Если бы он только мог, имея огромный опыт, нажитый за долгие годы работы, использовать тогда, когда на это еще было время, губернатор мог бы быть спасен. Биг Хэнк налил в свой бокал еще немного выпивки и застыл в ожидании. Были времена, когда это не играло особой роли в принятии им решений.
В течение последних пяти минут Хаскинс тихо сидел за своим столом. Его лицо ясно выражало смерть политика. Наконец, перестав витать где-то в потустороннем мире, он заставил себя вернуться в комнату, чтобы жалобно спросить:
— Но ПОЧЕМУ они сделали это? Я дал им все, что они хотели. Удовлетворил все их требования.
— Потому что люди такого сорта всегда так поступают, — быстро ответил Биг Хэнк. Пришло время борьбы. — Никакого уважения к авторитарности. Они родились такими. Они впитали свою извращенную мораль с молоком матери.
— Но разве я был неправ? — возразил молодой человек почти виноватым, неуверенным тоном.
— Прав или нет — сейчас это не имеё т никакого значения. Они нарушали закон, а ты присягал повиноваться закону. Все очень просто.
— Не может быть! — запротестовал губернатор. Его голос наполнился ужасом, когда он осознал, что на самом деле именно так в*се и обстояло.
Биг Хэнк подошел к нему, глядя прямо в глаза, которые сейчас были полны страха
— Может, — заключил помощник губернатора. Хаскинс впервые не послушался совета старшего. Его голова бессильно упала на стол. Он чувствовал, всегда чувствовал, что нечто подобное случится с ним. Он знал это. Он был неудачником.
— Как ты думаешь, что нам теперь делать? — спросил губернатор уставшим, лишенным эмоций голосом.
— Грайсон из Техаса собирается остановить их. Ты можешь сыграть на этом. Он вызвал Национальную гвардию, и нет другого способа добиться желаемого результата. — Биг Хэнк размеренно произносил слова, анализируя то, что говорит. Это была вещь такого рода, в которых он отлично разбирался. И он знал это. — Единственное, что мы должны сейчас сделать — отменить амнистию, отказаться от всех пунктов соглашения. Нужно успеть сделать это до того, как Гвардия доберется до них. Из-за того, что они не сдержали обещания, мы осуществляем отмену амнистии, избираем другую тактику в зависимости от ситуации, которая сложится. Вот самое лучшеё, что мы можем сделать.
— Разве нет каких-нибудь других способов? — в третий раз показав себя не столько политиком, сколько человеком чести (и прекрасно отдавая себе в этом отчет), поинтересовался Хаскинс.
— Нет. Если ты не хочешь, конечно, обнаружить себя причисленным к этой банде преступников в качестве соучастника. Или ты — или они.
Поколебавшись, Хаскинс набрал номер Арнольди.
— Привет, Чак. Это Джерри Хаскинс, — начал он говорить в трубку, и с каждым словом голос его становился тверже. В нем появились требовательные нотки. — У меня есть основания для немедленных действий. Я отменяю амнистию… Да, именно так. Я хочу, чтобы ты взял это на себя, Чак. Мы должны поставить в известность средства массовой информации до того, как они сами пронюхают об этом.
Конвой достиг развилки и разделился. Большинство грузовиков продолжили свой путь, чтобы, рассеявшись по городам и второстепенным дорогам, направиться на восток. Некоторые из них остановились, но только для того, чтобы позволить другим лидировать в этом рейсе. Ядро, состоящеё из ветеранов, плюс еще один сумасшедший парень, появившийся в Конвое еще в Эль-Пасо, последовало за Утенком, свернув вправо.
Над их головой кружил до сих пор не замеченный тракерами вертолет полиции штата Техас, отмечающий каждое их движение. Пилот имел связь с передними машинами полицейских и армии, находившимися в тридцати милях восточнеё. Эта колонна двигалась наперерез Конвою. В полицейской машине, возглавляющей колонну, сидели агенты Гамильтон и Фиш, полковник Риджуэй — офицер Национальной гвардии, выглядевший так, будто недавно вылез из каких-то подземных, заплесневевших катакомб Пентагона, и Лайл, который был туго перебинтован и сидел, безмолвно уставившись в заднеё стекло. Каким-то образом ему удалось сохранить свою форму, которая вряд ли еще годилась для носки. На ней не было живого места.
— Они приблизились к перекрестку, — прозвучал голос пилота в погруженной в молчание машине. — Передний грузовик и еще несколько поворачивают. Движутся к югу…
— Это двухрядное шоссе, пересекающеё долину? — спросил Гамильтон. Он изучал карту, разложенную на коленях.
— Да, это оно, — подтвердил пилот.
— Тогда это, должно быть, Декер Роуд, — заметил Гамильтон. — Держись неподалеку, но не показывайся им на глаза, если сможешь. Отбой.
Фиш перегнулся через спинку своего сиденья, чтобы лучше разглядеть карту.
— Они, судя по всему, направляются на юг, примерно вот так, — он пальцем прочертил приблизительный маршрут тракеров.
— Да, — согласился Гамильтон. И похоже, нам не составит труда вышвырнуть их отсюда. Вы знаете этот район, полковник?
— Конечно. Это Фолгерсвилль, — отозвался полковник. Он говорил с ужасным техасским акцентом, растягивая слова. — Вы можете заблокировать там мост. Это самое подходящеё место.
— Так и сделаем, — решил Гамильтон. Он начал сворачивать карту.
Лайл пытался все это время вступить в разговор. Наконец он произнес:
— Как насчет авиации? Разве вы не собираетесь использовать реактивную технику против тракеров?
Для Гамильтона этого было болеё, чем достаточно. Он очень медленно завершил свертывание карты, а потом повернулся на сиденьи, оказавшись лицом к лицу с Лайлом.
— Уэллэйс, позвольте напомнить, что вы здесь вопреки моим энергичным возражениям. Единственно для того, чтобы идентифицировать общие намерения. Ваше участие как в планировании, так и в проведении этой операции не только нежелательно, но с этого момента просто непозволительно. Это понятно?
— Да, СЭР, — ответил Лайл полным презрения голосом.
— Болеё того. Насколько я слышал, то, что вы и ваш приятель сделали с тем парнем в Альваресе, наводит меня на одну мысль. Я лично не хотел бы ничего иного, и мне доставит необычайное удовольствие наблюдать, как «Фантомы» будут использованы против вас обоих. Для пристрелки.
Коп так громко хмыкнул в ответ, что из его ноздри вылетел кусок сопли и шлепнулся на сиденье между ним и Фишем. Тот дал себе слово, что это — последний раз, когда он позволил Гамильтону ехать на переднем сиденьи. Он отодвинулся от Лайла и принялся обдумывать собственный план надвигающейся мести.
— Это было немного грубо, — тихо произнес полковник Риджуэй, рассчитывая, что за шумом мотора его почти никто не расслышит.
— Я не сказал и половины того, что мог бы сказать, — мрачно ответил Гамильтон. — Этот человек — ублюдок!
Полковник взглянул на Лайла через зеркало заднего вида и кивнул, соглашаясь с фэбээровцем. К своему глубокому сожалению, он знал этого типа.
* * *
Единственное, что оставалось Конвою, — продолжать двигаться на юг под сгущающимися тучами опасности. К этому моменту вертолет уже был замечен, но ни один тракер не мог или не хотел понять, что означает его присутствие.
— Что ты будешь делать, когда все закончится? — спросила Мелисса, чтобы разрядить обстановку, которая становилась напряженней и невыносимей с каждой милей.
— Ты хочешь сказать, кроме разрушения скал? — Утенок рассмеялся, довольный своей шуткой. — В самом начале, когда только начал ездить, я заимел некоторые временные базы. Прошло уже семнадцать лет, а я все еще здесь.
Женщина придвинулась вплотную к нему и положила голову на плечо мужчины.
— Мы оба здесь, — сказала она.
Короткий мост, соединяющий берега реки недалеко от Фолгерсвилля был немного больше, чем казалось необходимым, потому что он должен был служить переправой при наводнении, когда потоки талой воды стекали с холмов каждую весну и падали в реку. Он и сейчас, летом, служил основной дорогой и нес страх, растянувшись над водой. Главными нарушителями спокойствия, которое мост все-таки гарантировал при переправе через реку, были прибывающие колонны джипов, носильщики, полицейские фургоны, машины с форсированными двигателями и автомобили для подавления беспорядков, на крышах которых были установлены пулеметы М-60.
Далекий гул мощных двигателей возвестил о том, что Конвой приближается.
Нельзя было терять ни минуты. Гвардейцы повыскакивали из крытых брезентом грузовиков, напоминая ручейки цвета хаки, разбегающиеся в разные стороны. Выполняя отданные лающими голосами сержантов приказы, солдаты начали устанавливать баррикады из проволоки, натягивая её в шесть рядов и перегораживая дорогу автомобилями.
Полицейский контингент передвинулся на другой край моста и начал устраиваться там.
Над позициями армии описывал круги вертолет, осматривая приготовления на участке территории, где ставился кордон, территории. Летчик должен был в случае непредвиденных осложнений и брешей в защите предупредить своих.
