Сбор сухих веток и розжиг необычного костра отвлекли меня от тяжких дум, а после, когда мы с комфортом расположились в тенечке на песке и принялись за еду, я и вовсе расслабился. Меня охватила атмосфера пикника, настроение поднялось. Ну и ладно, думал я, подумаешь, попал в будущее! Главное, не на каторгу. И работу искать не надо, и за квартиру платить. Жалеть, в принципе, не о чем.
Всегда приятно схомячить свежую рыбу, но Кира чересчур щедро, на мой вкус, поперчила ее. Приходилось то и дело запивать горячим чаем, отчего мы с Витькой изрядно вспотели.
После обеда, когда мы развалились на песке и приступили к процессу переваривания, Витька спросил у Киры, почему Огнепоклонники не используют огнестрел.
— Использовали когда-то, — ответила та. — Но патроны кончились. Огнестрел — штука хорошая, но шумная и невосполнимая. Лук и стрелы, дротики и ловушки на зверя, птицу и рыбу куда экономичнее. Я уже давненько не держала в руках огнестрельное оружие, хотя раньше училась пользоваться.
Я незаметно усмехнулся, в очередной раз отметив манеру Киры говорить то как обычный человек, то как ожившая книжка.
— А вы всегда так сильно перчите пищу?
— Конечно. Соль — штука редкая, море далеко, приходится активнее использовать приправы. Меньше риска отравиться. Жаркий климат, сами понимаете.
Действительно, подумал я, в жарких странах, как правило, в моде острая пища. Получается, она для того, чтобы не отравиться?
Несмотря на блаженное состояние, я не забывал поглядывать по сторонам и не расставался с автоматом, чей магазин еще далеко не опустел. Пространство вокруг прекрасно просматривалось — правда, нужно было иногда вставать и выглядывать из-за бетонной стены: не подкрадывается ли кто. У Огнепоклонников нет огнестрела, значит, мы в выигрышной позиции. Разве что они застанут нас врасплох. Но Кира подыскала для рыбалки отличное местечко: подкрасться трудно, а за стеной можно держать оборону довольно долго.
Витька спросил Киру, есть ли у нее еще кухонные принадлежности, кроме тех, что закопаны здесь. Кира пояснила, что вещей у нее на самом деле немало, но спрятаны они в разных местах — на случай грабежа. В природе белки и птицы прячут еду в десятке, если не сотне мест — чтобы никто не похитил сразу все припасы. Умный человек поступает так же.
— Мудро, — оценил я. — Не храни все яйца в одной корзинке, верно?
От нечего делать я рассказал Кире о нашем путешествии в целом, и о Решетникове в частности.
— Я слышала, что далеко на севере обитает чудак, но никогда не встречала лично, — сказала она. — Он считает, что авторитарная система способствует развитию талантов? Хм… Не все такие несгибаемые, как этот Решетников, и какой от него, в сущности, прок? Живет сам по себе, тешит самолюбие перед Уродами, которые все равно мало что разумеют. А как быть с теми гениями, у которых характер послабее? Получается, авторитарная система подавит их? Глупо. Только полная свобода творчества и мотивация поможет сподвигнуть общество к бесконечному развитию.
— У Решетникова есть мотивация, — хихикнул я. — Он ждет, когда Поганое поле поглотит Вечную Сиберию.
— Чтобы что? — резко спросила Кира. Стекла очков воинственно заблестели. — Чтобы прожить в одиночестве остаток жизни и упиваться гибелью врага? Это бессмысленно.
— А что не бессмысленно?
— Служение другим.
— А кому ты служишь, Кира? — встрял Витька, который, казалось, нас не особо слушал. — Никого нет, а домой ты не хочешь.
— Будущим поколениям, — с достоинством ответила Кира. — Я храню знания, читаю книги. Придет время, и я обучу учеников.
— Откуда ты их возьмешь?
— Придет время — появятся. В крайнем случае нарожаю.
“От кого? От Решетникова?” — чуть не спросил я, но сдержался. Хотя, наверное, все на моем лице было написано, потому что Кира покраснела. Румянец на смуглом лице плохо различался, но я разглядел.
Смущалась она недолго. Выражение лица вдруг изменилось, брови нахмурились, и она ловко вскочила на ноги. Я обернулся, Витька привстал.
Над городскими зданиями — там, откуда мы приехали, — поднимался столб черного дыма. На ум тотчас пришел самый дерьмовый вариант. Мы побежали к машине, причем Витька не забыл решетку, ухватив ее куском ткани, чтобы не обжечься. Погрузившись в мусоровоз, мы рванули обратно к библиотеке. Я уже не смотрел на индикатор батарей, который раньше меня сильно беспокоил. Был уверен, что там неизменные сто процентов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я затормозил на краю площади перед библиотекой — осмотреться. Так и есть — из нескольких окон второго и третьего этажа валил дым. Кто-то устроил пожар. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кто именно, особенно если поблизости гарцуют Огнепоклонники.
— Мои книги!!! — завопила Кира. Наверное, так кричит мать, увидев дите в смертельной опасности. Она рванулась к дверце через Витьку, но я поехал прямо к дымящемуся зданию.
— Сиди здесь! — прикрикнул я на Киру. Ослепленная горем и гневом, она могла наделать дел. — Витька, поглядывай! Если что, стреляй без предупреждения!
Оббежав мусоровоз, я выхватил из кузова первый попавшийся шмот — какие-то огромные шорты, — вспорол зубами вакуумную обертку, подбежал к фонтану с дождевой водой. Намочив тряпку в воде, помчался внутрь здания.
В холле сильно воняло дымом, но самого задымления еще не было. Но стоило подняться по лестнице на второй этаж, как клубы удушливого дыма окутали меня. Я обвязал голову мокрой тряпкой, ринулся вглубь библиотеки через массивную дверь. Огнепоклонники подожгли именно книги: несколько полок с треском пожирал огонь, меня обдало жаром.
Куда она поставила свою любимую книгу? В дыму трудно ориентироваться.
Я схватил книгу “Жизнь выдающихся людей”, пробежал несколько шагов и практически наугад выхватил из ряда тлеющих томов “Современную историю”. Повернулся и помчался назад. Меня догонял огонь, охвативший большую часть помещения. Доносился треск лопающихся стекол, где-то в соседней комнате обрушились потолки. Пожар распространялся со все возрастающей скоростью.
Эти сволочи все здесь горючей смесью облили?
Я промчался по коридору, вылетел на лестничную площадку. У меня начинала кружиться голова и противно подташнивать. Одной рукой я держал тряпку на лице, другой — два томика, которые успел спасти, автомат бился на бегу о грудь.
Внизу лестницы я споткнулся обо что-то, невидимое в едких белых клубах, кувыркнулся вперед и ударился о ступень головой. Сознание помутилось.
И тут ожил апгрейд.
СТАТУС
МЕНТАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ: УРОВЕНЬ ТРЕВОГИ — КРАСНЫЙ
ФИЗИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ: ПОСЛЕДСТВИЯ ДЕБАФФА — 15 %, ВОЗДЕЙСТВИЕ УГАРНОГО ГАЗА — УМЕРЕННОЕ
АБИЛ: СКН ИНИЦИИРОВАН ПОЛНОСТЬЮ
Я поднялся, морщась от боли и гари. Мокрую тряпку выронил и поднимать не стал — некогда, а выход близко. Выбежал из холла на свежий воздух и наконец-то перевел дух.
Кира и Витька переругивались у парадного входа. Кира рвалась бежать за мной, а Витька уговаривал подождать.
— Возьми! — Я протянул ей книги. — Остальное в огне.
Она моргнула, словно не понимая, о чем я толкую.
Заржала лошадь. Мы обернулись — на площади верхом на скакуне маячил лысый старик Вячеслав, помощник воеводы племени Огнепоклонников. Судя по всему, он следил за нашими действиями с самого начала, а сейчас решил показаться во всей красе.
— Дай! — отрывисто потребовала Кира.
Но взяла не книги, которые я ей протягивал, а автомат, грубо сорвав его с меня. Она ловко переключила его на режим очередей, прицелилась. Старик, осклабившись, поскакал прочь — не верил, что с такого расстояния можно попасть в подвижную мишень.
Но Кира попала. Очередь резанула по барабанным перепонкам, старик взмахнул руками, на всем скаку вывалился из седла и, запутавшись в плаще, рухнул на тротуар. Конь почти сразу остановился, затоптался на месте, косясь на лежащего всадника.
— Мерзавец! — процедила Кира. — Ни себе, ни другим. Тварь. Урод.
Она зло зарыдала, сердито вытирая слезы, льющиеся из-под очков, рукавом просторной рубашки, а я мягко отобрал у нее оружие. Я не сомневался, что плачет она не убитому старику, а по своим ненаглядным книгам.
