было нельзя. Будить вождя — нельзя тем более. Что судьбы мира, если у товарища Сталина свой, удобный ему режим дня? Так что начальнику иностранного отдела ГУГБ НКГБ Фитину пришлось для начала доложиться Берии, а Сталину он доложился только что.
Сейчас Сталин сидел за столом, поковыривая потухшую трубку и изучая бумаги. Кроме него, тут же присутствовали заместитель председателя ГКО Берия, а еще нарком иностранных дел Молотов.
— Ну а это что? — Сталин указал трубкой на два документа, лежавшие рядом с шифровкой, полученной сегодня рано утром из Стокгольма.
— Донесения, товарищ Сталин, — тут же отрапортовал Фитин.
— Не донесения, — лениво бросил Берия, — Доносы!
— Вот-вот, — Сталин постучал по доносам пальцем, рыжим от табачного дыма, — Сотрудники нашего шведского посольства пишут о несанкционированных контактах с противником. Пишут, что якобы немецкий дипломат пришел к ним с предложением мира. И они с ним проконтактировали — сначала один, потом другой. И вот два доноса. Друг на дружку. Странно, что нет доноса на саму нашего посланника Коллонтай, товарищи.
Сталин улыбнулся. Товарищ Сталин изволил шутить, даже в этот решающий для родины момент. Берия улыбнулся следом.
А Молотов поспешил заметить:
— Так контактов с Коллонтай лично у немца и не было, товарищ Сталин. Это было бы просто неприемлемо. Коллонтай это понимает.
— Главное, чтобы у товарища Коллонтай не было с немцем контактов половых! — продолжал веселиться Берия.
Но тут же осекся, потому что вождю теперь было не до веселья. Сталин помрачнел, потом отмахнулся от доносов, как от заползших на стол тараканов, и Берия тут же убрал со стола доносы, спрятав их в своей портфель.
Сталин принялся вытряхивать из трубки в пепельницу прогоревший табак, табак уже был достаточно расковырян для вытряхивания.
— Ну и что же? — поинтересовался Сталин, ни к кому особенно не обращаясь, — Гиммлер предлагает нам мир, товарищи?
— Считаю провокацией, — тут же изложил свое мнение Берия.
— А товарищ Фитин как считает? — спросил Сталин.
— Резидентура в Германии пока что молчит, — честно сообщил Фитин и поглядел на Молотова.
И Молотов дополнил:
— Но англичане подтвердили нам, что вчера в Берлине была заварушка. Армия взяла рейхсканцелярию. И Гитлер, вероятно под давлением военных, провел новые назначения. Главнокомандующий у немцев теперь Бек. Вермахт в его руках.
Молотов передал эстафету обратно Фитину, который тут же доложил:
— У нас есть на этот счет косвенные подтверждения, товарищ Сталин. Сбитый два часа назад над Ленинградом немецкий летчик по фамилии Фриш попал к нам в плен. Он подтвердил, что и у люфтваффе новое руководство. В люфтваффе был зачитан соответствующий официальный приказ.
— И…? — Сталин уставился на Фитина.
— И все говорит нам о том, что в Германии на самом деле имел место мятеж, — озвучил Фитин свои догадки, ибо сталинское «и» означало именно это: что пора высказать свое личное мнение, — Следовательно, предложение Гиммлера вполне может быть связано со сменой политического курса германским руководством.
— А всё равно провокация! — вмешался Берия, — Мятеж, немятеж — неважно. Пусть у них там мятеж, но мятежники просто хотят поссорить нас с союзниками, вот что. Хотят сепаратных переговоров, нового Бресткого мира!
— Знай меру, Лаврентий, — процедил на это Сталин, теперь он достал пачку папирос и принялся вытряхивать табак из них в трубку, — Не надо бросаться такими словами. Брестский мир! Подумать только… Тут что ли кто-то пойдет на Брестский мир, когда мы немца уже как три месяца гоним?
— Ну я фигурально… — Берия развел руками.
Повисло молчание. Сталин размышлял.
Наконец трубка была набита, Сталин чиркнул спичкой, закурил.
— Значит, военные устроили переворот против Гитлера… — задумчиво выдал Сталин, снова ни к кому конкретно не обращаясь.
А Фитин понял, что эта фраза неспроста. Здесь сейчас в этом кабинете ни одного военного не было. Более того: полчаса назад Сталин отказался принять маршала Ворошилова, хотя должен был. Неужели вождь боится, что советские военные выступят против него, как немецкие выступили против Гитлера? Похоже, что эта сторона вопроса сейчас и занимала Сталина больше всего…
Фитин поставил себе в голове галочку на этот счет, но комментировать последнюю фразу Сталина, естественно, не стал.
Молчание явно затягивалось.
— Надо бы собрать ГКО… — протянул Молотов.
Но Сталин поднял руку в останавливающем жесте.
— Не надо ГКО. Что нам ГКО? ГКО воюет. А тут вопросы мира. И Лаврентий прав — это может быть провокация. А мы не дураки, и на провокации мы не ведемся. Так что я немедленно свяжусь с господином Черчиллем, с господином Рузвельтом. Такие вопросы в одиночку без союзников не решаются. Это не по-товарищески.
Фитин кашлянул:
— Немцы настаивают на постоянной связи. С привлечением резидентуры с обеих сторон в Швеции…
— Ха! — издевательски воскликнул Берия.
— Вообще это именно что «ха», — согласился Фитин, — Нашу резидентуру в Стокгольме, само собой, показывать немцам нельзя, товарищ Сталин.
— Не будем показывать резидентуру, — подтвердил Сталин, — Зачем? Пока связь по дипломатическим каналам. Интересный, конечно, человек этот Гиммлер… Почему же Гиммлер, почему предложение мира именно от него, товарищи?
Этого здесь никто не знал.
Сталин задумчиво поглядел на Берию:
— Между прочим, твой коллега, Лаврентий. Твой коллега вместе с военными устроил в Германии государственный переворот.
Фитин поставил себе в голове очередную галочку.
Московский Кремль времен Великой Отечественной. Мавзолей покрыт чехлом, чтобы выглядеть, как жилой дом, башни перекрашены, звезды демонтированы — все ради маскировки.
Павел Михайлович Фитин , фактический руководитель советской разведки в 1939–1946 гг.
Александра Михайловна Коллонтай, чрезвычайный и полномочный посланник СССР в Швеции в 1930–1945 гг.
Берия, народный комиссар внутренних дел СССР в 1938–1945 гг. В 1953 г. арестован и впоследствии расстрелян за организацию антисоветского заговора.
Берлин, 2 мая 1943 13:58
Весь вчерашний день и сегодняшнее утро прошли в совещаниях, причем в тяжелых и изматывающих. Ситуацию усугубляло еще и то, что организм ублюдка Гиммлера явно привык ложиться спать пораньше, а вставать с первыми лучами солнца. Гиммлер и раньше перерабатывал, но ЗОЖа придерживался неукоснительно: режим дня рейхсфюрер блюл не хуже своей диеты.
Теперь и мне достались эти привередливые
