Он встал, приветствуя их, обменялись рукопожатиями, банальными любезностями.
— Я нашел для вас временное пристанище, — сказал Маркби, — если не предпочтете какой-нибудь местный отель. В коттедже вам никто не помешает, но выбор за вами.
— Отлично. — Не особенно интересуясь жилищными условиями, Минкин перешел прямо к делу: — А рабочий кабинет?
— Констебль Холдинг вас проводит. — Алану не понравилась резкость гостя, но он решил держаться предельно любезно. Не хочется, чтобы Минкин сообщил начальству о враждебности местного суперинтендента.
«Я не враждебный, — сказал он себе. — Совсем не враждебный. Никто не скажет».
Хейес, стоя в углу, бросал по сторонам беглые проницательные взгляды. У Алана защекотало между лопатками. Берегись его, сказал инстинкт, он из этих двоих самый хитрый. Интересно, регулярно ли они работают в паре.
— Хотелось бы как можно скорей ознакомиться с делом, — сказал Минкин. — Мы постараемся вам не мешать.
Тоже старается играть по правилам, пока не уяснит обстановку.
— Конечно. Источник мышьяка к данному моменту не установлен… — начал Маркби.
— Заводов рядом нет? — перебил его Минкин. — Удивительно, чего только не используют на химическом производстве.
— У нас не промышленный район, — пояснил Маркби. — Несколько компаний занимаются сельскохозяйственными препаратами…
Тут за дверью раздался шум, а затем и голос Джинни Холдинг:
— К сожалению, сейчас нельзя. Мистер Маркби занят. Может, я могу помочь?..
В ответ зазвучали одновременно три голоса. Один мужской, смутно знакомый, два женских, один из которых слишком знакомый.
— Секундочку, — попросил Маркби. — Позвольте взглянуть, что там происходит.
И он быстро шагнул в коридор. Холдинг изо всех сил сдерживала компанию, состоявшую из Рона Гладстона, Джулиет Пейнтер и Мередит. Поскольку Мередит заходит в региональное управление только по очень важному делу, действительно требующему внимания, Маркби потребовал ответа:
— Что случилось?
— Ох, Алан, — с облегчением вздохнула Мередит, — Рон тебе кое-что хочет сказать.
Маркби почуял за спиной могучую фигуру.
— Кто-то желает сделать заявление? — уточнил Минкин. — Инспектор!
Присеменил Хейес.
— Пройдемте лучше в кабинет, который нам выделили, и послушаем, что скажут эти люди.
Джинни Холдинг, вопросительно взглянув на босса, шагнула вперед. За ней Минкин и Хейес, процессию замкнули Рон, Джулиет и Мередит. Мередит оглянулась на Алана, оставшегося стоять в дверях кабинета.
На шум из своей комнаты выскочил Дэйв Пирс. Маркби схватил его за руку:
— Ради бога, бегите туда, сидите и слушайте!
Как и опасалась констебль Холдинг, бывший архивный кабинет тесен даже для двух человек. Когда в него набились шестеро, он превратился в нечто вроде пыточной камеры, где не то что сидеть или лежать, стоять толком невозможно.
Минкин, видимо для подтверждения своего ранга, занял место за столом. Хейес встал у него за плечом. Нашлись еще два стула, предложенные Джулиет и Мередит, которые уселись лицом к ним. Рон Гладстон и Дэйв Пирс остались стоять.
— Так не годится, — твердо объявила Мередит и встала.
— Что, мадам? — подозрительно взглянул на нее Минкин.
— Сидеть должен тот, кто дает показания, правда? Я постою. Сядьте, Рон.
— Возможно, вы позволите нам решать, мисс? — впервые заговорил Хейес. Голос у него оказался гнусавый.
Но официальный подход не произвел впечатления на посетителей, и они быстро перегруппировались. Рон недовольно указывал, что джентльмены не сидят, когда леди стоят, но обе леди быстро его угомонили.
— Вы пережили тяжелое потрясение, — объявила Джулиет. — Разумеется, вам надо сесть.
— Как только займете места в оркестре… — нелюбезно буркнул Минкин.
Наконец Рон и Джулиет уселись перед полицейскими, Мередит с Пирсом встали по сторонам. На пересадку ушло минут пять, потом оказалось, что в ящиках письменного стола нет протокольных бланков, и Пирс отправился за ними. Заодно принес еще стул, которым сразу же завладел Хейес, к неодобрению Рона. («В мое время леди стоять не позволяли!») Инспектору как-то удалось воткнуть стул в угол, где он и уселся с бланком и ручкой.
Когда воцарился порядок, Минкин сложил на столе руки и кивнул Хейесу, чтобы приготовился.
— Итак. Я суперинтендент Минкин из Лондона. Возглавляю следствие по делу о смерти Яна Оукли.
Мередит уставилась в пол, невольно припомнив диалог, приписываемый констеблям: «Следуя в северном направлении, я заметил обвиняемого…» А когда подняла голову, увидела, что острые голубые глазки Минкина прямо-таки вонзились в нее. Как будто он прочел ее мысли. Всякое побуждение посмеяться над ним пропало. Он ничуть не смешон. Скорее очень серьезный противник.
— Это инспектор Хейес, — продолжал суперинтендент и взглянул на Пирса, предлагая ему представиться.
— Я уже встречался с этими людьми, — сухо сказал тот. — Они меня знают. Инспектор Пирс.
— Тогда, может быть, вы себя назовете? — обратился Минкин к посетителям.
Джулиет начала первой:
— Джулиет Пейнтер. Консультирую Дамарис и Флоренс Оукли по поводу продажи их дома.
— Усадьбы Форуэйз, где произошло убийство, — внес Пирс пояснение.
— Агент по недвижимости, — ровным тоном уточнил Минкин, проигнорировав Пирса.
О боже, мысленно охнула Мередит.
Джулиет подскочила на стуле:
— Не агент, а консультант! Я ничего не покупаю и не продаю. Даю советы тем, кто хочет купить и продать.
На Минкина тирада не произвела впечатления.
— По-моему, одно и то же.
— Ничего подобного! — отрезала Джулиет и сделала глубокий вдох. — Возможно, вам известно, что мой брат, доктор Джеффри Пейнтер, тот самый специалист по ядам, который идентифицировал мышьяк в организме.
Последовало молчание.
— В организме Яна Оукли? — уточнил Минкин.
— А где же еще?
Тяжелый взгляд суперинтендента переместился на Рона Гладстона.
— Вы хотите сделать заявление? Назовитесь.
— Не заявление, а сообщение, — поправил Рон. — Меня зовут Рон Гладстон. Я садовник в Форуэйзе.
Минкин крепко сцепил пальцы и снова взглянул на Мередит.
— Мередит Митчелл, — сказала она. — Я первой встретилась с Яном Оукли. Познакомилась в поезде и отвезла в Форуэйз. Нынче утром мы с Джулиет были в усадьбе с визитом, где столкнулись с Роном… и поэтому явились сюда.
— Хорошо, — кивнул Минкин.
— Вы также должны знать, что я живу в одном доме с суперинтендентом Маркби.
— Боже… — пробормотал Хейес. — Неудивительно, что прислали посторонних.
Минкин бросил на него быстрый предупреждающий взгляд.
— Итак, мистер Гладстон, — сказал он. — Как вы понимаете, я еще не успел ознакомиться с делом. Только что приехал. Но если у вас имеется информация, сообщите, пожалуйста. Инспектор Пирс наверняка разберется.
Рон подался вперед:
— Насчет мышьяка. Понимаете, я не знал, что он умер от мышьяка. Знал, что отравился, а что мышьяком, не знал до нынешнего утра, когда услышал от присутствующих здесь дам. — Он сделал паузу, проверяя, понимает ли Минкин.
— Продолжайте, — кивнул тот. — Я вас остановлю, когда что-нибудь будет неясно.
Рон прокашлялся.
— Придется вернуться к следующему дню после его приезда.
— Чьего?
— Яна Оукли. По крайней мере, так он себя называл, — пояснил Рон. — То есть нам пришлось верить ему на слово.
— Я видела паспорт, — вставила Джулиет. — Первым делом спросила. Действительно Ян Оукли.
— Наверняка и другие Оукли есть! — возразил Рон.
— Вряд ли в Польше их много, — добавила Мередит.
— Можно не отклоняться от темы? — буркнул Минкин, смахивая на укротителя, у которого львы вышли из-под контроля и который готов в любую минуту прибегнуть к решительным мерам.
— Хорошо, — кивнул Рон. — На участке стоит старый садовый домик. С незапамятных времен закрытый. Я в него никогда не заглядывал, но, когда мисс Оукли сообщила, что они думают продать усадьбу, решил посмотреть. Порядок навести, понимаете.
Он помолчал в ожидании комментариев. Не дождавшись, продолжал, раскрасневшись, отчего стал похож на петуха:
— Дверь на висячий замок была заперта, ключа у меня не было, пришлось засов вывинтить. Открыл, зашел. Вы такого беспорядка в жизни не видели. Настоящий музей. Набит всякой всячиной лет сорок назад или больше, все так там и стояло. Верней, почти все до сих пор стоит, — пояснил он, — потому что я на другие дела отвлекался, так и не вернулся. — Он прокашлялся. — Начал оглядываться. Куча старых бутылок, жестянок, садовые инструменты, удобрения, средства от сорняков и всякое такое. Очень старые химикаты. Теперь почти ничего такого не купишь. И на одной полке у самой стены темная бутылочка, вся в пыли. Крышка заржавела, открутить невозможно, но, судя по весу, наполовину полная. Этикетка потемнела, но видно, что затейливая. Раньше все старались сделать покрасивее, не жалели труда, даже на этикетки. Видели бы вы старинные инструменты…
