— Что же делать, если они пытаются обеспечить жизнь своим детям за счет наших?
Лагерные сборы завершились сдачей нормативов. Это было не очень трудно. Первым делом бежали на время кросс по пересеченной местности. Пятикилометровая пробежка без перерыва перешла в стрельбу.
Хорст уложился в норму, хотя его слегка пошатывало. Ему сунули в руки автомат и толкнули к огневому рубежу. Он не лег, а, скорее, упал на клеенку, расстеленную на земле. И тут его чуть не вырвало. Прямо перед планкой, обозначавшей стрелковый рубеж, была отрыта неглубокая канавка, наполненная нечистотами. Кроме продуктов обмена, именуемых в просторечье говном, в грязной жиже виднелись какие-то сомнительные органы, напоминающие фрагменты кишечника. Вероятно, там было что-то еще, но вглядываться не хотелось. Хорст взвел затвор, тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Затвор звонко щелкнул. Выстрела не последовало. Хорст отстегнул магазин и с удивлением обнаружил, что он пуст.
— А где патроны? — спросил он инструктора.
Тот вместо ответа взглядом указал на канавку с испражнениями. Хорст поначалу решил, что это шутка, но тут обратил внимание на то, что рука лежавшего по соседству стрелка была по локоть в чем-то липком и грязном.
Зажмурившись, он решился и сунул руку в вонючую массу. Под пальцами оказалось что-то скользкое и мягкое. Он продолжил поиски. Наконец ощутил твердое. Камень? Нет, похоже, гильза. Вынув руку и стряхнув жижу, он облегченно вздохнул. Это был патрон. Но только один.
— Сколько выстрелов? — с надеждой спросил он инструктора.
На чудо он не надеялся, но… Вдруг и одного хватит?
— Как обычно. Три пробных, пять зачетных. Если не хочешь, не стреляй, — добавил тот безразличным гоном.
Хорста передернуло, но он пересилил себя и, стиснув зубы, снова полез в жидкое дерьмо… Отстрелялся он тоже весьма неплохо. А с учетом специфики, так просто отлично. Пробные выстрелы занизил, зато три зачетных пули положил точно в десятку, две остальных легли хуже — девятка и семерка.
— Молодец, что все восемь выловил, — одобрил инструктор. — Если бы ограничился только пятью зачетными, результат бы не засчитали.
«Интересно, а на хрена мне вообще какой-то результат? — раздумывал Хорст, яростно отмывая руки. — Может, они тут и дипломы об окончании собираются вручать»?
Отмывшись и подозрительно обнюхав напоследок руки до локтя, Хорст шагнул на огороженный канатами ринг. То ли Вадим подсуетился, то ли Хорст не совсем разумно распределил свои силы, но любимое занятие — поединок — давался ему сейчас с большим трудом. К тому же пятеро последовательно сменяющихся противников — это вам, конечно, не тридцать мордоворотов, насилу одолевших старого Тараса Бульбу, но и не хрен собачий.
Троих противников Хорст одолел более или менее легко. На четвертом он практически сдох. Вяло отбивался, отступая к канатам и думая лишь о том, чтобы не дать зажать себя в угол. Если бы соперник, поверив в свою полную победу и расслабившись, не раскрылся, Хорст наверняка не дотянул бы до конца боя. Но противник шагнул вперед и отвел правую руку для удара. Его вытянутая вперед левая при этом опустилась, открыв затянутое черной маской лицо.
Хорст сам не понял, как отреагировал. Ударом левой снизу он приподнял вражеский подбородок и тотчас провел боковой справа. Противник поплыл в сторону, и тут Хорст добил его сокрушительным ударом колена в печень.
Глядя, как тот укладывается на полу ринга, Хорст поймал себя на ужасной мысли.
«Мне звездец, сейчас я упаду рядом», — вдруг точно определил он.
И тут через канаты полез последний, пятый поединщик. Даже не разглядев под маской его лица, по одним только кулакам размером с ведерко, Хорст безошибочно узнал Дыню. При виде старого друга Хорст вдруг ощутил невероятный, прямо-таки нечеловеческий прилив сил.
Он не помнил, как провел последний бой. Позже Эрик рассказал ему, что у зрителей создалось впечатление, будто на Дыню налетел трамвай или тайфун, прокатился через него и умчался дальше.
Хорст очнулся, когда почувствовал, что его обнимают крепкие руки, и услышал со всех сторон поздравления. В числе немногих он выдержал испытание. Ему внезапно показалось, что рядом с ним стоит и крепко жмет его руку старый и надежный друг Витас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хорст взмахом головы стряхнул наваждение. Рядом стоял Эрик Рыжий, его новый друг и соратник по не совсем еще понятной организации. Но Хорст не торопился. Он знал — всему свое время. Ни дипломов, ни удостоверений победителям здесь не выдавали. Но Хорст не сомневался в том, что за их подготовкой внимательно наблюдал хозяин лагеря. И что встреча с ним еще впереди.
Наступила последняя ночь в лагере. Утром автобусом всех должны были отвезти обратно в Москву. Перед самым сигналом к отбою к Хорсту снова подошел неизвестный и чуть ли не слово в слово повторил приглашение к забору. Хорст не на шутку рассердился. Он одной рукой сгреб гонца за шиворот, а другой задрал его маску. Нет, лицо парня было Хорсту незнакомо.
— Кто звал? Колись, а то раздавлю как жука! — пообещал Хорст.
— Не знаю, девка какая-то, — проблеял тот.
Девка?! Гонец, похоже, не врал. Хорст вспыхнул. А вдруг Машка?! Пришла к нему… Что-то случилось, и ей нужно помочь… На всякий случай Хорст не стал предупреждать Эрика и направился к забору со всеми предосторожностями. Фигуру возле пролома он заметил издалека. Но теперь он не пошел прямо к ней, а углубился в заросли и сделал большой круг.
При этом время от времени он останавливался и прислушивался. Но кроме него и того, кто его ждал, вокруг не было ни души.
Хорст давно догадался, что в прошлый раз никакой Ботаник его к забору не вызывал. Он также догадывался, кому мешает спокойно жить. Но сказать с уверенностью, а тем более, доказать свои подозрения, пока не мог. Быть может, новая встреча прольет свет на темную историю?
Хорст приблизился к одиноко темневшей фигуре вовсе не с той стороны, откуда его ждали, а с противоположной.
— Что надо? — резко спросил он.
Фигура вздрогнула и обернулась. Это была Татьянка.
— Ты?! — Хорст изумился и расстроился, но постарался себя не выдать. — Что ты тут делаешь?
— Я приехала тебя предупредить, — торопливо начала она без всяких предисловий. — Игнат предатель. Не знаю, кому он стучит, но он — засланный казачок. В той драке он не участвовал, а прятался. Причем с той стороны, откуда менты не подъезжали. Как будто знал, что они приедут.
— Там, где не было ментов, пытался спрятаться Миха Архангел, — припомнил Хорст. — Думаешь, Игнат его мог завалить?
Татьянка с сомнением покачала головой.
— Это вряд ли. Он для этого слишком большой трус. За него все делает дебил Дыня. И вот что самое главное… Игнат и Дыня слишком часто общаются со Шварцем. Шварц в опасности, его надо предупредить. Ваньша что-то знает, но боится говорить.
Хорст задумался. Он и сам давно хотел выяснить у Шварца напрямую, какие у того общие дела с Игнатом и Дыней.
— Что ты предлагаешь? — спросил он Татьянку.
— Давай устроим им всем очную ставку — Игнату, Ваньше, Шварцу. Вот только Дыня припрется…
— Дыню я беру на себя, — отрезал Крюков. — Значит, так и сделаем. Завтра мы, наверное, вернемся в Москву. Там и обсудим все в подробностях. А как ты добираться будешь?
— Автостопом, как и сюда приехала. Обо мне не беспокойся, я вооружена и очень опасна!
Татьянка сделала на прощанье Хорсту ручкой и потопала в черноту леса. Похоже, она действительно ничего не боялась. Хорсту вдруг стало жаль эту самонадеянную девчонку. Он повернулся и медленно побрел к спальному корпусу.
Ночью в квартире профессора Жидоморова горел свет. Профессор на кухне пил чай с человеком, называвшим себя Оборотнем.
— Как ты сказал, я расплатился с Анваром. Теперь я нищий, — признался он.
Оборотень размешивал в большой купеческой чашке пятую ложку сахару. Его кипучий мозг требовал много сладкого.
— А как же спонсоры? — спросил он.
