Форма входа
Книга онлайн » Научные и научно-популярные книги » История » Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов - Иоанн Киннам
Читем онлайн Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов - Иоанн Киннам
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
______________
* 2 О плене и смерти эдесского правителя Яцелина подробно говорит Will. Tyr. L. 17. с. 19.
** 3 От меча Нураддинова погиб не только Балдуин, но спустя два года, то есть в 1148 году, и сын Балдуина Ренальд. W. Tyr. L. 17, с. 19.
*** 4 Мануил, по усмирении правителя Армении Тероза и по взятии киликийских городов Тарса, Мамистры, Лонгиниада и других, вверил управление ими Каламану. который по этому случаю и назван был дуксом Киликии. У Вильгельма Тирского (I. 19, с. 9) он титулуется Ciliciae praeses, domini imperatoris consanguineus et imperialium in illа provincia procurator negotiorum.
**** 1 Ныне Титель, местечко при слиянии Тиссы и Дуная. Carol du Fresne ad h. I.
***** 2 Может быть, Петровар, или Петро-варадин,- крепкий город савской Славонии при Дунае. Этим именем выражается как бы постреенный из камней лагерь. Carol du Fresn. ad h. I.
7. Так писал царь. Но Стефан, как было сказано, привел союзное войско, составившееся из алеманов и притаврских скифов; к нему присоединились также чехи, которых правитель пришел в землю гуннов со всем своим войском. Этот правитель прежде был сподвижником алеманского короля Конрада, когда последний, как было говорено, отправлялся в Азию, за что Конрад и признал его королем. Впрочем, тогда оба обманулись - один тем, что признал, а другой тем, что принял эту милость; ибо много уже прошло времени, как имя царя3* исчезло в Риме. После Августа, кото-{241}рого, намекая на принятие им власти в юном возрасте, называли Августулом, право царского владычества перешло к двум тиранам - к Одоакру и потом к готфскому вождю Феодорику; но Феодорик, как повествует Прокопий, во всю свою жизнь именовался уже королем, а не царем. Рим от самого Феодорика и еще несколько прежде того времени был жертвой возмущений. Многократно возвращаемый при Юстиниане римлянам римскими полководцами Велисарием и Нарзесом, он опять, тем не менее, начинал служить тиранам - варварам, которые, по примеру Феодорика, первого короля и вместе тирана, любили называться королями. Для кого недоступна высота царского престола, тот может ли нести такие должности, которые, как я уже говорил, отделяются и вытекают из царского могущества? Но им и того недостаточно, что они посягают на не принадлежащую себе высоту царской власти и украшаются императорским величием, которое означает власть неограниченную, - они даже дерзают царство византийское отличать от римского. Не раз уже приходилось мне плакать, когда я представлял себе это. Каким образом, в самом {242} деле, власть Рима сделалась предметом торга для варваров и низких рабов? И с тех пор нет в нем ни архиерея, ни тем более правителя: там восхищающий царское величие, вопреки своему достоинству, идет пешком впереди едущего верхом архиерея и исправляет должность его конюшего; а первый, правителя называя императором, почитает его тожественным царю. Как и откуда получил ты право, почтеннейший, употреблять римских царей вместо конюших? Если же не получил ниоткуда, то и в тебе лживо архиерейство, и в нем унижен царь. Если ты не допускаешь, что царский престол Византии есть вместе престол и Рима, то откуда наследовано самим тобой достоинство папы? Это определил один Константин, первый христианский царь. Как же ты одно,- разумею, престол и величие достоинства,- с удовольствием принимаешь, а другое отвергаешь? Или принимай то и другое, или отступись от того и другого. Но мне, скажешь, дано право возводить на престол царей? Так, поколику возлагать руки, поколику посвящать есть дело духовное; но ты не имеешь права дарить царства и в этом отношении делать распоряжения. Ведь если в вашей власти было передавать царства, то отчего не переместили вы того, которое находилось в Риме? Но как скоро сделал это другой, - распоряжения его невольно принял тогдашний правитель вашей Церкви. Ты спотыкаешься о собственные дела и не замечаешь, как противоречишь своим поступкам; ибо {243} тех самых, которых незадолго перед сим, не внимая их просьбе, в цари ты не принимал (да и хорошо делал, потому что не следовало),- тех самых теперь, причислив к конюхам, не знаю отчего, принимаешь в цари, хотя того, от кого и через кого и при ком достался тебе престол, почитаешь, конечно, не наравне с варваром, тираном, рабом. Но меня неволят, скажешь ты,- заставляют силою. Такой предлог в отношении к тебе неуместен, потому что это в разные времена вносил ты в условия с царем Мануилом. А станешь запираться, - будут проповедовать письменные свидетельства - письма собственного твоего сочинения и почерка. В самом деле, поступок этот есть какое-то шутовство,- образ действования неблагоприличный и низкий, всегда изменяющийся, подобно башмаку, сообразно обстоятельствам. Но мы распространились об этом более, чем сколько допускает задача хроники; обратимся опять к прежнему предмету.
______________
* 3 Киннам право называться царем почитает как бы наследственным на римском престоле, а потому поставляет его в зависимость от римского императора, которого резиденцией должен быть или Рим, или Константинополь. Отсюда алеманский император, по убеждению Киннама, не имел права называться римским царем, следовательно, не вправе был и назначать для Италии королей. Что же касается до царской власти папы, то византийским писателям, хорошо понимавшим значение церковной иерархии, она и на мысль не приходила. Итак, напрасно гневаются на Киннама западные историки как бы за враждебное его чувство в отношении к гражданской и духовной власти древнего Рима: он верно выражает тогдашний взгляд византийских царей и патриархов. Procoр. L. 1. См. dissert. 27 ad Loinvillam. p. 316. Carol. du Fresne ad h. I.
8. Приготовившись таким образом, Стефан выступил против римлян. Между тем для принятия царя, когда он прибыл в землю гуннов, вышли ее жители всенародно. Тут было множество духовных лиц, облаченных в шерстяные одежды и державших в руках священные книги; тут были толпы людей всякого звания и совершалось весьма согласное пение хорошо составленных нашими писателями стихов. Эти стихи следующие: "Соратоваший, Господи, кроткому Давиду" - и далее. Миновав {244} здешние места, царь спешил переправиться через Дунай и, перейдя лежащий там остров, хотел продолжать путь во внутренность страны. Говорят, что, когда римская армия совершала переправу, один из кораблей, наполненный грузом, оружием и множеством людей и находившийся недалеко от берега, склонился на одну сторону, так что начинала уже вливаться в него вода. Остальные римские войска, как те, которые, взойдя на корабли, плыли по реке, так и остававшиеся еще на берегу, не обращали на это внимания, одни по боязни, как бы не подвергнуться опасности, а другие по беззаботности; и корабль тотчас пошел бы ко дну вместе с людьми, если бы царь, бросившись в воду и пройдя большое пространство пешком, несмотря на то что волны неслись с великой силой и образовали здесь почти непроходимый нанос, не поддержал плечом корабля и, отдаляя опасность, не дал времени явиться на помощь другим, которые, быв пристыжены его усердием, поспешили к погибавшим и избавили их от беды. С того времени царь своим человеколюбием приобрел себе великую славу. Итак, перейдя тогда через верхний Дунай, он двинулся к городу по имени Пагацию. Этот город был митрополией сирмийского округа и местопребыванием архиерея того народа, и из него вышло великое множество туземцев в качестве почетной стражи. Там где-то царь остановился и потом, узнав, что Стефан находится уже близко, тотчас поставил войско в бое-{245}вой порядок. Между тем, призвав одного из римлян, понимавшего язык чехов, приказал он ему переодетым войти в лагерь неприятелей и, явившись лично к чешскому королю, сказать ему следующее: "Куда это ты идешь? Какой поход предпринимаешь со своим войском? Разве не знаешь, что ты отваживаешься поднимать руки на великого царя, с которым трудно бороться и по причинам справедливым,- тем труднее, что он боится унизиться перед гуннами, которые, уступив наследие Беле, потом отняли его и обратили свои клятвы в шутку. Если и заключающий условия с частным человеком отнюдь не остается невинным перед законом, когда нарушает их, то останутся ли ненаказанными гунны, нарушив договор со столь великим царем? Никак не останутся. Не за правду ли воюет царь? А успех войны всегда бывает на стороне правды. Рассчитай и то. Ты раб, идешь войной на господина, и раб не такой, на которого возложили иго насильно,- иначе было бы некоторое основание, так как подобное рабство естественно бывает соединено с ненавистью к владетелям,- а раб добровольный или, по вашему объяснению, ленный. Разве изгладилось в твоей памяти, какие условия заключил ты некогда в Византии, отправляясь с Конрадом в Азию? Итак, пока исход дела зависит от твоего выбора, избирай то, что полезно всем чехам и тебе самому, потому что раскаяние не вовремя обыкновенно менее всего приносит пользы {246} раскаивающемуся". Так говорил посланный, а Владислав (это было ему имя) отвечал следующее: "Мы являемся здесь, добрейший, не для войны с великим царем (ибо не забыли заключенных с ним условий), а для защиты Стефана, несправедливо пострадавшего от дяди, который сначала изгнал его из отцовской земли и наследия, а потом, когда его право было восстановлено, опять воюет с ним и опять решается насильно получить власть, потерянную им от худого управления. Для этого я и обращаюсь с просьбой к царю и умоляю его лучше взять сторону сироты. Если же этот юноша Стефан в чем-либо провинился перед его царским величеством (так как меня извещают, что он без всякого права опять занял землю Белы), то эта земля при нашем посредстве тотчас будет возвращена, и он всеми мерами постарается загладить свой проступок". Сказав это, Владислав отпустил того человека. Возвратившись в римский лагерь, он передал сказанное царю, и царь слушал его слова не без удовольствия, хотя и не совсем верил им. Ему приходило на мысль, что все сказанное Владиславом было не искренно и что тут скрывается какая-нибудь хитрость. Посему он снова послал к Владиславу некоторых из своей свиты с приказанием подтвердить обещания клятвой, и Стефан тотчас, нисколько не медля, исполнил требуемое. Да и не в этих только новых обещаниях, но и в прежних, о которых я говорил, согласился он дать вто-{247}ричную клятву. Потом, спустя несколько времени, и Стефан отправил к царю послов, через которых возвращал страну и присоединял просьбу не дозволять дяде Стефану воевать против земли гуннов. Царь принял это и, прекратив войну, пошел к пределам Римской империи; уговаривал также оставить землю гуннов и Стефана, который по опыту узнал теперь нерасположение к себе соотечественников. Не могши, однако, убедить этого человека, он сказал: "Теперь я удаляюсь, ибо, по возвращении страны Беле, у меня не остается никакого повода к войне справедливой. А ты знай, что в непродолжительном времени будешь предан врагам. Если угодно, представлю тебе на вид самое дело. Есть у тебя племянник (с братней стороны) Стефан, столь похожий на тебя лицом, что и внимательно рассматривающий вас с трудом отличит одного от другого. Надень же на него свое оружие и прикажи ему идти с твоим войском против неприятелей, а сам скрытно засядь где-нибудь здесь - и тотчас узнаешь, насколько расположены к тебе гунны". Итак, сев в лодку, он укрылся у берегов Дуная, а между тем племянник его Стефан вместе с находившимися при нем гуннами спешил сразиться с королем Стефаном. Но войска не успели еще и встретиться одно с другим, как находящиеся со Стефаном гунны наложили на него руки и, принимая его за Стефана-старшего, представили королю. Этим и кончилась ошибка гуннов. {248} Узнав о том, царь повторил Стефану свое увещание в следующих словах: "Довольно для тебя доказательств, друг мой, что сколь опасно вмешиваться в ненужные дела, столь же неразумно домогаться несвоевременного. Вот уже дважды узнал ты, сколько зла принесла тебе та и другая попытка. Не делай третьей, любезнейший. А иначе тогда, может быть, и нельзя уже будет тебе поправить свои дела". Так говорил царь, а тот сказал: "Теперь гунны станут гораздо больше оказывать мне уважения, когда они уже обличены в злых против меня умыслах". Так душа, однажды плененная страстями, всякое суждение насильно гнет и применяет к ним. Потеряв надежду убедить его, царь оставил при нем свое войско под командой Никифора Халуфы, чтобы последний находился при Стефане и располагал действиями смотря по обстоятельствам; а сам направился к пределам римским. Между тем временем король гуннский, узнав, что Стефан все еще остается в земле гуннов, собрал сил больше прежнего и спешил окончить дело войной; тогда как, напротив, державшиеся стороны Стефана всякий раз во множестве переходили к королю и тем ослабляли искателя короны. Узнав о том, Халуфа советовал ему оставить землю гуннов и удалиться в Сирмий, потому что в этой подвластной царю стране, говорил он, позволено будет ему предпринимать все что угодно. Когда же Стефан продолжал упорно отказываться, Халуфа придумал {249} следующее. Ссылаясь на предлог, что от царя пришла грамота, он отправился к Дунаю, чтобы там увидеться с принесшими ее людьми, которые, боясь гуннов, остановились где-то около Дуная. Прибыв туда, Халуфа переправился и пришел в Сирмий, куда немного спустя явился в виде беглеца и Стефан, едва не попавшийся в плен неприятелям. Получив об этом известие, царь отправил в Сирмий значительное войско, - частью для удержания за собой страны (потому что весьма опасался, как бы гунны опять не предприняли чего нового), частью для охранения безопасности подданных и для спасения Стефана. Начальствовал над этим отрядом Михаил, по прозванию Гавра, который женат был также на племяннице царя и вместе с Халуфой почтен достоинством севаста. В то время царь, взяв в Сирмии руку мученика Прокопия1* и принесши ее в Наисский храм, присоединил к остальному телу, от которого она давно была отнята по следующему случаю. Гунны часто делали сильные набеги на римскую землю, а незадолго до царствования Алексея Комнина, овладев Сирмием и поработив много придунайских горо-{250}дов, дошли даже до Наиса. Здесь случайно увидели они святой гроб мученика и, полагая, как мне кажется, что унести все тело его есть дело бесчеловечное, при возвращении отняли от него одну руку и, прибыв в Сирмий, положили ее в храме мученика Димитрия2**, созданном в давнее время областным правителем Иллирика. Найдя здесь эту руку, царь взял ее отсюда и, как мы сказали, присоединил к остальному телу.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов - Иоанн Киннам бесплатно.
Похожие на Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов - Иоанн Киннам книги
- Галерея римских императоров. Принципат - Александр Кравчук - История
- Санкт-Петербург. Автобиография - Марина Федотова - История
- История малороссии - 4 - Николай Маркевич - История
- История малой россии - 2 - Николай Маркевич - История
- Митридат против Римских легионов. Это наша война! - Михаил Елисеев - История
- Интимная жизнь римских пап - Которн Найджел - История
- Извлечения о жизни и нравах римских императоров - Секст Аврелий Виктор - История
- Петербург накануне революции - Лев Яковлевич Лурье - История
- Клеопатра: История любви и царствования - Юлия Пушнова - История
- История государства Российского. Том 9. Продолжение царствования Иоанна Грозного. 1560-1584 гг. - Николай Карамзин - История