Декоратор и два его помощника провели Гектора по «Кросс-Роудс». Было готово все до мелочей. Основными цветами Гектор выбрал светло-синий и желтый с оттенками коричневого для контраста. Дом был приветливый, функциональный и мужской.
Помещения для слуг уже заняли избранные представители штата из Брэндон-холла и дома номер одиннадцать. Синтия, главный повар, возилась на кухне с кастрюлями и сковородками.
В подземном гараже стояли новый «Бентли-Континетал» и совершенно новый «рейнджровер», их нетронутые корпуса блестели.
Бар и винный погреб ломились от его любимых вин.
В кабинете горел приятный для глаз свет и был подключен Интернет.
Хозяйская спальня с кроватью как из дворца была настоящим произведением искусства. Кровать застлана его любимыми шелковыми пуховыми одеялами. Были две сверкающие туалетные комнаты: мужская и женская и детский туалет, розовый, естественно, с биде. В гардеробной висели его отглаженные костюмы и рубашки. Обувь стояла рядами, начищенная до блеска.
Напротив его спальни была детская Кэтрин.
Прежде чем переехать, Гектор вызвал из Абу-Зары Дэйва Имбисса с его электроникой. Дэйв обследовал дом от подвала до крыши и объявил, что в нем нет «жучков» и прочих неприятных сюрпризов.
Гектор решил, что будет попеременно жить в «Кросс-Роудс» и в «Сискейп мэншн» в Абу-Заре, проводя в каждом доме по десять дней. Так он мог бы наслаждаться бешеным ритмом столичной жизни и спокойствием королевства в пустыне.
В первый день, проведенный в «Кросс-Роудс», Гектор пригласил поужинать троих давнишних армейских сослуживцев с супругами. Вечер получился оживленный, и он лег спать уже за полночь.
Когда на следующее утро он вышел из душа, зазвонил мобильный телефон. Гектор вытер полотенцем руки, выжал воду из волос и взял телефон с туалетного столика.
– Кросс! – рявкнул он. Голова еще побаливала после веселого вечера накануне.
– О, надеюсь, я вас не побеспокоила, мистер Кросс, – произнес женский голос.
– Джо? – осторожно спросил он. – Джо Стенли, верно? Или мне следует сказать «мисс Стенли»?
Конечно, он знал, что это она. Уже больше года воспоминания о ее мягком голосе хранились под спудом в его памяти.
– «Джо» кажется мне лучше второго варианта, Гектор.
– Это сюрприз. Где вы? По какой-нибудь замечательной случайности вы не в Англии?
– Да, я в Лондоне. Прилетела сегодня ночью.
– И, как в прошлый раз, остановились в «Ритце»?
– Господи помилуй, нет! – Он улыбнулся, услышав это. Такое старомодное выражение. – Я не могу позволить себе такие расходы.
– Может, пошлете чек Ронни Бантеру? – предложил он.
– Я больше не работаю с мистером Бантером, – ответила она, и это вывело его из равновесия.
– На кого же вы тогда работаете?
– Используя расхожий эвфемизм, можно сказать, что я в процессе смены работы.
Опять она его удивила.
– Так что вы делаете в Лондоне?
– Прилетела увидеться с вами, Гектор.
– Невероятно. Почему?
– Сложный вопрос. К тому же обсуждать его лучше и безопаснее не по телефону.
– У вас или у меня? – спросил он, и Джо опять рассмеялась. Ее смех ему нравился.
– Я слишком потороплюсь, если скажу «у вас»?
– Если не поторопитесь, ничего не добьетесь. Где мне вас найти? Где вы остановились?
– В северном Челси-Грин в небольшом уютном отеле с забавным названием.
– Как он называется?
– «Мой отель».
– Отлично, я его знаю. Подберу вас у входа через сорок пять минут. Я приеду на…
– Вы приедете на серебристом «Бентли», номер CRO-55, я права?
– Интересная догадка, мисс Стенли, – рассмеялся он. – Но это был мой старый драндулет. Новый черный. Однако номер тот же.
– Господи помилуй! Только ангелы способны понять мужчин и их машины.
* * *
Джо стояла у входа в отель в джинсах и темно-синей ветровке поверх трикотажного джемпера с высоким воротником. В руках у нее был кожаный чемоданчик. Она сменила прическу; теперь волосы были убраны наверх. Так ей шло даже больше. Шея казалась более длинной, лебединой. Он и забыл, какая Джо высокая и элегантная – даже в джинсах.
Когда Гектор подъехал и открыл для нее пассажирскую дверцу, Джо села, пристегнулась и только тогда повернулась к нему.
– Не буду спрашивать, как вы поживаете. Отлично выглядите, Гектор.
– Спасибо, а вы выглядите великолепно, Джо. Добро пожаловать в Лондон.
– Как Кэтрин Кайла?
– Вот теперь вы нажали нужную кнопку. О ней я могу говорить весь день. Кэтрин Кайла великолепнее любого великолепия.
– Никогда не любила мелкий шрифт; сообщите только заголовки.
– У нее голубые глаза, и она уже умеет ползать. Даже умеет говорить «папа», но произносит «баба», и, с моей точки зрения, это несомненно доказывает, что она совершенство.
– Как вы думаете, я можно мне познакомиться?
– Какая редкостная и прекрасная мысль.
Они припарковались на мощеном дворе перед «Кросс-Роудс»; Гектор взял чемоданчик Джо, донес до дверей и впустил Джо в дом. Она осмотрелась, отметила винтовую лестницу и открытую дверь в гостиную.
– Красиво, – сказала она. – Очень красиво. Отличный вкус, Гектор. Это подлинный Поль Гоген?
И она показала на большую картину на стене гостиной.
– Хотелось бы! Хейзел приказала написать копии всех картин собрания, а оригиналы хранила в банке, где можно не платить астрономические суммы страховки. Вы, конечно, помните, что все оригиналы принадлежат доверительному фонду. Я храню эту копию в память о Хейзел.
И сам удивился тому, как легко может говорить о жене, чувствуя скорее удовольствие, чем боль.
Гектор поставил чемоданчик и помог Джо избавиться от верхней одежды. Стоя рядом с ней, он вспомнил ее духи, на которые обратил внимание при первой встрече. «Шанель № 22», прекрасно ей подходят.
– Если вы не против, мы можем работать в моем кабинете. Полагаю, вы приехали поработать, а не любоваться моими поддельными шедеврами.
Она негромко рассмеялась.
– Угадали.
Ей понравилось, с какой готовностью он признал, что его картины – копии. Это доказывало то, что она заподозрила еще в их первую встречу. Он прямой человек, в нем ни капли фальши. Мужчина, которому женщина может доверять и которого плохим людям лучше сторониться.
Он взял ее за локоть, чтобы помочь подняться по ступеням. Кабинет у него оказался очень мужской. Однако Джо она не ожидала увидеть столько книг. На полу – персидские ковры приятных цветов и рисунков. В большой комнате первым бросается в глаза резной тиковый письменный стол. На стене перед ним написанный маслом портрет Хейзел. Она стоит на поле золотой пшеницы, держа в руке широкополую соломенную шляпу. Другой рукой она загораживает глаза. Хейзел смеется. Волосы у нее тоже золотые, но темнее, чем пшеница, и развеваются на ветру. Джо опустила глаза: она испытала странное чувство, которое не смогла бы определить. И сама не знала, зависть это, восхищение или жалость.
Гектор поставил ее чемоданчик на длинный старинный библиотечный стол и похлопал по кожаному креслу с пуговицами.
– Вот самое удобное сиденье.
– Спасибо, – ответила Джо, но, вместо того чтобы сразу сесть, прошла вдоль книжных полок, разглядывая корешки.
– Хотите есть или пить? – спросил он.
– Отдам жизнь за чашку кофе.
– Отдавать жизнь не надо, – сказал он и направился к кофемашине «Неспрессо», спрятанной за старинной китайской ширмой в углу.
– Не люблю, когда мне варят кофе, – объяснил он. – Даже Синтия, мой повар.
Наконец Джо уселась в предложенное кресло, и он поставил на стол перед ней фарфоровую чашку. Потом прошел к своему месту за столом.
– Насколько здесь безопасно? Нам предстоит обсудить очень щекотливые вопросы, – тихо сказала она.
– Не волнуйтесь, Джо. Я попросил человека, которому полностью доверяю, тщательно проверить весь дом.
– Простите, что спросила. Я знаю, вы профессионал, Гектор. – Он наклонил голову, принимая извинение, и она продолжила: – Всю дорогу через Атлантику я размышляла, как бы получше все вам объяснить. И решила, что правильно будет начать сначала.
– Мне кажется, это логично, – согласился он.
– Поэтому я начну с конца.
– Если подумать, в этом тоже есть логика… конечно, если вы женщина.
Джо не обратила внимания на сарказм. Выражение ее лица начало меняться. Исчезли оживление и беспечность. Глаза потемнели.
Гектор отчаянно хотел ей помочь, но понимал, что лучшая помощь – молчать и слушать. Наконец Джо заговорила.
– Рональд Бантер – превосходный юрист и честный, благородный человек, но как глава совета «Семейного доверительного фонда Генри Бэннока» он оказался перед необходимостью принять решение, способное погубить душу. Ему пришлось решить, чем пожертвовать: профессиональной честью или жизнью невинных людей, попечителем которых он является.
