– А разве можно было оставлять больную… в таком состоянии?
– Ну, оно не столь криминально, как кажется. Белла безобидна. Мы ждали приступов агрессии, но худшего развития сценария удалось избежать. Проблески сознания все еще присутствуют, но она тихо угасает. К тому же этой ночью за ней должна была присматривать Эльви.
– Кухарка?
– По первому образованию она – медсестра.
– Удивительно… Здесь все не те, кем кажутся на первый взгляд.
– Возможно. Но в одном точно нельзя сомневаться.
– В чем же?
– В личной преданности этому дому.
– Это касается Эльви?
– Эльви и меня.
– Как давно она работает здесь?
– Когда я пришла – она уже была.
– А Михалыч?
– Степана Михайловича нанимала я.
– Требовались мужские руки и карабин «Сайга»?
– Требовались мужские руки.
– А кто такая Изабо?
– Хм-мм… Я слыхала о ней, но никогда не видела. Это жена Виктора.
– Мать поганца? Э-э… Я хотел сказать… Марика.
– Нет. Изабо – его вторая жена. Мать Марика погибла много лет назад, насколько я знаю. А мальчишку отправили в Англию, учиться. Сейчас он на каникулах.
– Она не русская? Изабо?
– Я не в курсе.
– Марик приехал с отцом?
– Да. Вчера утром.
– Мне кажется, он доставляет массу хлопот окружающим.
– Переходный возраст. Закрытая английская школа. Минимум контактов с соотечественниками. Я отношусь к этому философски.
– А Изабо? Почему она не приехала? Или она была здесь?
– Нет. Ее не было ни на этот Новый год, ни на прошлый.
– Почему? Я нашел листок… Там, среди других имен, есть и ее имя. Вот, взгляните.
– Ага. Это схема рассадки гостей за столом. Я ее помню. Белла всегда ответственно относилась к таким вещам. Я даже заказывала специальные визитки.
– Так почему не приехала Изабо?
– Насколько я знаю, ее давно нет в стране.
– Но визитки были заказаны? И я не вижу здесь имен Александра и его спутников.
– Это прошлогодняя схема.
– А в этом году?
– В этом – все по-другому. Грустный Новый год. Грустный юбилей. Мертвые собаки. И очень грустный финал.
– И тем не менее вы его встретили?
– Новый год? Конечно. Деваться было некуда.
– За столом присутствовали все?
– Кроме Эльви и Степана Михайловича. Были и присутствующие чисто номинально. Аня, дочь Анатолия… весь вечер читала книгу. Наш гость… Хавьер… подарил ей какой-то свой роман. Даже представить не могла, что он писатель.
– Книга на испанском? Я ее видел сегодня.
– Да. Анна читает по-испански, как оказалось. Наверное, это и к лучшему, что ей удалось себя занять. От такого праздника лучше абстрагироваться.
– Как долго вы пробыли все вместе?
– Около двух часов. Марика отправили спать раньше.
– И он согласился уйти? Мне показалось, что это очень своенравный молодой человек.
– Он дерзил гостям. Задирал Анну.
– Они не ладят?
– Это еще мягко сказано. Терпеть друг друга не могут, уж не знаю почему. Ну, и вообще, мальчишка вел себя вызывающе. Отец накричал на него и практически выставил вон. Это произошло в половине первого.
– Вы так точно запомнили время?
– Я сидела напротив больших кабинетных часов. Они как раз пробили половину. Собственно, по ним мы и встретили Новый год.
– Даже не включали телевизор?
– В Западной гостиной нет телевизора. Белла считала, что когда собирается семья, отвлекаться на телевизор неуместно. Неуместно – очень точное слово. Учитывая обстоятельства.
– Вы обсуждали… семейные проблемы?
– Нет, это тоже было бы неуместно. В присутствии чужих людей. Кстати, девушка Александра – не испанка.
– Нет?
– Скорее всего, русская.
– С чего вы взяли? Мне она представилась как испанка.
– Она солгала. Уж не знаю, по какой причине.
– Так почему вы решили, что она – не испанка?
– Она реагировала на разговор так, как будто понимала его. Не всегда, но пара моментов была. Рефлекторные реакции трудно контролировать.
– Если вы правы…
– Я права. Просто поговорите с ней – желательно на русском. Здесь все не те, кем кажутся.
– А испанец… Этот Хавьер… Дельгадо. Он настоящий?
– Судя по тому, что издал книгу на испанском, – скорее всего.
– Понятно. Спасибо за наблюдение. Я обязательно учту его. А за то время, что вы провели в гостиной, кто-нибудь отлучался из-за стола?
– Софья получила сигнал от радионяни. Ее младший сын боится темноты. Очевидно, он проснулся, испугался и вызвал мать.
– Не совсем понял… Что такое радионяня?
– У вас нет детей?
– Только кот.
– Это обычная рация, реагирующая на движение младенца. Дети постарше могут пользоваться ею самостоятельно.
– Понятно. Как долго она отсутствовала?
– Может быть, минут двадцать. Полчаса.
– Та фраза, которую ей приписывает Марик… Она действительно была произнесена?
– Я ее не слышала.
– Больше никто не выходил? В районе часа – половины второго?
– Естественно. Кто-то выходил. По естественным надобностям.
– А вы?
– Естественно.
– Надо полагать, это не занимало много времени?
– Не занимало. Туалетная комната находится рядом.
– В котором часу все разошлись?
– Я не могу говорить обо всех, потому что ушла первой. У меня разболелась голова.
– Я понимаю.
– Но не только это. Мне показалось правильным оставить членов семьи одних.
– А до этого не казалось?
– До этого все было относительно тихо. Тихая грустная ночь. Немного сентиментальная. Они вспоминали детство. А потом они начали ссориться.
– Кто именно?
– Саша и Виктор.
– Из-за чего вспыхнула ссора?
– Я не уловила момент ее начала. Собирала грязную посуду со стола. Обычно это делает Эльви, но в эту ночь Эльви находилась рядом с Беллой.
– Посуды было много?
– Да. Но хлопот это не доставляет. Тарелки просто сгружаются в специальные поддоны и ставятся в лифт рядом с гостиной.
– Лифт?
– Ну, это громко сказано. Небольшая платформа, шестьдесят на шестьдесят сантиметров. Она опускается по шахте прямо на кухню. И точно так же поднимается, когда нужно накрыть на стол. Очень удобно.
– Значит, вы собрали со стола и ушли?
– Да. Но перед этим случился небольшой инцидент. Я уронила один из поддонов. Уже в коридоре. Разбилось с десяток тарелок и несколько бокалов. Грохот был тот еще, но, слава богу, никому это не помешало.
– Все были увлечены ссорой Виктора и Александра?
– Да. Как раз в это время вернулась Софья. Она помогла мне собрать осколки.
– Очень благородно с ее стороны. Средний брат принимал участие в ссоре?
– Напротив, старался погасить напряжение. Мне кажется, Анатолий вообще очень спокойный человек.
– Понятно. И что сделали потом? После того, как покинули гостиную?
– Отправилась к себе. Что же еще?
– Не заглянули к хозяйке? Узнать, как ваша подопечная?
– Зачем? Она ведь находилась под присмотром Эльви. Если бы что-то произошло, Эльви бы мне сообщила.
– Как видите, произошло. И она не сообщила.
– Бедная Эльви. Да.
– Вы встретили кого-нибудь, когда возвращались к себе?
– Кого я должна была встретить, если все оставались в гостиной?
– Да, действительно. Значит, вы вернулись к себе…
– …приняла таблетку от головы и проспала до утра. Дальше вы все знаете. В восемь мы со Степаном Михайловичем отправились обойти территорию. Обычно он делает это один.
– Но сегодня вы решили к нему присоединиться.
– Меня волновало то, что собаки были отравлены.
– Опасались внешнего проникновения? Но ведь собак мог отравить только тот, кто находился в доме. У вас есть предположения?
– Я бы не хотела их озвучивать.
– Мальчишка, да?
– Мальчик действительно неуравновешен.
– Да. Даже странно, что он не перетравил всю семью.
– Он вам тоже не нравится, Борис Евгеньевич?
– Мои чувства не имеют никакого значения. Равно как и ваши. Мальчик мог отравить собак, но вряд ли он стрелял в собственную бабушку. Для двенадцатилетнего парня это слишком непосильная задача.
– Вы полагаете?
– А вы нет?
– Пожалуй…
* * *
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА СОФЬИ НОВИКОВОЙ– Я хотела ее смерти. Это правда.
