Разбудил меня Лукьянов, потряс за плечо и, кивнув на телефон, заявил:
– По-моему, что-то срочное. Автоответчик голосом Волкова взывал:
– “Да возьми ты трубку, черт тебя дери…"
– О, события повалили, – вздохнула я и сняла трубку.
– Ты что, спишь? – возмущенно спросил Волков.
– Конечно, сплю, – вздохнула я. – То есть спала. У меня была тяжелая ночь, ты ж видел мои свежие раны; И день ни к черту. А у тебя такой голос, что сразу ясно: просыпаться было ни к чему.
– Спи дальше, если тебя не интересует судьба твоего дружка.
– Которого? У меня их пруд пруди.
– Маркова Виктора, отчества не помню. Я выждала немного, стараясь справиться с дыханием.
– Что с ним?
– Пал жертвой большой любви.
– Своей или кто-то прибил по ошибке? Теперь Волков собирался с силами, потом сказал:
– Приезжай. Манежный переулок, дом семь, квартира восемнадцать.
– Чей это адрес? – удивилась я.
– Одной девицы. Наверняка твоей знакомой. Служит, то есть служила в “Пирамиде”.
Он бросил трубку, а я взглянула на Лукьянова. Особого интереса на его лице не читалось, и все же он спросил:
– Кто преставился на этот раз?
– Марк.
– А, тот весельчак-коротышка?
– Ты поедешь со мной?
– Нет, разумеется, раз я покойник. Будь повнимательнее, – неожиданно добавил он, – вдруг кому-то придет в голову счастливая мысль избавиться от тебя.
Я прошла в ванную, включила воду и долго разглядывала себя в зеркало. Мне очень не нравилось то, что я видела, и не только из-за многочисленных синяков и ссадин. Я умылась холодной водой, пытаясь обнаружить в памяти афоризм, приличествующий случаю, но вместо этого изрекла: “Все там будем”, переоделась и, не обращая внимания на Лукьянова, прошла к выходу.
Я не могла воспользоваться своей машиной, потому что Волков прав: ее наверняка ищут и далеко я не уеду, значит, придется ловить такси. Манежный переулок находился где-то возле цирка, я остановила машину и по дороге до переулка ломала голову над тем, что происходит. Умных мыслей что-то не наблюдалось, а глупые мне надоели. Я совсем было собралась вовсе не думать и подремать, но мы как раз подъехали к пятиэтажному дому, характерной приметой которого в настоящий момент являлись три милицейские машины, стоявшие возле второго подъезда.
Дверь восемнадцатой квартиры была приоткрыта. Я вошла и нос к носу столкнулась с Костей Роговцевым. Выяснилось, что Волкова здесь нет, ну да это и неважно, раз все свои люди.
– Твой знакомый? – спросил Костя.
– Пока не знаю, – пожала я плечами.
– Он в спальне, проходи.
Квартира была небольшой, а народу в нее набилось предостаточно. Я с трудом протиснулась к двери спальни и замерла на пороге. Марк лежал на разобранной постели, лицом вниз, в брюках, без носков и без рубашки, руки раскинуты в разные стороны. Полчерепа у него снесло выстрелом, стреляли с близкого расстояния. Рядом с ним лежала голая девица с залитой кровью грудью, на ее лбу зияла аккуратная дырочка. В торшере рядом с кроватью тоже дырки, еще дважды выстрелили в зеркало. На стене кровью выведена надпись “Сука”. Рот девушки был слегка приоткрыт, и из него торчали две банкноты по пятьдесят долларов.
– Что скажешь? – глядя на меня, спросил Костя. Я прошла вперед, присела на корточки рядом с Марком. Мне хотелось заорать что-нибудь грязное, но по здравом размышлении я решила оставить это на потом.
– Он так и лежал? – спросила я.
– Мы ничего не трогали. Картина ясна, парень решил поразвлечься с девочкой, и тут нелегкая принесла ее дружка. Говорят, к ней шли сплошным потоком.
– Тогда с чего дружку так нервничать?
– Ну.., терпел, терпел, и вдруг терпелка кончилась, такое бывает.
– А надпись и баксы?
Костя пожал плечами:
– Может, его вдохновил чужой пример. Об убийстве на Советской все газеты писали. Или это один и тот же псих.
– Но девушку ножом не кромсали.
– Может, у него не было времени. Посмотри, какую пальбу он здесь устроил. Либо стрелок никудышный, либо очень нервничал.
– Соседи кого-нибудь видели?
– Вот на него как раз внимание и обратили, он пришел где-то около полудня, соседка с пуделем гуляла и столкнулась с ним в подъезде, а больше никого не было, соседка долго сидела во дворе и утверждает, что в подъезд никто не входил.
– Он мог прийти раньше, – хмыкнула я.
– Кто?
– Убийца. Пришел, дождался Маркова, а потом, когда тот вошел, застрелил его. Возможно, еще в прихожей, а потом убил девчонку. Я уверена, на постель его переложили уже мертвым или в бесчувственном состоянии.
– Почему? – нахмурился Костя. Однако посмотрел на меня с интересом.
– Она голая, а он в штанах, что ему делать в постели в таком виде? Но и это не самое интересное. Видишь ли, об этом мало кто знал, но Марку нечего делать в данной постели, как и в других, где хозяйки женщины. Тот, кто все это проделал, не в курсе, что Марк – педик. Его дружок сегодня будет горько плакать. А от баб его буквально тошнило.
– Ты это серьезно? – вроде бы растерялся Костя.
– Конечно. Могу дать адрес его друга, поговори с ним. А патроны здесь расстреливали с одной целью, чтоб запудрить вам мозги. Есть такие путаники, которые так намудрят, что сами в дураках остаются. – Я пожала плечами и пошла к выходу. Очень хотелось напиться. Состояние, близкое к свинскому, более всего соответствовало моему настроению, но все хорошее приходится оставлять на потом, и я, остановив такси, поехала в “Пирамиду”. Я сатанела от трупов и дурацких надписей кровью, от такси я тоже сатанела и решила, что сегодня же выпрошу у Деда машину. В конце концов, работая на него, я вовсе не обязана сбивать себе ноги.
В “Пирамиде” об очередной утрате уже знали. Настроение здесь царило похоронное, что моего, конечно, тоже не улучшило. Девицы бледными тенями сновали между посетителями, танцовщица на эстраде выглядела такой испуганной, что никаких чувств, кроме жалости, вызвать не могла. Мое появление здесь ожидали, кабинет Геннадия Сергеевича был предоставлен в мое распоряжение, и я смогла поговорить с девушками. Все в один голос утверждали, что у Нинель (так звали погибшую) был постоянный приятель, он ее ревновал и колотил нещадно. Раза два пришлось вызывать милицию. Но несмотря на это, она продолжала заводить друзей. Один как раз появился недавно, денег у него куры не клюют. Далее следовал вопрос: не его ли убили? “Может, и его”, – кивала я и задавала свой: “Как он выглядел?” Высокий, бритый, рожа неприятная, зовут Сергей, это точно, Нинка его Сереженькой называла, работает то ли охранником, то ли шофером, одно ясно: хозяин у него крутой и парень под стать хозяину. О крутом хозяине толком ничего не знали, хотя я была уверена, что они осведомлены, кто он такой, но говорить вслух опасаются, и я прекрасно понимала граждан.
Слушая все это, я вертела в руке карандаш и думала о Марке. Отсутствие у него интереса к женщинам исключало его из числа предполагаемых любовников погибшей Нинель, да и описание ему не соответствовало. Зато оно идеально подходило другому человеку, которого, кстати, звали Сергей, шоферу Нефедова, он здесь частенько отирался, к тому же именно его я видела ласково воркующим с Нинель. Схема, в общем-то, выстраивалась, но у меня зубы начинало ломить, лишь только я представляла как все это воспримет Дед. Даже если у меня будут неопровержимые доказательства, еще вопрос, станет ли Дед слушать меня, а пока нет никаких доказательств, не стоит и соваться.
Последней из девушек была Вероника. С прошлой нашей встречи она заметно осунулась, а когда закуривала, руки так дрожали, что зажигалкой пришлось воспользоваться мне.
– Как дела? – спросила я и улыбнулась, она посмотрела на меня как на чокнутую, но ответила:
– Нормально. – Помолчав, она вздохнула. – Он ей опять живот вспорол?
– Нет, – поспешила я ее успокоить, – но оставил надпись и баксы.
– Думаете, это Андрюха, ее парень?
– А вы как думаете?
Она перегнулась ко мне и зашептала:
– У нас знаете что говорят? Это маньяк. И пока всех нас здесь не перережет, не успокоится.
– Что ж, в этом что-то есть.., я говорю о поводе для болтовни.
– Вам хорошо говорить, а мне здесь работать, – обиженно заметила она. – А если он правда какой-то чокнутый? Ведь полно придурков. Насмотрелся дурацких фильмов, и вот вам пожалуйста… Андрюшка парень нормальный, – неожиданно заявила она, – и ничего он ее не ревновал, это она его ревновала. Он женатый, ну а ей хотелось, чтоб жену бросил и на ней женился. Что Андрюха, дурак? Вот и лаялись.
– Говорят, не только лаялись, – заметила я.
– Ну, поколотил он ее раза три, но не из ревности вовсе, а из-за жены. Нинка ей по телефону звонила, понимаете? Вот Андрюха и психанул. Он Нинку бросить хотел, надоела она ему, но Нинка, как репей, проходу не давала. Опять же, баба она красивая, а у Андрюхи жена беременная.
– Может, Нинель беременной жене что-то наплела, вот Андрей ее под горячую руку и?..
