было.
Раздался всплеск и из воды вынырнула морда мужика-зомби. Бл*ть! Он живой! Воробей хотел отпрянуть назад, оттолкнулся от борта руками, но руки разъехались и он подался вперед. Зомби вцепился в в шею парня зубами у утянул его под воду.
* * *
— Вот шельмец! — негодовал Гектор, бегая по пустому берегу. — Мы для него лекарство добывали, а он, гаденыш уплыл. Бросил нас! Как же так? И я старый дурень, поверил ему. Надо было хоть весла забрать!
— Этого не может быть, — развела руками Энн. — Он же без нас и часа не протянет. Зачем бы он сбегал.
— Ты права, дочка, — Гектор остановился и задумался. — Он слишком труслив, чтобы сбежать. Что-то здесь не так!
Старик внимательно осмотрел берег, где была пришвартована лодка:
— Смотри! На него напали! Видишь следы? Они ведут прямо к лодке.
— Это мертвецы?
— Скорее всего да, следы не ровные, будто походка кособокая.
— Воробья убили? — Энн испуганно хлопала глазенками.
— Нет, что ты! Лодки же нет, значит, ему удалось уйти. Пойдем вдоль берега поищем его, может испугался тварей и ждет на где-нибудь в затоне.
Волна прибила к берегу какой-то предмет.
— Смотри, что это там? — Энн ткнула на предмет.
Гектор зашел в воду и замолчал.
— Что там? — обеспокоенно спросила Энн.
— Тебе лучше этого не видеть…
Энн заскочила в воду по колено и разглядела находку. В воде плавала обглоданная человеческая рука в оторванном зеленом рукаве. Такие же рукава были у куртки, которую носил Воробей.
Энн всхлипнула и прижалась к Гектору:
— Они убили его, они его сожрали!
— Ну, ну, — старик гладил девушку по голове. — Он слишком боялся жить. Там теперь ему будет хорошо. Лучше, чем нам здесь… Успокойся. Надо думать о живых. О нас с тобой… Лодки больше нет. Ни оружия, ни припасов. Придется нам вернуться.
— К апостолам? — Энн испугано вытаращилась на Гектора.
— Ну нет, конечно! Выйдем на шоссе и пойдем вдоль него. По дороги много всяких поселений. Там наверняка будут люди, которые ищут припасы. Нам нужно прибиться к мирной общине. Так выжить проще…
* * *
Вот уже третий день я жил в лагере апостолов. Работать меня определили на строительство “крепостной” стены. Не везде стена была неприступной. Ее постоянно достраивали и укрепляли бревнами, которые валили в местном лесу. Лес пилили послушники и рабы, у которых были в заложниках семьи. Таких одиночек, как я за ворота не пускали. Ну и ладно, у меня другая задача.
Людей Полковника я так и не нашел. Опрос рабов ничего не дал. Никто не помнил, чтобы приводили в лагерь пленную группу, состоящую из старика, женщины, школьницы и развязного рыжего парня. Такими мне их описал Полковник. Правда, рассказывали, что совсем недавно двоим рабам двоим удалось сбежать: девчонке и мужику в возрасте. Но, наверное, они были не из общины Полковника, иначе с ними должен был быть рыжий. А его здесь и в помине на было.
— Что встал?! — плеть из сыромятной кожи обожгла плечо и вывела меня из раздумий.
Кривоногий неказистый надсмотрщик с ухмылкой Гуинплена сверлил меня глубоко посаженными глазками:
— Бери бревно и тащи туда!
— Оно слишком тяжелое для одного, — я включил актерский режим Безрукого и драматически поникшим голосом ответил. — Может, я подожду напарника?.. Он уже идет.
— Бери бревно, скотина! — Гуинплен полоснул меня плетью второй раз.
Я еле сдержался чтобы не увернуться и не пробить двоечку в ответ. Лишь испуганно закрыл лицо руками и изобразил дрожь. Дрожь получилась не очень, больше напоминала дергания эпилептика. Надо потренироваться еще как-нибудь над этим. Но кривоногий не заметил фальши и продолжал наслаждаться властью, собой и плетью.
Я вздохнул и с деланной покорностью вцепился в бревно. Как бы я его поднял в обычной жизни: присед, спина прямая, таз назад, поясница прогнута и рывок. Но сейчас пришлось изображать неумеху. Я обиделся на кривоногого и у меня созрела маленькая месть, а для этого надо было всем показать, что лох не умеет таскать тяжести. На крики надсмотрщика обратили внимание часовые, что скучали не гребне стены. Они беспечно зевали и глазели по сторонам. Таинственный снайпер уже несколько дней не появлялся и страх их пропал. Они с удовольствием уставились на наше представление.
Я напустил на колени дрожь и сгорбившись потянул массивное бревно вверх. Изображая полуобморочное состояние от непомерной натуги и неумело водрузил бревно себе на плечо. Бл*ть! Чуть спину себе не сорвал. Нельзя так тяжести поднимать!
Сделал шаг и встал, чуть покачивая бревном, будто боялся идти дальше.
— Что встал?! Иди давай! — крикнул уже больше на публику надсмотрщик.
Я прополз, как черепаха еще пару метров и снова встал. Когда ж ты разозлишься? Я уже устал так стоять. Наконец, моя уловка разъярила кривоногого. Он подошел вплотную и хвостнул меня плетью. Есть! Сработало! Я громко вскрикнул (тоже естественно на публику) и выронил бревно. Да так выронил, что незаметно подтолкнул его без лишних видимых движений. Бревно грохнулось прямо на кривоногого и придавило его к земле. Апостол заблажил. На его груди лежала лесина.
— Простите! — закричал я, театрально всплеснув руками. — Я вам помогу!
Я с показным ускорением бросился к лежащему апостолу и вцепился в бревно руками, будто пытался его поднять. Но на самом деле я незаметно надавил на него. Хруст грудины возвестил, что надавил удачно.
— А-а-а! — хрипел апостол. — Уйди, с-сука!
Из его рта побежала кровь. Это хорошо, осколки ребер пробили легкие, и он больше не жилец. Главное, чтобы он сдох до того как успеет меня выдать. Со стороны это все выглядело, как несчастный случай, и только кривоногий знал нашу маленькую тайну. Он сполна ощутил на себе, как я надавил на бревно.
К нам уже спешили другие
