— Вот ты и оставь. Убирайся отсюда. Пошел прочь!
Эрик еще раз злобно глянул на Ракель и медленно пошел в лес.
— Бьянка! — Ракель, спотыкаясь, пробралась через последние несколько веток, разделявших нас. Я быстро провела языком по зубам: нужно выглядеть и вести себя как человек. — О боже, что с этим парнем такое?
— Он подонок. — Это правда, хотя и не вся.
Ракель крепко обхватила себя руками.
— Он преследует... так себя ведет... О боже! Ладно. Все хорошо.
Я всматривалась в темноту, пытаясь убедиться в том, что Эрик в самом деле ушел. Шаги его затихли, и я больше не видела его светлой куртки. Он ушел, во всяком случае на время, но я ему не доверяла.
— Пошли, — сказала я. — Давай быстренько переберемся на ту сторону.
Слишком потрясенная, чтобы задавать вопросы, Ракель молча направилась за мной. Примерно через четверть мили мы нашли небольшой каменный мостик. Похоже, им нечасто пользовались, и нескольких камней не хватало, но Ракель не жаловалась и ни о чем меня не спрашивала, пока мы переходили через речку. Если бы Эрик очень захотел, он тоже мог бы перейти на ту сторону, но природное отвращение к текущей воде плюс страх перед миссис Бетани почти наверняка защитят нас.
— Ты как? — спросила я, оказавшись на другом берегу.
— Хорошо. Со мной все хорошо.
— Ракель, скажи правду. Эрик преследовал тебя в лесу... ты вся дрожишь!
Кожа ее покрылась липким потом, но Ракель продолжала пронзительным голосом утверждать:
— Все хорошо!
Мы молча посмотрели друг на друга, потом она шепотом добавила:
— Бьянка, пожалуйста. Он меня не тронул. Так что со мной все хорошо.
Когда-нибудь она сможет мне обо всем рассказать, но не сегодня. Сегодня ее нужно уводить отсюда, причем быстро.
— Ладно, — сказала я. — Давай вернемся в школу.
— В жизни не думала, что буду рада возвращению в «Вечную ночь»! — Ракель рассмеялась каким-то ломким, прерывающимся смехом. Мы уже тронулись с места, но тут она остановилась. — Разве ты не собираешься позвонить в полицию, или учителям, или кому-нибудь?
— Мы все расскажем миссис Бетани, когда вернемся.
— Я могу позвонить прямо отсюда, у меня с собой мобильник. В городе он работал...
— Мы уже давно не в городе. Ты же знаешь, здесь нет сети.
— До чего глупо! — Она так дрожала, что ее зубы стучали. — Почему эти богатенькие сучки не велят своим мамочкам и папочкам заплатить за вышку?
«Потому что большинство из них не привыкли даже к обычным городским телефонам», — подумала я.
— Ну все, пойдем.
Ракель не дала мне обнять себя за плечи, пока мы шли в школу по замерзшему лесу, и все время крутила и крутила свой кожаный браслет.
Ночью, после того как она легла спать, я пошла к миссис Бетани в ее кабинет в каретном сарае. Учитывая ее пренебрежительное ко мне отношение, я предполагала, что директриса начнет сомневаться в моих словах, но этого не произошло.
— Мы об этом позаботимся, — сказала она. — Можете идти.
Я замялась:
— И это все?
— А вы думаете, что вам позволят обсуждать наказание? Может быть, самой его назначить? — Она выгнула бровь. — Я знаю, как поддерживать дисциплину в моей собственной школе, мисс Оливьер. Или вам хочется написать еще одно эссе, чтобы вспомнить?
— Я просто имела в виду... а что мы будем говорить остальным? Они захотят узнать, что случилось с Ракель. — Я уже видела красивое лицо Лукаса и слышала его вопросы о тех странностях, что происходят в «Вечной ночи». — Ведь она расскажет, что это был Эрик. Наверное, нам придется говорить, что это был грубый розыгрыш или что-нибудь в этом роде, да?
— Это звучит разумно. — Почему у нее такой веселый вид? Я поняла, в чем дело, как только миссис Бетани добавила: — Вы становитесь специалистом по обману, мисс Оливьер. Наконец-то прогресс.
Боюсь, что она не ошибалась.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Первый снегопад нас разочаровал — снега выпало всего полтора дюйма, он быстро растаял, а потом замерз, и все дорожки обледенели. Округа выглядела пятнистой и скучной, а желто-бурые холмы были увенчаны водянистыми слипшимися снежными глыбами. Чешуя и крылья у горгульи за окном моей спальни в башне украсились бисеринками льда.
— Меня это устраивает, — сказала Патрис, искусно заматывая шею ядовито-зеленым теплым шарфом. — И я так рада, что теперь чаще светит солнце!
— Ты хочешь сказать, что снова можешь на него выходить? — Перед Осенним балом меня ужасно раздражала бесконечная «диета» Патрис и остальных: как все вампиры, отказывающиеся от крови, они похудели и стали выглядеть более вампирически.
Кортни и вся клика ее обожателей много времени проводили на солнце; это ничуть не мешает сытому вампиру, но очень мучительно для голодного. Мне пришлось мириться с тем, что Патрис долгие часы проводила перед зеркалом, пытаясь разглядеть себя в нем, потому что ее отражение выцветало и выцветало, став почти невидимым. Мне показалось, что все они тогда стали гораздо стервознее, но с этой компанией толком и не поймешь.
Патрис догадалась, о чем я, и покачала головой, словно я ее раздражаю.
— Я прекрасно себя чувствовала после бала. И это стоило нескольких недель голодовки и необходимости прятаться в тени! Раньше или позже ты тоже поймешь, в чем прелесть самоограничения. — На ее круглых щеках появились веселые ямочки. — Но только не с Лукасом, да?
Мы долго смеялись над нашей общей шуткой. Я искренне радовалась, что мы с Патрис неплохо поладили, потому что, разрываясь между неприятностями, случившимися с Ракель, и грядущими экзаменами, я меньше всего нуждалась в дополнительных стрессах.
Экзамены нам предстояли жестокие. Я этого ожидала, но все равно сочинения для миссис Бетани не писались сами собой, а экзамен по тригонометрии не становился проще. Мама неожиданно проявила садистские наклонности, заставив нас вспомнить каждую мелочь, когда-либо упомянутую ею в классе; к счастью, мы сумели угадать, что темой основного эссе будет Миссурийский компромисс[2], потому что мама начала слегка подпрыгивать. «Надо полагать, Балтазар неплохо справится», — думала я, строча в тетрадке с такой скоростью, что пальцы сводило судорогой. Хотела бы я написать хотя бы вполовину так же хорошо, как он.
В эти последние недели я с головой окунулась в учебу не только из-за сложности экзаменов, но и потому, что занятия помогали отвлечься. Заставляя Ракель постоянно задавать мне вопросы, я отвлекала ее от мыслей о том, что едва не произошло тогда в лесу. Очень помогало и то, что миссис Бетани наказала Эрика: он буквально каждую свободную минуту проводил, оттирая щеткой коридоры, и при любой возможности кидал на меня разъяренные взгляды.
