Единственно, что я хотел проверить до приезда врачей — это наличие своей одежды и вещей. Пока Люся вызывала бригаду врачей, выйдя и сверяясь по ржавым табличкам с номером дома и названием улицы, я обшаривал помещение с остатками свечей и нарисованной на полу чем-то черным традиционной пентаграммой. Все оказалось на месте — в углу валялась моя одежда, даже с ключами и телефоном в кармане. Видимо, когда все отсюда ретировались, было не до того, чтобы еще и мародерствовать.
Когда Люся все-таки дозвонилась и вызвала скорую, я уже успел спешно переодеться в свою привычную одежду. Мы столкнулись в темном коридоре, дружно ойкнув и оказавшись в объятиях друг у друга. Ощутив под руками стройное, упругое и теплое женское тело, я почувствовал, как мои взвинченные мысли вдруг ринулись в совершенно недозволенном направлении. Спас положение смех, которым Люся ловко разрядила двусмысленную ситуацию:
— Ох, я уж подумала: не этот ли дебильный монах на меня накинулся?
Воспоминание о психиатрическом клиенте удачно сменило ход моих мыслей, и я похвастался:
— А я уже в нормальном наряде, правда пары пуговиц на рубахе не хватает. Зато ключи и даже телефон на месте.
Так что мы удачно, хотя и с явной неохотой вышли из этого внезапного клинча и пошли к машине. Нужно было проверить, в каком состоянии пребывает мое авто. Даже если его никто не трогал, еще не факт, что оно захочет отсюда уезжать, если его вдруг замучают какие-нибудь внутренние проблемы. Но все оказалось в порядке, и спустя несколько минут мы заняли выжидающую позицию, отъехав еще на полста метров и выглядывая в заднее окно, чтобы не прозевать, когда приедет скорая. Пока мы так ожидали врачей, я попытался дозвониться до Феди, но поскольку он не отвечал, мне пришлось ограничиться успокоительной СМСкой.
Не прошло и получаса, как карета неотложки проехала мимо нас и затормозила у дома со слюнявыми останками служителя сатаны. Врачи оказались добросовестными и смелыми — видя открытые двери пустующего дома, не побоялись зайти внутрь и отыскать своего клиента. Убедившись, что тело подобрано, мы отправились в свой неблизкий путь.
Солнце уже спешило к горизонту и раньше самого позднего вечера добраться до дому нам не светило, как бы мы не спешили. Женькина колымага, фырча и бурча, на удивление исправно дотащила нас почти до самого родного города, но вот на самых последних километрах начались странности. На первом же встретившемся светофоре она взяла и заглохла. Я завел ее снова и понял, что пока я держу высокие обороты, она едет, а на малых сразу начинает падать в свой машинный обморок. Время уже было за полночь и техпомощи ждать ниоткуда не приходилось. Я с тревогой посмотрел на Люсю и сказал:
— Кажется, приехали — не знаю, сколько так еще протяну. Машина уже два раза заглохла.
— Рули ко мне. Тут совсем рядом, — ответила сидящая рядом со мной прелестная попутчица, поблескивая глазами в темноте салона. — Во дворе поставишь, а завтра разберемся.
Надо сказать, что я и так всю дорогу старался держать себя в руках и думать только о соблюдении правил дорожного движения. Но все равно, заметив, что Люся где-то посреди поездки вздремнула, скосил на нее один глаз, а правая рука все норовила съехать с рукоятки передач чуть правее, на обалденно соблазнительную ножку в обтягивающих брюках. Однако, помня строгую отповедь, устроенную девушкой мне еще пару недель назад, я со вздохом заставлял себя вглядываться в дорогу. От этих мучений была одна польза: я, несмотря на усталость, ни капельки не хотел спать. Сами посудите: вы бы уснули, если у вас перед носом маячит столь прекрасное творение реала, а вы пальцем до него боялись дотронуться?
Под конец нашей поездки машина совсем распоясалась, и мне пришлось на время забыть свои восхищения попутчицей, а на последних километрах еще и внимательно слушать Люсины советы, как почти безостановочно проехать до ее дома. Когда железная старушка окончательно заглохла в Люсином дворе, я громко сказал: «Уф-ф!», а девушка тихо воскликнула:
— Ура! — и продолжила с лукавой улыбкой. — А теперь, мой верный шофер, за твой героический труд я приглашаю тебя ко мне в гости, на чашечку кофе…
— С булочкой?.. — вырвалось у меня вместе с восторженным вздохом.
— Хоть с двумя, — хихикнула Люся, и я покраснел до пят от невольного (или вольного?) сравнения.
Но меня опять стала есть моя астральная совесть. Я понимал, что дело пахнет керосином или еще чем похуже, ведь я уже сейчас себя весьма плохо контролировал и поэтому из последних сил попытался найти вежливый предлог смыться:
— Но Люсенька, я такой грязный, что мне стыдно идти в таком виде к столь приятной девушке в гости.
— Ерунда! Я тебя для начала, пока готовлю ужин, запихну под душ, — объяснила девушка, пока мы выходили из машины. — Что бы ты ни говорил, я тебе не дам голодному в полночь тащиться через весь город и грызть трехдневной давности колбасу. Или что там у тебя в холодильнике?
— Ничего, — пришлось мне признаться. — Я как раз давно в магазин не ходил. Все некогда было.
— Ну вот! Так что возражения не принимаются, — сказала Люся, притянув меня к себе за рубашку и озорно заглядывая в глаза.
Мне чуть худо не сделалось! Вот вам реальные впечатления! Я понял, что сейчас вопьюсь в эти губы самым нахальным образом, презрев все свои осторожности. И что вы думаете, я куда-нибудь делся? Разве могла моя хиленькая астральная сущность сопротивляться мощному влечению реального организма? Так что, я аж со стоном припал к восхитительным устам, я мои шаловливые ручки пошли проверять: какие же это булочки мне были обещаны к сегодняшнему ужину? И представляете, на этот раз я не получил отпора, и уже сам оторвался от живительного источника энергии любви, прошептав:
— Погоди, я все-таки такой грязный, что перепачкаю твой костюм!
— Дурачок ты мой милый! — прошептала Люся. — Ну хорошо, если так хочешь, закрывай машину, и пошли в душ.
Дальше я почти в беспамятстве оказался в душе и с остервенением пытался смыть с себя налет этих трудных суток. Выйдя оттуда в одном халате, я обнаружил идиллию гурмана: небольшой кухонный стол, накрытый на двоих. Люся, весело обняв и поцеловав меня в щеку, увернулась от встречных объятий и приказала:
— Начинай, с чего понравится, а я тоже в душ заскочу, с такой-то дороги!
— Конечно, мое очарование! — я не знал, как высказать ей свое восхищение.
Однако есть все-таки не стал, мужественно глотая слюни при виде ветчины, сыра, вина и прочих закусок на столе. Мне хотелось приступить к трапезе вместе с хозяйкой, и, слава богу, она не заставила себя очень долго ждать, появившись в пушистом бежевом халатике. Мое (вернее Женькино) тело сразу захотело наброситься на девушку, не давая дойти ей до стола, но я гигантским усилием усмирил проснувшегося во мне тигра. Вместо этого я, галантно взяв девушку под ручку, усадил ее напротив себя и стал ухаживать: налил по бокалам вина, положил ей закуски на тарелку… Люся при этом мягко усмехнулась:
— Джентльмен ты мой, что это у тебя руки трясутся?
— Будут тут трястись! — честно вздохнул я. — Ты не представляешь, какая драка стоит внутри меня!
— Какая еще драка? — удивилась девушка.
— А такая… Ты ведь уезжаешь скоро, я тоже могу исчезнуть из этих мест надолго, может, навсегда. Мне совесть не позволяет тебе сердце разбивать… — я грустно наблюдал, как омрачилось лицо моей милой хозяйки.
— Знаешь, мы с тобой не маленькие дети, — наконец упрямо встряхнула челкой Люся и несколько отчаянно улыбнулась. — Я знаю, что такое обретать и терять, и ты, наверное, тоже. Так вот, что я тебе скажу: я ни о чем не жалею, и по крайней мере мне будет о чем светлом в своей жизни вспомнить, — но, заметив поползновение в свою сторону, строго добавила, остужая мой порыв. — Но до булочек — по бокалу вина и хоть немного поешь!
Я с усилием запихивал в себя вино и закуски. Делать это было нелегко, так как мысли мои, вслед за взглядами уже шныряли где-то под немного разошедшимся отворотом Люсиного халата. В результате из ужина ничего путнего не получилось, так как и ей уже явно было не до еды. Наконец, она встала, якобы взять чашки из шкафчика. Но я-то чувствовал ее состояние — девушка была напряжена, как натянутая струна в ожидании моих действий.
И я постарался ее не разочаровать: бесшумно встал и, пока она стояла, отвернувшись к шкафчику, осторожно обнял сзади. Я ощутил, как дрогнуло ее прекрасное тело от моего прикосновения. Да, это вам не астрал! Мой организм отозвался чуть не реактивным ревом гормонов и физиологических реакций, так что мне сначала даже стало немного стыдно за некоторую упершуюся в ее булочки принадлежность. Но на то я и ангел, чтобы почувствовать, что именно это сейчас она и хотела ощутить, ну конечно в придачу ко всем остальным ласкам и комплиментам. Мои руки, быстро и нахально залезли под халатик, и под ними оказались обалденно приятные бархатисто гладкие округлости и плавные линии. Люся, низким, призывным шепотом взмолилась:
