— Скажи ему, что я очень благодарен, Луис. Могут ли они прислать кого-нибудь встретиться со мной, скажем, через полчаса?
— В настоящий момент три напа направляются в Овальный кабинет. Один из них — руководитель экспедиции, а другой — командир базового корабля.
— Базового корабля?
— А вы разве не видели? Он стоит на Эспланаде. Они очень сожалеют, что так нехорошо получилось с мемориалом Джорджа Вашингтона. Говорят, что могут заняться им завтра.
Меня бросило в дрожь, и я повесил трубку. Позвонил секретарю:
— Должны прийти трое…
— Они уже здесь, господин президент.
Я вздохнул:
— Проводите их.
Вот так я встретил напов. Прямо как президент Эйзенхауэр когда-то.
Они были симпатичными. И приятными. Они улыбнулись, пожали руку и предложили запечатлеть этот исторический момент, так что мы позвали репортеров; а потом я, так сказать, экспромтом провел самую важную дипломатическую встречу за всю свою политическую карьеру. Приветствовал напов на планете Земля.
— Добро пожаловать на Землю, — сказал я, — и добро пожаловать в Соединенные Штаты.
— Спасибо, — ответил нап, которого, как выяснилось позже, звали Плин. — Мы рады находиться здесь.
— Как долго вы будете у нас гостить? — После этой фразочки, произнесенной в присутствии корреспондентов крупнейших мировых информационных агентств и сетевых каналов, мне самому от себя стало тошно. Как портье из какого-нибудь придорожного мотеля.
— Точно не знаем, — ответил Плин. — Нам на работу только через неделю, если считать с понедельника.
— Угу, — отреагировал я.
Все остальное время я позировал фотографам и держал рот на замке. Я не собирался говорить или делать еще хоть что-нибудь до тех пор, пока не появятся мои советники, будь они неладны, и не начнут советовать.
Что ж, конечно, люди были в панике. Плин сказал, что этого следовало ожидать, но я и сам все понял. Мы насмотрелись слишком много фильмов о пришельцах из космоса. Иногда они приходят с посланием мира и всеобщего братства и делятся важнейшими для человечества знаниями. Однако гораздо чаще они приходят, чтобы поработить и убить нас, потому что видеоэффекты при этом получаются гораздо более впечатляющими. Так что, когда напы прибыли, все были склонны их ненавидеть. Люди не доверяли их приятной внешности. Люди с подозрением относились к их хорошим манерам и косо смотрели на неброскую, со вкусом подобранную одежду. Когда напы предложили решить все наши проблемы, мы ответили: конечно, решайте, мы только «за»… но какова цена?
В первую неделю мы с Плином провели вместе много времени, просто стараясь узнать друг друга и понять, что нужно каждому. Я пригласил его, командира Тоуга и других наповских шишек на прием в Белый дом. Церковный хор из Алабамы должен был исполнять духовные песнопения, школьный оркестр из Мичигана — попурри из самых популярных песен в поддержку студенческих спортивных команд, талантливые двойники — воспроизводить выступление популярного в 60-е годы дуэта Стива Лоуренса и Эйди Горм; также в программе значилась комедийная труппа из Лос-Анджелеса с импровизациями и Нью-Йоркский филармонический оркестр с двенадцатилетней девочкой-вундеркиндом за дирижерским пультом.
Последние исполняли «Девятую симфонию» Бетховена, пытаясь покорить напов удивительной красотой земной культуры.
Плину все очень нравилось.
— Людям свойственно выражать радость так же разнообразно, как и нам, напам, — энергично аплодируя, заметил он. — Все мы в восторге от земной музыки. На наш взгляд, Бетховен сочинил несколько красивейших мелодий. За время галактических путешествий не часто приходится слышать такое.
Я улыбнулся.
— Уверен, мы все очень рады это слышать, — любезно ответил я.
— Однако «Девятая симфония» — не лучшее его произведение.
От неожиданности я перестал хлопать.
— Простите?.. — удивился я.
В ответ Плин снисходительно улыбнулся:
— Общеизвестно, что лучшее произведение Бетховена — Пятый концерт для фортепиано с оркестром.
Я громко выдохнул:
— Конечно, это дело вкуса. Возможно, то, что напы считают…
— Нет, нет, — поторопился заверить меня Плин, — вкус здесь ни при чем. «Пятый концерт» Бетховена считается лучшим согласно строгим и точно установленным критическим принципам. Но даже это чудесное произведение отнюдь не является лучшим образцом музыки, когда-либо сочиненной человеком.
Эти разговоры начали меня немного раздражать. Что мог этот нап, прилетевший с какой-то богом забытой планетки в дебрях Галактики (где понятия не имеют о нашей культуре и культурном наследии), — что мог этот несчастный нап знать о том, какие чувства пробуждала «Девятая симфония» Бетховена в человеческих сердцах?
— В таком случае не могли бы вы сказать, любезный Плин, какое музыкальное произведение у людей лучшее? — В моем мягком голосе сквозили зловещие интонации.
— Музыка к фильму «Бен Гур» композитора Миклоша Рожа, — ответил он как ни в чем не бывало.
Что мне оставалось, кроме как молча кивнуть? Вряд ли стоило раздувать из-за такого пустяка межпланетный конфликт.
Таким образом, наш страх по отношению к напам сменило недоверие. Мы продолжали упорно ждать, когда же наконец они явят миру свое настоящее лицо, когда же будут сброшены маски, под которыми скрываются, как мы подозревали, уродливые физиономии. Им нравилась Земля, и мы им тоже нравились. Они решили погостить у нас еще немного. Мы поведали им о себе, а также о наших вековых бедах и страданиях, а напы в свойственной исключительно им манере походя заметили, что могли бы кое-что слегка переделать, исправить — и все бы на Земле зажили дружно и счастливо. Взамен они ничего не требовали. Таким образом они всего-навсего хотели отблагодарить нас за гостеприимство: за то, что им позволили припарковать базовый корабль на Эспланаде, и за то, что по всей планете Земля им бесплатно наливают кофе. Мы колебались, но наши тщеславие и жадность победили. «Давайте, — сказали мы, — сделайте так, чтобы наши пустыни зацвели. Давайте, покончите с бедностью и болезнями. Покажите нам двадцать чудесных новых способов переработки отходов. Дайте знать, когда закончите».
Страх сменился недоверием, но вскоре на смену недоверию пришла надежда. Напы заставят пустыню цвести — отлично. Они попросили четыре месяца. Мы с радостью согласились дать им столько времени, сколько необходимо. Они обнесли всю пустыню Намиб высоким забором и никого за него не пускали. Четыре месяца спустя они устроили грандиозную вечеринку с коктейлями и пригласили весь мир посмотреть, что получилось. Я послал госсекретаря в качестве своего личного представителя. Он вернулся с потрясающими слайдами: огромная пустыня превратилась в ботаническое чудо. Теперь на месте безжизненного моря из песка и гальки раскинулись цветущие сады. Конечно, в них не росло ничего, кроме алтея розового, миллионов алтеев розовых. В разговоре с Плином я заметил, что жители Земли ожидали большего в плане разнообразия видов, а также большей практичности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
