министров формула звучала так: „Императору всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть. Повиноваться власти его не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает“. В сущности, разницы не было, что отметил сам царь.
Далее шел общий абрис проявлений власти верховного управления государством в отношениях международных, в управлении внутреннем.
При определении державных прав внутреннего управления было внесено, по особому указанию Витте, в статье 15 постановление о праве государя всем должностным лицам, „которых оклады содержания не установлены особым законом, назначать содержание в размерах по его личному усмотрению, а равно о праве назначения размера пенсий всем тем должностным лицам, коим размер таковой не установлен законом, а также право его назначать усиленные оклады содержания, пособий и пенсий служащим и их семьям“.
Именно эти права царя подверглись самому сильному обстрелу прессы. Ибо сохранение этих прав ставило в финансовую, материальную зависимость весь чиновничий корпус „служилых людей“ даже в самых высших эшелонах власти.
Значительно изменились главы о правах подданных (Декларация прав человека). Прежде всего исчезла первая же статья, говорившая о равенстве всех поданных перед законом, невзирая на их происхождение и вероисповедание. Исчезла попытка закрепить Основным законом самое крупное завоевание мятущегося народа; исчезло указание о равноправии сословий и, в частности, столь долгожданная отмена служебного бесправия податных сословий, отсутствовало предположение о закреплении Основными законами полноправия старообрядцев, евреев и вообще иноверцев. Взамен ее ставилась статья о малозначительном предмете, да к тому же в ничего не содержащем изложении: что условия приобретения и утраты прав подданства определяются „законом“; это положение даже и намека на какое-либо право граждан в себе не заключало.
А за нею следовала уже новая статья об обязанностях граждан: защищать престол и Отечество, платить налоги и отбывать повинности.
Следовавшие далее судебные гарантии русских подданных, перенесенные в Основные законы, были Витте оспорены. Граф Витте поставил под вопрос внесение правил судебных уставов 1864 г. в перечне личных вольностей — премьер настаивал, таким образом, на отмене положения несменяемости судей — этой сердцевины судебных уставов.
Особые сомнения вызвала у графа Витте статья 25, гласящая, что всякое задержанное (администрациею) лицо в течение 24 часов (а там, где нет судебной власти, в течение трех суток) должно быть или освобождено, или представлено судебной власти для надлежащего постановления. Статья, которую защищал Нольде и которую Витте выкинул еще на предварительной стадии, работая над документами, пометив: „Едва ли это у нас исполнимо“. Ну где уж тут было думать всерьез о правах подданных: „Не до жиру, быть бы живу!“21
Руководящим принципом, как и в главе первой, при перечислении прав носителя власти верховной, было стремление расширить по возможности и укрепить казавшуюся несокрушимою цитадель забронированных постановлений Основных законов.
Самый материал для пополнения проекта Государственной канцелярии был дан законом о реформе законодательных учреждений; то есть Манифестом 20 февраля 1905 г., но в каком объеме надо было воспользоваться им для установления неприкосновенности законов? Это была существенная и нелегкая задача! В этом отношении и у графа Сергея Юльевича явилось некоторое сомнение: конечно, не в том, правильно ли придавать этим постановлениям характер основных, а только в том, нужно ли это? Под главою четвертою проекта его экземпляра имеется заметка: „В Манифесте говорится, что Дума и Гос. Совет не могут возбуждать (вопроса о пересмотре?) основных законов и законов о Госуд. Совете и Думе: нужен ли (?) при этом настоящий отдел основных законов?“ Но затем это замечание вычеркнуто, а весь раздел этот в проекте, внесенном Канцеляриею в Совет министров, был не только оставлен, но и весьма расширен, сравнительно с предположениями Государственной канцелярии.
Самое правило о замуровании всех основных законов также потерпело изменения. В первоначальном Проекте под № 1 это было выражено так (ст. 51): „Основные законы (ст. 5–17), (значит, без первых четырех статей. — А. С.), равно как постановления, упомянутые в ст. 18, могут быть предметом законодательного пересмотра не иначе как с соизволения Его Императорского Величества“. В проекте, представленном Витте, была особая (4-я) статья: „Основные законы подлежат пересмотру не иначе как по почину Государя Императора“, а в статье 52 было указано, что законодательные учреждения могут возбуждать предположения об изменении законов, за исключением Основных законов. Затем, в последующих корректурах проекта, статья 80 была исключена, а конец статьи 54 (бывшая 51) был изложен так: „За исключением основных государственных законов, почин пересмотра которых принадлежит единственно Императорскому Величеству“.
Затем было графом Витте и вовсе исключено указание на одновременность созыва и закрытия Думы и Совета; также исключено им правило, что при досрочном роспуске Думы она созывается в новом составе не позднее как через шесть месяцев после ее роспуска. Это уже право на бессрочный роспуск, фактический разгром Думы.
Далее, по окончательной редакции проекта, внесенного Канцеляриею в Совет министров, был внесен ряд постановлений: о Государственном Совете и его членах по особому назначению, о равном числе членов по назначению и по выборам; о рассмотрении законодательными учреждениями росписи государственных доходов и расходов и ассигнований, росписью не предусмотренных, о кредитах, не подлежащих рассмотрению палат или какому-либо сокращению, о случаях неутверждения росписи и неназначения к 1 мая контингента лиц, подлежащих призыву, а также технические правила о последовательности рассмотрения проектов законов и утверждения их государем и, наконец, правила о предъявлении запросов министрам.
Затем, как уже упоминалось, в личное одолжение графу Витте была включена статья о декретах, выходящих от высших представителей управления.
Наконец, в статье об ответственности за общий ход государственного управления включено имеющее огромное политическое значение и сделавшееся потом боевым лозунгом добавление, что они отвечают „перед Его Императорским Величеством“. И наконец, грозная статья 66 о возможности привлечения к ответственности Государственною Думою или Государственным Советом министров (которая признана была, как я указывал, не только опасною и мало понятною и Тхоржевским, и бароном Нольде, получившая дополнительное, но решительное замечание графа Витте, „что такая ответственность возможна в особом суде, но не по суду Думы и Государственного Совета“) была вовсе исключена.
Иначе говоря, министры объявлены неприкосновенными особами. Императорское правительство ответственно только перед царем, последний его формирует, пестует, охраняет.
Результаты совещания Совета министров вылились в его Мемории, которые послужили
