надо! – а под стопой что-то ощутимо хрустнуло. Нога врага стремительно сложилась под неестественным углом под его дикий, оглушающий крик боли!
Минус один.
Оборачиваюсь на звон металла за спиной, одновременно выхватив меч из ножен. Роман, успевший своевременно обнажить клинок, перехватив факел в левую руку, отбивается уже от двух наседающих на него врагов с саксами. Лишь длина его каролинга да собственный боевой опыт позволяют гвардейцу варанги держать убийц на дистанции, не позволяя им зайти со спины или сбоку – для этого он все время смещается приставными шагами или отступает назад так, чтобы атакующие были в поле его зрения. Причем стараясь обойти их, чтобы только один из нападающих стоял напротив, а второй оказывался за спиной соратника.
На моих глазах тезка вновь скакнул в сторону от убийц, сместившись вправо и одновременно выбросив вооруженную руку вперед в длинном колющем выпаде. Но скругленное острие каролинги лишь звонко звякнуло о что-то металлическое (видать, кольчуга под одеждой!), в то время как второй противник стремительно рванул к гвардейцу. Рома попытался отмахнуться от него факелом, однако враг все же сумел зацепить его предплечье длинным лезвием сакса – и тут же тезка вновь отскочил назад, широко рубанув перед собой клинком…
А в следующую секунду острие моего меча обрушилось сзади на шею услышавшего мои шаги, но не успевшего обернуться убийцы в кольчуге, перерубив тому шейные позвонки. Он безмолвно рухнул на колени, тут же безжизненно завалившись назад – а последний из врагов был атакован Романом, налетевшим на обидчика, словно огненный вихрь! Серьезно, пламя факела прочертило в воздухе стремительную огненную дугу, вновь заставив нападающего попятиться – а затем он страшно, булькающе захрипел: сталь клинка гвардейца впилась в его горло, порвав гортань под кадыком…
– Фух-х, кажется, все! Ну-ка, Рома, посвети вниз! Хочу посмотреть на его лицо!
Откинув капюшон с головы убитого мною врага, я с удивлением, быстро сменившимся стремительно нарастающим чувством тревоги, опознал в нем одного из воинов-свеев, сопровождающих купца Бьерна. Но прежде чем я осознал происходящее, пламя вдруг перестало освещать лицо мертвеца – после чего факел выпал из руки Ромы. А в следующую секунду тезка с глухим стоном опустился на землю – и тут же бессильно откинулся на спину, на землю. При этом задышав часто, с каким-то явно ненормальным, судорожным хрипом…
– Рома! Рома, что с тобой? Ранен?!
Я опустился на колени рядом с товарищем, подхватив факел и осветив им тело соратника. Но кровь увидел лишь на порезанном предплечье – а после пламя вырвало из темноты неестественно синюшное, мертвенно-бледное лицо гвардейца. Он попытался что-то сказать, моляще смотря на меня своими серыми, исполненными сейчас ужаса глазами, но изо рта его пошла пена, а тело резко дернулось… И наконец, взгляд тезки буквально остекленел.
Твою же ж…!
Пару секунд я в ступоре таращусь на погибшего товарища, пока меня не отвлек стон боли, раздавшийся за спиной. Тут же я вспомнил, наконец, о травмированном мной, но еще вполне живом свее – и свирепо скрипнув зубами, двинулся в сторону отчаянно ползущего по земле убийцы.
Он понял, что я иду за ним, перевернулся на спину, вскинув безоружные руки перед собой, словно пытаясь закрыться ими от смертельного удара клинка – а факел осветил наиболее старого в команде купца воина, старшего над остальными. В голове всплыло его имя – Гуннар – и я обратился к нему на чистом свейском:
– Какого хрена вы, ублюдки, напали на нас?! Тебя что, послал Бьерн?! Отвечай, свинья, иначе отправишься в преисподнюю сию же секунду!
Прочитав отчаянную решимость на моем лице, уже довольно пожилой скандинав не стал запираться и играть в героя-партизана на допросе, а быстро заговорил – как только острие меча неспешно коснулось кожи на открытой шее:
– Нет, тебя приказал убить ярл Флоки – тот сопливый недоносок, прикидывающийся племянником купца!
Вряд ли я смог скрыть собственное изумление, ошеломленный тем, что вечно бухой подросток, спаивающий вендов по всему Ругарду и казавшийся мне каким-то быдловатым бичом, бесцельно слоняющимся по городу, на самом деле есть чей-то боевой вождь.
– Ярл?!
Лицо Гуннара исказилось от боли – свей неудачно пошевелился, – но ответил он торопливо, я бы даже сказал, с энтузиазмом:
– Да, господин! Он стал им после смерти отца, Сверкера Хитрого, сраженного твоей рукой, ромей! И после смерти брата, Эрика Наковальни, убитого на хольмганге могучим ярлом Ратибором.
Спину мою обдало морозом от осознания происходящего и предчувствия неотвратимо приближающейся беды.
– Флоки – его ведь так зовут? – он взял с собой большую часть хирдманов и отправился на западное побережье, проведать какого-то из знакомых, как я слышал. Так он, выходит, отправился к Ратибору?!
Горе-убийца кивнул с широко раскрытыми от ужаса глазами, после чего добавил:
– Он поклялся отомстить вам – тебе и Ратибору. Вы убили его семью, обесчестили его воинов, обезоружив, но сохранив жизнь. Не сверши он вам возмездия, и ярлы-соседи забрали бы его людей, усадьбу, его богатства – и саму жизнь. Он взял имя Мститель и отправился сюда, на остров – найти вас и свершить месть в нужный час. Когда будет можно безопасно уплыть, уже не боясь штормов – и до того, как сами раны отправятся в набеги.
– То есть этот момент настал сейчас… Но как он хочет убить Ратибора? Думает устроить ему засаду всего с семью воинами? Да у него ближников вдвое больше, и сам ярл стоит в схватке пятерых опытных бойцов!
Свей, чье лицо покрылось крупными капельками пота, отрицательно покачал головой:
– Нет, господин, нет! Он взял с собой много яда – такого, каким было обмазано наше оружие, и другого – коий можно добавить в пищу. Он собирался втереться ярлу Ратибору в доверие с помощью богатого подарка, кинжала с черным клинком, доставленного с далекого востока – страны, лежащей за Персией. А на прощальном пиру в ночь полной луны – то есть следующей ночью, отравить ярла и его ближников. После чего Флоки отправится на северный мыс, где когг Бьерна подберет его вместе с хирдманами. Купец же собирается выйти в залив утром, на самом рассвете…
Тут Гуннар лихорадочно облизнул губы и быстро продолжил:
– Если обещаешь сохранить мне жизнь, ромей, если поклянешься мне в этом своим Христом, то я помогу тебе попасть на корабль! Ты легко захватишь его – у Бьерна нет хороших воинов, а вся его команда состоит лишь из десяти человек. Подумай, ты ведь сможешь захватить его со своими людьми – а после захватишь и самого Флоки.
Я
