Я доверяла ему. Глаза горят, а в горле нарастает крик, но я борюсь с эмоциями. Я не стану показывать слабость. Преисполненная решимости, я шарю по карманам джинсов, но мобильника там, конечно, уже нет. Свой рюкзак я тоже нигде не могу найти.
Тогда я разворачиваюсь и смотрю на дверь. Она, скорее всего, заперта. Но ведь глупо было бы хотя бы не попробовать? В фильмах люди всегда паникуют и сразу начинают кричать и звать на помощь. Лично меня в данный момент вполне устраивает, если тот, кто меня здесь запер, не заметит, что я уже очнулась. Страх распространяется по мне, проникая во все ткани, но я подавляю его. Я почти уверена, что у меня еще будет достаточно времени, чтобы сломаться. Но не сейчас.
Дрожащими руками нажимаю на потертую ручку, но, конечно, ничего не происходит. Дверь заперта. Я разворачиваюсь, прислоняюсь спиной к дереву, на миг закрываю лицо руками. Я должна выбраться отсюда. Тот, кто запер меня здесь, определенно не собирается просто мило поболтать со мной и отпустить. Это был Матео? Или он просто накачал меня наркотиками, а затем передал заговорщикам Ванитас? Но зачем ему это делать? Я в замешательстве качаю головой. Нужно сосредоточиться. Если это действительно был Матео, уверена, он не причинит мне вреда. С другой стороны, двойник Милана тоже до сих пор был достаточно мил со мной, но это не значит, что так будет и в дальнейшем. А что до остальных…
Парень с очками в никелированной оправе совсем не показался мне симпатичным.
Я думаю о маме, и по щеке катится одинокая слеза. Я торопливо смахиваю ее, но в груди все равно тесно. Она хоть заметила, что меня нет? Или еще спит? Я не могу точно сказать, который час. Может быть, они все вместе уже сидят за завтраком и разглагольствуют о том, что я снова где-то шляюсь. Однако самое позднее к обеду, когда я не вернусь из школы, они должны заметить мое исчезновение. Хотя… Матео ничего не скажет, и я понятия не имею, позвонят ли маме из школы, если я там не появлюсь.
Из горла вырывается слабый всхлип, и я поспешно прикрываю рот рукой. Что, если они ничего не узнают до завтра или даже позже? Я столько раз была предоставлена сама себе, что в ближайшее время они, возможно, и не заметят моего отсутствия.
Так что пока я сама по себе.
Я делаю несколько глубоких вдохов и медленно выдыхаю, стараясь успокоиться. Затем выпрямляюсь, расправляю плечи и снова поворачиваюсь к двери. Я нахожусь как минимум на седьмом или восьмом этаже, так что окно в качестве возможного варианта побега даже не рассматривается. Единственный путь к бегству – за дверью.
Решительно закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своих ногах. Ничто в этой комнате не выглядит действительно древним или мощным. Дешевая кровать и письменный стол не могут стать хорошим источником энергии, в комнате нет никаких растений, из которых я могла бы вытянуть жизнь. Поэтому придется полагаться на то, что энергии здания окажется достаточно.
В ногах начинает покалывать, и на моих губах расплывается слабая улыбка. Пытаясь вспомнить слова Матео, протягиваю руку и упираюсь ладонью в прессованное дерево. Я разрушала и более прочные вещи: простая дверь не должна стать для меня проблемой. Мысленно представляю, как энергия переходит в мое тело, а дверь распадается на части. Выкачиваю силу, как сказал Матео. Гудение в голове становится громче, пульсация в черепе – все сильнее и сильнее.
Но в тот момент, когда я думаю, что мне удалось, жгучая боль пронзает всю мою руку, от кончиков пальцев до самого плеча.
Вскрикнув, я отскакиваю назад. Потом открываю глаза и смотрю на свою руку, кончики пальцев которой на этот раз, в качестве разнообразия, вовсе не черные. Сжимаю пальцы в кулак, и лицо искажается от боли. Такое ощущение, что по ним проехала машина: каждое движение причиняет боль. Совершенно сбитая с толку, я смотрю на дверь, на которой нет совершенно никаких повреждений.
Что, черт побери, это было? Это простая дверь, в тысячу раз слабее столетней опорной балки в моей комнате. Я должна была с легкостью превратить ее в пыль.
Я уже подумываю о том, не попробовать ли еще раз, когда из-за двери доносится шум. Я делаю несколько шагов назад и прислушиваюсь, сердце бешено колотится в груди. Я чувствую его пульсацию горлом, кончиками пальцев, всем своим чертовым телом. Я слышу шаги, а потом… голоса! Тихие голоса где-то совсем близко. Колени начинают трястись. Но я расправляю плечи и стою, не спуская глаз с двери. Мне страшно, очень страшно. Но им я этого точно не собираюсь показывать.
Словно в замедленной съемке, ручка двери опускается. Взгляд мечется по комнате в поисках хоть чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия, но ничего не находит. Я с легкой тоской думаю о перцовом баллончике в своем рюкзаке.
Когда дверь открывается, я замираю. Полоса желтого света проникает в комнату, но тут же ее перекрывает темная тень, снова поглощающая почти весь свет.
– Она не спит, – говорит вошедший кому-то, кого я не вижу. Буквально через секунду в дверях появляется второй парень. Из-за того, что свет падает сзади, лица погружены во тьму, и я не могу никого разглядеть. Однако, судя по всему, эти двое изучают меня, прежде чем войти.
– Зимняя девушка, – говорит низкий голос, который кажется мне чертовски знакомым.
Ярость взрывается во мне, и я сжимаю руки в кулаки.
– Что вам от меня нужно?
Прежде чем кто-либо из них успевает ответить, раздается тихий щелчок, и в следующий момент комнату заливает яркий свет. Я прищуриваюсь и прикрываю глаза рукой, мысленно хлопая себя ладонью по лбу, потому что мне даже не пришло в голову поискать выключатель. Пожалуй, надо не забыть подумать об этом при следующем похищении. Которого, надеюсь, не будет.
Когда глаза привыкают к внезапной яркости, я разглядываю двоих парней, стоящих передо мной. Один из них – тот, что украл мой амулет. Первое, что вижу, это его лицо, которое из-за сумеречного света я не могла четко разглядеть в парке, и тогда я хмурюсь. Глаза и область рта мне знакомы: они не были скрыты под маской. Но волосы – неправильные. На Весеннем балу они были светлыми, в парке в темноте я их толком не разглядела, а сейчас они снова седые с примесью серебра, как в саду Весеннего двора.
– Сегодня решил выглядеть естественно? – с вызовом спрашиваю я. – Мы встречаемся в четвертый раз, и каждый раз ты выглядишь по-разному.
Его губы кривятся в полуулыбке.
– А мне было интересно, узнала
