приятели заменили? Что если только она могла выявить подмену из-за, скажем, любви к “объекту”? Но вспомнилась тетя Вера — она души в Олесе не чает, но ни о какой подмене не догадывается. Если сила чипа настолько велика, почему она не должна подействовать на влюбленную девушку? Нет, разгадка в чем-то ином.
Витька сказал:
— Если Князьград-2 такой же крутой, как Князьград-1, то ей сейчас хорошо. Квартиры Князьграда — это тебе не бараки, где крысы бегают в стенах и с потолка течет.
— Да-а-а… — протянул я, размышляя о другом. — Хотя квартиры в Князьграде-1 все одинаковой планировки.
Я встал и забегал туда-сюда под деревом между палаткой и мусоровозом. Солнце заходило за вершины деревьев, небо окрасилось в розовые цвета, дневной жар потихоньку спадал. До меня лишь сейчас дошло, что квартиры в мегаполисе мало чем отличаются друг от друга. В отличие от форм и архитектурных изысков зданий.
— Что? — встревоженно спросил Витька, отбрасывая соломинку и подтягивая к себе автомат.
— Дома все разные, а хаты одинаковые…
— Так не должно быть?
Витька всю жизнь обитал в бараке, откуда ему знать про квартирный дизайн? Люди обычно стремятся делать свою внешность и жилье не похожими ни на что, стремятся к индивидуальности.
— Не должно. И это странно.
